Девочка по имени Аме - Анна Аршинова

— Поторопись уже! — подогнал его старший Аши.

Когда он забирал у Сейто бумаги, подъехал Хорхе и остальные. Родитель изящно остановил лошадь и быстро спешился.

— Доброе утро, — произнес он, широко улыбаясь. — Этот грязнуля — мой. Так же я сопровождаю Футодама Ебрахия из рода Цукиеми и Накатоми Садахару. Десятый курс Аши Кагемуси.

Аши улыбнулся.

— Вы уж простите, Хорхе. Ваш отпрыск грязный, как черт. Чуть с йокаем не перепутал…

Родитель страдальчески закатил глаза.

— Эти Хищники… — пожаловался ками, пользуясь случаем. — С ними столько хлопот! Только отвернешься, и уже в историю влипли! Приходится вытаскивать! Вы не представляете!

Хорхе так хорошо играл, что Гоку даже хлюпнул носом. Аши сочувственно похлопал ками по плечу.

— Сочувствую.

— И это только их двое! А представляете, когда их двадцать пять!

— Воспитывать детей — дело хлопотное, — согласился Аши.

— Пожелайте мне удачи, Сид. Она мне очень пригодится, — Хорхе принял драматичную позу, чтобы те, кто еще не совсем проникся, наконец, поняли, какой крест возложили на бедного ками.

— Удачи, Хорхе. От всего сердца желаю.

— Спасибо! — закивал Хорхе и пожал руку Аши. Потом еще раз тяжко вздохнул, и отправился к своей лошади. Он легко вскочил на нее, и направил к мосту.

— Добро пожаловать в Академию, — улыбнулся Аши остальным.

— Спасибо, Сид, — отозвался Садахару и двинулся за Хорхе.

Ебрахий подъехал к Данте и, наклонившись, шепнул.

— Мне кажется, он специально этот спектакль устроил.

Данте скорчил гримасу.

— Ага, — и пустил лошадь следом за родителем.

Животное неохотно встало на мост. Данте приготовился к тому, что она может совсем заупрямиться, и тогда придется переводить ее спешившись, но обошлось. Удзумэ снова погладил лошадь, мысленно давая себе обещание угостить ее сахаром или морковкой, и завертел головой по сторонам. Какой поразительный мост! Такое ощущение, что висишь в воздухе — очень приятное чувство, вызывает едва ли не эйфорию. Но, похоже, Ебрахий его чувства не разделял — откровенно нервничал с позеленевшим лицом. Данте обернулся, послав другу смешок.

Впереди, за воротами-ториями виднелись флаги. На белоснежном полотне были выведены черные запятые в кругу — моны Хатимана. Их так настойчиво трепал ветер, что казалось, что эти флаги приветствовали всех въезжающих. Под воротами неприятно заложило уши, и что-то хлопнуло, заставив недовольно тряхнуть головой. Хорхе кивнул очередным стражникам-Аши и въехал внутрь. Данте подогнал лошадь, сократив расстояние между ним и родителем. За воротами оказалась дорога, извилистая, с затертыми временем ступенями, каменными статуями-фонариками по бокам. Туда хода на лошади уже не было, только пешком. Конюшни располагались сразу у входа.

— Получила твое сообщение. Что-то ты задержался! — навстречу Накатоми вышла Таманоя Яцуно. Когда Данте видел ее в последний раз, она была одета в длинную тунику и обтягивающие брюки. Сейчас же на ней была черная форма Аши, на шее и руках звенело множество цепочек и браслетов — не для красоты — Данте знал, — а чтобы управлять различными техническими штуками. Клан Таманоя и техника были неразделимы испокон веков.

— Непредвиденные обстоятельства, — Садахару спешился.

Яцуно скептически хмыкнула и бросила взгляд, полный неприязни, на Данте.

