Очерки по истории русской церковной смуты - Анатолий Краснов-Левитин

первыми вершителями дел были? Бывший архиепископ Антонин, состоящий на покое в Заиконоспасском монастыре. Он из личных счетов пошел против патриарха Тихона, а к нему примкнули и прочие из духовенства с темным прошлым. Антонин оказался богохульником. Он, как нам известно, идет против почитания угодников Божиих, признает только Святую Троицу и священные события из жизни Христа и Богоматери, иконостас он называет ненужной перегородкой, которую пора, по его словам, сломать. Он не признает крещение младенцев и причащает по-католически[48].

Епископ Леонид нам мало известен, но он, несомненно, подкуплен, дабы расшатывать канонические устои Святого Православия. Введенский, бывший петроградский священник, а ныне женатый архиерей, чуть ли не из евреев. Священник Боярский высказался кощунственно на их незаконном Соборе против почитания святых мощей. Вот эти опороченные лица и восстали против Святейшего патриарха Тихона и Святого Православия. Вот к ним и присоединился архиепископ Евдоким и тем самым отказался от Церкви Христовой, а потому он не может быть законным архиереем».

На это архиепископ Иларион сказал так: «Для нас фактически митрополит Евдоким не является законным архиереем, так как сам отказался от Церкви Христовой, но Церковь-то Христова своими постановлениями юридически ведь еще не санкционировала его отпадения и ниспадение в разряд мирян, она его еще терпит в сущем сане. Вот когда будет Собор, там все это будет рассмотрено, и если Собор признает митрополита Евдокима и других виновными в отпадении и сделает свое окончательное решение о нем, тогда и мы не в праве будем величать владыку Евдокима Высокопреосвященным».

Архиепископ Иларион еще раз высказался за то, что он везде бывал, много говорил по церковным вопросам с компетентными людьми и пришел к выводу, что для них, тихоновцев, другого выхода нет, как только одно — подойти к Священному Синоду РПЦ, договориться с обновленцами, не нарушая канонических устоев Православной Российской Церкви. Все наше разделение, говорил архиепископ Иларион, основано на недовольстве некоторыми иерархами и православными мирянами личностью патриарха Тихона.

Архиепископ Серафим: «Мы ни одного шага не можем ступить в делах без воли патриарха Тихона. Конечно, обо всем этом я Святейшему докладывал и просил его благословения на собрание. Святейший патриарх Тихон ответил мне так (я привожу буквально слова Его Святейшества): «Надоел я вам, братцы, возьмите метелку и гоните меня». По-видимому, патриарх Тихон ничего не имел против того, если бы ему для блага Церкви необходимо было отойти в сторону от кормила правления Русской Церкви».

Закрытой баллотировкой проект примирения и соединения с обновленцами большинством голосов был провален и собрание закрыто». (Вестник Священного Синода, 1927, № 4, с. 23.)

Как можно видеть из приведенных воспоминаний, в непосредственном окружении патриарха существовало в то время два течения: непримиримое — во главе с архиепископом Феодором, и сторонники компромисса, наиболее тактичными представителями которых были архиепископ Серафим Александров (впоследствии один из главных соратников митрополита Сергия) и архиепископ Иларион.

Епископ Гервасий сообщает о представителях этих течений ряд любопытных сведений: архиепископ Феодор жил тогда, как известно, в Даниловом монастыре, который был тогда местопребыванием еще нескольких, крайне консервативных и очень стойких архиереев школы Антония Храповицкого, епископа Пахомия и других. «Завсегдатаями, — говорит епископ Гервасий, — были архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), архиепископ Гурий (Степанов) и митрополит Серафим (Чичагов). «А, это в конспиративном Синоде», — говорил про них с насмешкой патриарх Тихон. Архиепископ Феодор мне говорил, ругая Илариона, что он погубит патриарха Тихона и Церковь, а в патриархе все спасение. Если же патриарха Тихона не будет, то власть не допустит вообще в России патриаршества, а без патриаршества для Церкви — крах».

Впрочем, и архиепископ Иларион был, по словам епископа Гервасия, убежденным сторонником патриаршества. «В 1923 году, в первых числах октября, — заканчивает он свои воспоминания, — я случайно встретился на прогулке по двору в ярославской тюрьме «Коровники» с архиепископом Иларионом. Иларион обрушился на меня за мой переход к обновленцам. «Восточные патриархи с нами, — сказал он. — Это я знаю документально, обновленцы врут. Введенский ваш изолгался. Ведь я с ним на диспутах выступал в Москве, я его к стенке прижимал, мне все их хитрости прекрасно известны». В заключение архиепископ сказал: «Я скорее сгнию в тюрьме, но своему направлению не изменю». (Там же.)

Так или иначе, к концу сентября 1923 года стало ясно, что переговоры с обновленцами зашли в тупик. Вскоре после этого была предпринята еще одна попытка в этом роде: Е.А.Тучков настойчиво требовал от патриарха Тихона, чтоб он принял для конфиденциальной беседы митрополита Евдокима. Несмотря на угрозы нового ареста, патриарх ответил категорическим отказом. «Если бы я знал, что обновленцы сделали так мало успехов, я вообще остался бы в заключении», — говорил он близким ему людям (см. работу проф. Троицкого «По поводу книги прот. Польского»). С точки зрения церковной политики, конечно, было бы желательно достижение соглашения между враждующими сторонами. Все дело, однако, в том, что народ, стоящий за патриархом, не хотел и слышать о примирении с обновленцами.

Всенародное движение, объединившееся вокруг патриарха, все ширилось и росло. Оно прокатывалось по всей стране. В сентябре 1923 года оно перекинулось в Петроград, и здесь оно воплотилось в так называемой «мануиловщине» (термин обновленческого Синода), которая представляет собой интереснейший и характернейший эпизод в истории Русской Церкви того времени.

В Петрограде

События, потрясшие Русскую Церковь летом 1923 года, получили в то время название «тихоновщины». В Петрограде их называли «мануиловщина». Эти крылатые термины исходили из обновленческих кругов. Сторонники патриарха Тихона отвергали их с негодованием, заявляя, что они являются православными христианами, единственными законными представителями Русской Православной Церкви. Это, разумеется, так и есть. Однако одного понятия «Русская Православная Церковь» в данном случае недостаточно. Оно не отражает специфических черт движения 1923 года. Летом этого года возникло беспрецедентно мощное народно-религиозное движение. Ни до 1923 года, ни после него такого массового, всенародного движения не было, и для его обозначения требуются особые термины. Будем пользоваться поэтому терминами, которые в 1923 году были у всех на устах.

Как мы указывали выше, «тихоновщина» прокатилась по всей стране. В Петрограде она переживалась с особой остротой. Объясняется это тем положением, которое занимал тогда Питер в нашем государстве. Несмотря на перенос столицы в Москву, Петроград