Расследования Корсакова. Комплект из 3 книг - Игорь Евдокимов

– Долго отмывали, наверное? – скептически огляделся вокруг Корсаков.

– Ах да, простите, Владимир Николаевич, что не оставили груду кровавых ошметков тухнуть на жаре целых два дня, пока вы не пожаловали! – Кудряшов не дал ему спуску.

– Touché, — признал Корсаков. – Что ж, попробую что-нибудь отыскать.

– Только не тяните, – бросил околоточный. – Таких зверств у нас отродясь не было. Народ напуган. Уже даже начали поговаривать, что из Веселухи по ночам слышатся чьи-то голоса…

Владимир лишь фыркнул. Башню Смоленского кремля, прозванную Веселухой, народная молва всегда связывала с событиями жуткими и сверхъестественными. Даже ее прозвание появилось не на пустом месте. При постройке смоленской крепости рабочих ждало нежданное препятствие – в одной из стен беспричинно появлялась трещина, которую невозможно было заделать никакими средствами. Зодчие отправились к колдунье, которая молвила: чтобы крепость стала неприступной, а стены стояли крепко, необходимо выбрать самую красивую девушку в Смоленске и замуровать ее в одной из башен. Девицей этой стала прачка, прозванная Веселухой за то, что громко пела и смеялась, пока полоскала белье в Днепре. Но выбор дорого стоил зодчим. Замурованная в башне девушка не рыдала и не молила о пощаде. Она громко и звонко хохотала. Даже после того, как должна была, по всем расчетам, умереть от голода и жажды, жуткий смех продолжал слышаться над смоленскими холмами. Прошло почти три сотни лет, но до сих пор смоляне утверждали, что иногда тихими лунными ночами слышат хохот Веселухи и видят прекрасную девушку в белом платье, танцующую у крепостных стен. Корсакова эти истории лишь веселили – еще в детстве они с братом не раз забирались в пустую башню, даже ночью, но никаких призраков так и не встретили… Владимир отогнал мысли про Петра и сосредоточился на осмотре.

Обыкновенным переулок выглядел лишь на первый взгляд. Трагедия, что в нем произошла, оставила неизлечимый шрам, избавиться от которого куда сложнее, чем от запекшейся крови. Горожане, проходящие по Благовещенской, шумной и многолюдной в это время дня, как-то незаметно для себя старались не заглядывать в переулок и ускорять шаг, спеша пройти мимо. Говорят (и справедливо), что в госпитальные стены навсегда впитывается запах болезни, от которого никуда не деться. Здесь же чувствовался даже не запах, а тяжелый дух настоящей бойни.

– Тело нашли у стены? – спросил Корсаков.

– Можно и так сказать, – ответил Кудряшов. – У стены. И на земле. И на крыше. И вон на том дереве. Но да, добрая, так сказать, доля покойного лежала аккурат у стены.

Владимир присел рядом с указанным местом. Пользоваться даром сейчас, зная, что произошло в переулке, очень не хотелось, но выбора ситуация не оставляла. Он внутренне сжался, глубоко вздохнул – и коснулся рукой шершавой кирпичной стены…

Обычно дар позволял Корсакову увидеть картину произошедшего глазами человека, на чей след он наткнулся. Причем «произошедшее» – понятие растяжимое. Дар оставался капризным, поэтому предугадать, что откроется его внутреннему оку, Владимир не мог, да и не всегда понимал, в каких обстоятельствах ему удастся ухватиться за картину прошлого.

Но видение, явившееся здесь, в смоленском переулке, человеку не принадлежало.

Корсаков провалился в бесплотное ничто, сгусток первородной, добиблейской тьмы – живой, разумной, но непривычный к пяти человеческим чувствам. Картины, которые существо наблюдало чужими глазами, разъяряли его своей примитивностью. Звуки резали уши. Запахи выворачивали наизнанку. Вонючая жидкость из металлической емкости оставляла дрянной привкус на языке. Осязание… Что ж, осязание, по крайней мере, давало возможность выплеснуть всю испытываемую ненависть от пребывания в столь непригодном для нее теле. Это чувство для него было привычным, двигало им, искало схватки, крови, выхода для нечеловеческой жестокости.

Тварь почти закончила свою работу, когда на нее с рычанием обрушился неизвестный противник. Он был упорен и невероятно силен, почти ровня существу. И у него оказалось свое тайное оружие, которое тварь увидеть не ожидала.

Перед глазами мелькнула горящая огнем печать с шестиконечной звездой.

Раздался тонкий и протяжный женский крик.

Тварь подалась вперед и сомкнула челюсти, ощущая, как рот ее оболочки наполняется теплой кровью.

А затем – вспышка белого света.

И Корсаков пришел в себя.

Внезапное обретение привычных чувств в первый момент обескуражило его настолько, что Владимир плюхнулся на землю и инстинктивно пополз прочь от страшной находки.

– Корсаков, вы чего? – удивленно воскликнул околоточный. Владимир уставился на него ошалелым взглядом – и только после этого сознание полностью вернулось к нему. Вместе с чувством стыда, конечно же. Корсаков не сомневался, что выглядит донельзя жалко. Сохраняя все возможное в сложившейся ситуации достоинство, он поднялся и отряхнулся, стараясь сделать вид, что ничего не произошло.

– Это что за фокусы? – раздраженно спросил Кудряшов.

– Это не фокусы, это издержки ремесла, – ответил Владимир. Вышло хрипловато, но сносно. Со вновь обретенной уверенностью он заявил: – А фокус я вам сейчас покажу!

Преувеличенно твердым шагом он направился вдоль по переулку, к росшим в конце кустам. Федор следил за его действиями с плохо скрываемым скептицизмом. Корсаков нагнулся, зашуршал тростью под ветками и извлек из зелени блеснувший на солнце предмет.

– Кажется, ваши востроглазые городовые кое-что проглядели, – усмехнулся он и бросил находку Кудряшову. Околоточный поймал предмет и внимательно его рассмотрел. Это оказалась серебряная фляга без крышки с выбитой монограммой: «АБ».

– Думаете, ее оставил убийца?

– Может, убийца. Может, жертва, – пожал плечами Корсаков. Он кривил душой – видение четко дало понять, что к фляге прикладывался именно преступник. Вернее, существо, принявшее вид человека. – Смоленск – не самый большой город. Бьюсь об заклад, в нем не так уж много людей с инициалами АБ, которые могут позволить себе довольно дорогую вещь. Особенно таких, что, возможно, пропали пару дней назад, n’est-ce-pas?

– При условии, что ваша находка действительно имеет отношение к преступлению.

– Да, конечно, можно предположить, что наш предполагаемый богач просто слонялся по переулку и разбрасывался флягами за пару дней до убийства. Но позвольте вопрос: у вас есть другие зацепки?

– Нет, – с сожалением вынужден был признать Кудряшов.

За разговором они вышли обратно на главную улицу. Владимир посмотрел налево – и вновь невольно залюбовался рвущимся ввысь гигантским собором, венчающим город, будто корона – царскую главу.

– Предлагаю разделиться, – обратился Корсаков к околоточному. – Мне необходимо повидать одного человека, который, возможно, согласится нам помочь. А вы пока возвращайтесь в часть и попробуйте найти нужного нам господина «АБ». Так мы с пользой проведем время и не станем мучить друг друга своим обществом. Согласны?

– Более чем.

* * *

Корсаков покинул полицейский экипаж (договорившись, чтобы его ждали здесь