Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2) - неизвестен Автор

лы внедрением "социалистического соревнования" во все сферы жизни мало что давали. Так, даже изрядно препарированные социологические исследования творческой активности инженерно-технических работников показывали, что хотя личные творческие планы под нажимом администрации и парторганизаций принимало 60--80 % специалистов, но лишь 14-- 20 % инженеров их полностью выполняло. Апатия и равнодушие к делам производства и общественной жизни нарастали во всех слоях трудящихся. Дефицит рабочей силы в экономике "развитого социализма" самым парадоксальным образом уживался с тем, что почти четверть рабочих мест в народном хозяйстве стала относиться к "избыточным", около 32 млн. человек составили "излишки рабочей силы". Все это служило питательной средой и экономической основой расцвета уравниловки, выводиловки, т. е. поощрения рвачески-иждивенческих установок. В затратную экономику была органически включена и система советского образования. Развернулся процесс поголовного охвата молодежи так называемым всеобщим средним образованием, который без соответствующей материальной и интеллектуальной базы привел к удручающему снижению его стандартов. Параллельно раздувались малоэффективные и несоответствующие требованиям НТР формы вечернего и заочного высшего образования, как грибы после дождя, росли вузы с убогой материальной базой и низким научным потенциалом преподавателей. Таким образом, всемерно тиражировалась псевдообразованность, когда учились все, но, как пушкинский герой, "понемногу, чему-нибудь и как-нибудь".

Продолжала воспроизводиться и номенклатурная элита. Питательной средой стремительного размножения бюрократии было господство внеэкономического принуждения, которое проистекало из монопольного положения государственной собственности. Это неизбежно превращало бюрократическую иерархию в единственно реального ее хозяина. В то же время собственно экономических интересов у номенклатуры не было, ее подлинные устремления сводились к удержанию своих позиций. Не компетентность и профессионализм, моральные и нравственные устои, а "управляемость" и личная преданность как главные критерии отбора, протекция и семейственность как основной метод, включение в касту избранных (прежде всего через "освобожденную" комсомольскую работу),

фактические несменяемость и неподсудность этого слоя, который все активнее стал воспроизводиться на собственной основе, внутрикорпоративное деление не по профессиональной квалификации, а по "уровням руководства" (советской "табели о рангах") -- все это не могло не превращать номенклатурную элиту и в антиэлиту.

В результате всего этого сложился довольно устойчивый конгломерат разнородных социальных сил, включавший в себя малокомпетентных управленцев аппаратного типа, ориентированных на "престижное потребление", полуобразованных служащих и инженерно-технических работников, квазиученых, низкоквалифицированных и недисциплинированных рабочих, равнодушных к конечным результатам своего труда крестьян. Социальную апатию и лень "подогревала" растущая алкоголизация населения. Этот конгломерат не проявлял заинтересованности в научно-техническом прогрессе и интенсификации производства, не желал серьезных структурных реформ в экономике и политике. Слабо приобщенные к современной духовной культуре, затронутые происходившими в мире переменами, но не включенные в них органически (и потому в социальном и психологическом отношении оказавшиеся в положении маргиналов), склонные к предрассудкам более, чем к голосу разума, они образовали своего рода "резервную армию", социальную базу застоя. Малейшие проявления недовольства существовавшим положением, то и дело возникавшие в различных слоях советского общества, подавлялись мощным репрессивным аппаратом. Нормой политического поведения был полный конформизм.

С приходом к власти брежневского руководства стало ощущаться ужесточение политического климата, нетерпимости властей к проявлениям свободомыслия. Возникла угроза реанимации сталинизма. Надежды прогрессивной части советского общества на продолжение процесса либерализации таяли. В среде научной и творческой интеллигенции стали возникать целые группы несогласных с режимом и открыто выступавших против попрания гражданских свобод. Власти использовали самые разнообразные приемы для подавления инакомыслия, но уничтожить его не могли.

