Герберт Уэллс - Максим Чертанов

Первое выступление Уэллса в Вашингтоне было встречено публикой с восторгом; через день он пригласил на обед представителей солидных фирм — Фрэнка Кеппела из корпорации «Карнеги», Р. С. Леффингвелла из банка Моргана, Джексона Рейнольдса из Первого национального банка, надеясь, что они захотят инвестировать средства в проект. Увы, дальше разговоров дело не пошло. Уэллс понял, что «с нуля» такой домище не построишь, надо что-то принять за основу; он выбрал французскую «Большую энциклопедию». Он предложил американскому издателю Нельсону Даблдею план: учредить акционерное общество, которое купит у французов неограниченные права на энциклопедию; французы могли бы тоже войти в долю. Сформировать редакционный комитет, который переведет ее на английский, исправит и дополнит. Издать, а на полученные средства основать акционерное общество, которое — тут он, как всегда, перескочил через самый сложный этап — «за два года превратится в постоянный международный образовательный орган, координирующий университеты, научные учреждения и школы англоязычного мира». Далее — распространение энциклопедии на иных языках, завоевание остального мира и создание Всемирного Государства.

Между Уэллсом и Даблдеем шла переписка с декабря 1937-го по март 1938 года. Никакого общества они не учредили. Французы за право на перевод запросили несусветную сумму, а о неограниченных правах отказались разговаривать. Терпения Эйч Джи не хватило даже на два года — уже в марте он написал Даблдею, что сдается, — «это слишком огромно, чтобы быть реализованным в такое время, как теперь». «Сотни тысяч» людей, которые будут заниматься ерундой — сбором информации и объединением университетов, — кто на это согласится, когда можно использовать этих людей по-настоящему, поставить их под ружье, сделать из них много-много пушечного фарша?!

Уэллс предпринял еще одну попытку найти единомышленников — в рамках Международного института документации, на конгрессе которого в Париже он впервые выступил в августе 1937-го, и других организаций. Они нашлись — Уотсон Дэвис из Вашингтонского научного общества, Кеннет Мис из компании «Кодак», А. Ф. Поллард из Империал-колледжа и С. Брэдфорд из лондонского Музея науки, но только до определенной степени. Эти специалисты поддерживали его в том, что касалось внедрения технологии микрофотографирования и создания единых информационных каталогов (Брэдфорд работал над таким каталогом на основе библиотеки Музея науки), но к созданию Всемирного Разума, управляющего человечеством, относились скептически. В 1938-м в Лондоне проходила конференция Международного института документации; на ней Уэллс также выступал, рассматривался даже вопрос о создании секции в рамках института, которую он мог бы возглавить, но дело заглохло. У людей было слишком много практических дел — копировать документы (благодаря чему во время войны удалось сохранить бесценное содержание многих европейских библиотек), составлять каталоги, то есть делать то, к чему и призывал Уэллс, но что казалось ему мелким и скучным, раз не удалось быстренько создать громадную организацию. Всё — или ничего.

После того как в марте 1938 года в СССР начался третий «московский процесс», а Германия в том же месяце присоединила к себе Австрию на том основании, что у них «один язык и одна культура» (так называемый аншлюс), Уэллс почувствовал, что опоздал со своей энциклопедией. В первых числах апреля он сел писать одну из самых странных и любопытных книг, которая у нас абсолютно неизвестна, — «Ужасный ребенок» (The Holy Terror)[114]. Жил-был мальчик Руд Уинслоу; семья у него была нормальная, мать нежная и любящая, но сам он рос «ужасным ребенком». Его детство подозрительно похоже на детство Берти Уэллса: испытывал приступы бешеной злобы, запустил вилкой в голову брату, мучился сексуальными страхами, много читал, обожал все военное, в 11–13 лет воображал себя диктатором, завоевывающим весь мир. Маленький Руд лишь чуть более жесток, чем маленький Берти — хотя, возможно, мы просто не знаем о Берти некоторых вещей. Повзрослев, Руд заинтересовался политикой и неожиданно обнаружил у себя ораторский дар и умение покорять толпу, но, не имея твердых убеждений, не знал, как эти способности использовать: метался от коммунистов к фашистам и обратно. Потом он понял, что должен идти своим путем, и организовал партию, целью которой было прекращение войн и установление Всемирного Государства.