— Не позавидуешь тебе с компанией, — скривилась она. — Ладно, оставим этих недоделков. Важнее всего — Акито…

Она схватила Накатоми одной рукой за рукав, уводя прочь. Данте, услышав, волшебное слово, поплелся за ними, как привязанный, но был перехвачен Хорхе и возвращен назад.

— …и кстати, почему ты еще в юкате?… — последнее, что довелось услышать ками, прежде чем родитель остановил его. Данте недовольно фыркнул, и хотел вырваться из цепкой хватки родителя, но передумал. Понял, что сейчас вызовет ненужные вопросы со стороны Яцуно, и это может подставить Накатоми.

— А у нее красивая фигура, — сладко улыбнулся Данте, глядя на Хорхе.

Глаза родителя предупреждающе сузились.

— Даже и не думай.

Данте рассмеялся. Он ведь сказал правду. У Таманои хорошая фигура, ками помнил — узкая талия, округлые бедра, только грудь небольшая, но ничего — в ладошки хорошо поместится. И отвратительный характер как приложение ко всей этой красоте. Только сейчас фигура была скрыта свободной формой Аши, но зато какой простор для воображения!

— Однако… — покачал головой Ебрахий. Ему-то и в голову не приходило думать о бывшей принцессе Сарумэ, как о нормальном парне. Данте весело подмигнул наивному.

— Идем. Вам не мешает привести себя в порядок перед выступлением ректора, — Хорхе брезгливо поморщился, глядя на вид обоих ками. Ночные приключения не прошли даром.

Родитель повел их по лестнице вверх. Данте не переставал удивляться Академии, ведь даже простые общежития для Хищников оказались устроены очень необычно. Они состояли из пяти просторных деревянных домов с красной черепичной крышей, соединенных между собой переходами. Ночью эти переходы закрывались, чтобы студенты не шастали друг к другу. Хорхе их проинструктировал, что после отбоя выходить из своих комнат строго запрещено, но Данте в ответ только дернул плечом. Тогда родитель сладко улыбнулся, и сказал, что специально для таких вот умников, как его отпрыск, были созданы соловьиные полы. Они сделаны таким образом, что пройти по ним бесшумно невозможно — скрипели при каждом шаге, а тени, которых после отбоя становилось неприлично много, сразу разносили тревогу по всей Академии.

На каждом из домов, из которых состояло общежитие, висела деревянная табличка с иероглифами. Не в меру любопытный Данте прочитал их все: Сошу-дэн, Мино-дэн, Ямасиро-дэн, Бизен-дэн и Ямато-дэн. Хорхе туманно пояснил, что это названия школ факультета Аши Сюгендо. Конечно, отпрыск засыпал его сразу градом вопросов, но родитель собаку съел на том, чтобы уходить от ответов.

— Нам сюда, дети, — указал Хорхе на предпоследний домик с краю. Ебрахий на такое обращение раздраженно фыркнул, а Данте дерзко улыбнулся и захлопал ресницами в лучших традициях принцессы Сарумэ. Если родитель и хотел его задеть, то зря старался.

— Бизен-дэн, — прочитал вслух табличку Ебрахий.

— Припоминаю, что-то об этом говорил Таманоя, когда кольцо мне мерил… — Данте задумчиво коснулся подбородка. — Ну тот, вредный…

— Что за манеры! — осадил его Хорхе, и отпрыск в ответ шутливо поклонился:

— Да, мамочка…

Они зашли внутрь через энгаву. Перед ними сразу предстал длинный коридор. С одной и с другой стороны располагались сейчас задвинутые перегородки-фусума, искусно расписанные горными пейзажами. Данте вначале подумал, что на потолке располагаются окна, ведь сверху лился рассеянный дневной свет, но вскоре понял, что это светильники такие, просто искусно сделаны. Когда Удзумэ ступил внутрь, половица под ногами тонко скрипнула, почти как соловей. Сразу стало понятно, о каких полах говорил родитель. Да, чудеса в Академии были в каждом предмете.