Основным проявлением диссидентства тогда были протесты и обращения в адрес руководителей страны, судебные и карательные инстанции. По различным данным "подписантов" насчитывалось более 700 человек. Наибо

лес представительными акциями были: Обращение к депу-татам Верховного Совета СССР по поводу внесения и Уголовный кодекс статьи, предусматривавшей наказание зa распространение слухов и информации, порочащих государственный и общественный строй (1901). Открытое письмо Л. И. Брежневу о недопустимости возрождения сталинизма. Возникла бесцензурная печать (самиздат). По рукам ходили машинописные копии текстов неугодных властям ученых и литераторов. Часть этой продукции различными путями стала уходить на Запад и публиковаться там (тамиздат). В обществе, пораженном ксенофобией, властям нетрудно было убедить население в антипатриотичности подобных поступков, в справедливости обвинений диссидентов в связях с западными спецслужбами.

В середине 60-х годов в молодежной среде зародилось первое неофициальное литературное объединение -- СМОГ. Расшифровывалось это весьма претенциозно: "Смелость, Мысль, Образ, Глубина" или чаще -- "Самое Молодое Общество Гениев". Наибольшее влечение смо-гисты испытывали к русскому авангарду начала XX века. В апреле 1965 г. они организовали первую в послевоенной Москве неофициальную демонстрацию.

Изначальная приверженность диссидентских кругов к принципу самоценность человеческой личности (индивидуализм) порождала у них известную настороженность к идее самоотождествления с какой бы то ни было общностью и как следствие "непартийность", "неполитичность", "неидеологичность" движения. Отсюда шел повышенный интерес к проблемам права, причем не только как к средству защиты от карательных органов, но, в первую очередь, как средству построения гражданского общества. Вероятно, днем рождения правозащитного движения стало 5 декабря 1965 г., когда на Пушкинской площади столицы состоялась первая демонстрация под правозащитными лозунгами. Среди правозащитников определились свои лидеры -- А. Д. Сахаров, Ю. Галансков, А. Гинзбург, В. Буковский, А. Амальрик, Л. Богораз, Н. Горбаневская, А. Вольпин.

Диссидентство не было ограничено Москвой. Очагами его были крупные научные и культурные центры. Общеполитические и правозащитые мотивы достаточно четко просматривались у участников украинского, армянского, грузинского, литовского и эстонского национально-демократических движений.

Новый этап развития диссидентского и правозащитного движения --1968--1976 гг. -- пришелся на время подавления "Пражской весны", регресса в политической, культурной и социальной среде. В этот период были заложены организационные основы диссидентского движения, вырос его интеллектуальный потенциал. Именно на рубеже 60--70-х годов под влиянием продолжавшихся политических процессов (в частности дела А. Гинзбурга -- Ю. Галанскова в январе 1968 г.) гражданская активность части инакомыслящих стала обретать признаки общественного движения. Возникли элементы координации. Самиздат, до того по большей части художественный, стал насыщаться публицистикой, социально-политической эссеистикой, например, работой А. Д. Сахарова "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе".

Наступил пик творческой активности крупных творческих личностей. В 1968 г. на Западе вышел роман А. И. Солженицына "В круге первом". Официальная реакция была жесткой -- на следующий год российским писателям пришлось исключить автора из республиканского союза. Но все эти акции вершились под мощным давлением партийно-государственной машины. Присуждение А. И. Солженицыну Нобелевской премии вызвало бурю негодования советских средств массовой информации. Лейтмотивом кампании было: "Нобелевская премия есть каинова печать за предательство своего народа". В 1973 г. увидел свет первый том романа А. И. Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ".

В сентябре 1973 г. Солженицын направил в Кремль "Письмо вождям Советского Союза", которое содержало в себе мотивы неославянофильства, что позволяло относить его к идеологам почвеннического течения в советском диссидентстве. Однако многие другие его труды позволяют считать А. И. Солженицына гуманистом мирового масштаба.

Власти сделали ставку на дискредитацию А. И. Солженицына и диссидентского движения в целом. Убедившись, однако, в малой эффективности всех мероприятий, высшее руководство поручило КГБ организовать выдворение писателя из СССР. В середине февраля 1974 г. А. И. Солженицын был насильственно отправлен за рубеж (сначала в ФРГ, а затем переехал сам в США).