Пробираясь к власти, он был человеком-невидимкой: не фотографировался, никому не показывался, скрывал сведения о себе и распространял легенды, чтобы ничто не могло его скомпрометировать. Когда разразилась Вторая мировая война (в начале 1940-х), он с помощью авиаторов совершил мировую революцию; став правителем мира, быстро превратился в тирана-параноика, наводнившего планету тайной полицией, подавляющего инакомыслие и расправляющегося со своими недавними соратниками. Он установил культ своей личности и уже собирался объявить себя богом, но один из недобитых соратников его отравил, после чего его тело забальзамировали и уложили в мавзолей, а на Земле установили нормальную хорошую жизнь. Уэллс жестоко разоблачил сам себя, поняв, что его мечтания о Всемирном Государстве приводят к тирании — так можно трактовать «Ужасного ребенка», если читать его невнимательно или с предубеждением, как это сделали Маккензи, именно так толкуя смысл романа. А теперь давайте все-таки прочтем текст как следует.

Руд Уинслоу — не Эйч Джи Уэллс. По Уэллсу, ключ ко всему — образование; тут и заложены различия. Когда Руд учился в школе, то исповедовал некритичный взгляд на вещи, естественные науки его отвращали и пугали, он обожал классическую историю — историю королей и битв. Соученики его не любили и называли Вонючкой — лишь один мальчик, Карстолл, за него заступался (именно Карстолл потом отравит диктатора). Потом Руд поступил в привилегированный университет, где господствовал консерватизм; его страсть к политике наложилась на некритичное восприятие мира. Его партия называется Партией Простых Людей. «Люди моего вида, вульгарные, уродливые, забитые, обманутые, обиженные, жаждущие свободы Простые Люди, Толпа, Великие Грязнули», грубо говоря, «быдло», которое Уэллс ненавидел всеми фибрами души. А Простым Людям «нужен Хозяин, нужен кто-то, кому они могли бы сказать „да, сэр!“» — и Руд стал Хозяином.

Всемирное Государство, которое он установил на Земле, не имеет ничего общего со Всемирным Государством Уэллса: его полное название — Мир Здравого Смысла, Нормальный Мировой Порядок, Всемирное Государство Простых Людей. Руд учел ошибки советских вождей, которые делали ставку на «своих», то бишь коммунистов, что не позволяло им распространить свое учение за пределами России, и фашистских диктаторов, деливших людей по расовым признакам, и объявил «своими» абсолютно всех, кто считает себя обделенным и жаждет реванша. То же самое построил в Bend Sinister Набокова (опубликованном в 1947 году) диктатор Падук, глава партии Среднего Человека, тоже, кстати, презираемый соучениками, мерзкий мальчишка, с той лишь разницей, что звали его в детстве не Вонючка, а Жаба. Это то, что называют охлократией (а иногда — эквилизмом) — Власть Тьмы, мир, где дурак объявляется равным умному, где поощряются самые грубые животные инстинкты, мир, презирающий культуру и ненавидящий любого, кто хоть чем-то выделяется из толпы.

Когда Вторая мировая завершилась (Уэллс и тут угадал — в середине 1940-х), несколько европейских государств сделали попытку создать прообраз настоящего Всемирного Государства — конфедерацию демократических стран; такое развитие событий Руда не устраивало, и с помощью летчиков (которых, к разочарованию Уэллса, оказалось возможно использовать в дурных целях) он подавил это движение, лидером которого был его прежний соратник (тут изыскатели усматривают намек на Троцкого). Руд казнил соперника и стал править миром. Не все из того, что он сделал, было плохо. Он реформировал экономику, «уничтожил власть денег», дал Простым Людям работу. Он не считал себя тираном; он был «всего лишь Простым Человеком, наконец-то восторжествовавшим и возведенным на престол». Он перестал быть невидимкой, теперь его портреты были всюду, его именем называли города. Он высказывался по любому поводу, учил строителя строить, врача — лечить; чтобы он слыл вездесущим, ему подобрали множество двойников.

Сперва он не замышлял репрессий; но чем больше была его власть, тем сильнее он боялся, и страх заставил его последовательно уничтожать всех, кто, как ему казалось, мог представлять опасность. По всему миру без следа исчезают люди, «подозрительных» казнят без суда; когда один из соратников тирана умирает, распространяется версия, что его отравили, и организуется «дело врачей». Страх — основа всех действий Руда: он ненавидит и боится женщин, он никогда не любил никого, кроме себя. Страх растет: раньше тиран был равнодушен к евреям — теперь начинает бояться «еврейского заговора», и начинаются расправы (здесь Уэллс подчеркивает, что гонения на евреев осуществлялись Рудом по другим основаниям, нежели Гитлером: расизм был Руду чужд, он просто боялся); он был равнодушен к церкви, но теперь видит в ней угрозу и уничтожает священников.