Личный враг Бога - Михаил Кликин

И, наконец, зала. Не очень большая, скорее даже тесная. Серые стены, низкие потолки. Но, шагнув в эту комнату, Коготь по обыковению зевнул, да так и застыл с открытым ртом. На широком столе, покрытом синим сукном, стояла разнообразная снедь. Но не еда поразила мага – видел он и не такое. Его повергла в изумление утварь – подносы, тарелки, миски, кубки, бутыли, ложки, вилки, ножи… Все это нестерпимо блистало, сияло, играло, отражая свет многочисленных факелов. Кругом было сплошное золото.

– От-т… откуда? – Коготь даже стал заикаться.

– Что? – не понял комендант.

– Столько золота.

– С арестованных кораблей.

– Пиратских?

–Со всяких. Это конфискованное золото. Похищенное, контрабандное, фальшивое… Впрочем, фальшивого здесь нет.

– А разве оно не должно храниться на складе? – спросил Свертль, с профессиональным интересом разглядывая богатую сервировку.

– Зачем ему там пылиться? Пусть работает. А когда придет время отправлять конфискованные вещи Королю, мы все приведем в порядок. У нас же все пронумеровано, подписано. К каждому предмету имеется бумага. Так что здесь еще никогда ничего не пропадало. И не пропадет. Порядки насчет этого строгие!

Коготь неопределенно хмыкнул.

– Рассаживайтесь, – сказал комендант, широким жестом приглашая гостей к столу, – поговорим.

– Пожалуй, я не зря карабкался сюда, рискуя собственной жизнью, – пробормотал Коготь. Глеб покосился на товарища.

– Прежде всего, – сказал комендант, когда все устроились на местах, – я должен напомнить вам, господин, – он кивнул Свертлю, – что за проход по реке вы должны заплатить тридцать два золотых.

– Уже тридцать два?

– Да. С этого месяца тариф подняли.

– Хорошо. Считайте, что я это уже сделал. Но еще мне нужен лоцман.

– Пятнадцать монет в сутки.

– Меня устраивает.

– Хорошо. Осматривать ваши корабли я не буду, – комендант вновь кивком выразил свое уважение к собеседнику. – В этом нет необходимости.

– Я тоже так думаю.

– Но хотелось бы знать, что у вас на борту. Для отчетности. Понимаете?

– Да, конечно. У меня при себе все бумаги. – Свертль протянул руку, и капитан Рукх, движением фокусника вытянув откуда-то пачку желтых листов, положил ее гному на ладонь. – Пожалуйста. Документы, накладные, перечень товаров, расписки.

– Хорошо. Я посмотрю, а вы пока налегайте на еду. Думаю, нечасто вам приходилось есть с золота. – Комендант освободил угол стола, переместив часть посуды, разложил документы и погрузился в чтение. Изучая бумаги, он изредка кивал, морщил брови и почесывал переносицу.

Гости тем временем ужинали.

– Недурственно, – приговаривал Коготь каждый раз, когда пробовал новое блюдо. – Очень даже недурственно. – Он уже не зевал и не демонстрировал скуку. Напротив, он был необычайно суетлив и подвижен. Руки его так и летали по всему столу.

Бегло просмотрев документы, комендант вновь сложил их в ровную стопку и вернул Свертлю. Гном передал бумаги одноглазому капитану.

– Все в порядке?

– Да. Как обычно, все в порядке. Путешествие можете продолжить, когда захотите, но я все же продолжаю настаивать на том, чтобы вы дождались восхода солнца.

– Мы планировали…

– Тем более что лоцмана я вам сейчас найти не смогу. Только утром.

– Что ж. Значит, утром, – сдался Свертль.

– Мы вернемся на корабль, – шепотом спросил Коготь, наклонившись к уху Глеба, – или всю ночь проторчим здесь?

– Не знаю.

– Черт! Ну, что ж, будем извлекать из своего положения максимальную пользу. – Маг задвигал локтями, добираясь до еще не продегустированных блюд.

Глебу хотелось спать. Он часто зевал, прикрывая рот ладонью. Слипались глаза. День выдался слишком долгим и тяжелым. Вгоняя в дремоту, капитан и комендант нудно говорили о морских проблемах, пересыпая свою речь длинными непонятными словами. Иногда в разговор встревал Свертль. И тогда беседа перетекала на темы более понятные, но такие же неинтересные: торговля, цены, конкуренция…

А потом комендант вспомнил что-то, оборвал неоконченную фразу и посмотрел на Когтя.

– Теперь я хотел бы послушать, что там у вас случилось с этими пиратами.

Маг поднял голову, мгновение размышлял, с чего бы начать, затем открыл рот, и его понесло. Он врал, нисколько не стесняясь присутствующих свидетелей, а иной раз и адресуясь к ним, требуя, чтоб они подтвердили истинность его слов. Глеб, привыкший к выходкам друга, только посмеивался. Зато очумевшие Свертль и Рукх невольно кивали головами, настолько убежденно вел свой рассказ Коготь. Комендант услышал, как десяток отлично оснащенных кораблей с пушками неслись наперерез беззащитному торговому каравану. Как целый флот атаковал головное судно. И как маг зажег десяток солнц – по числу атакующих кораблей, – и противник в одно мгновение был испепелен. Коготь утверждал, что море покраснело от крови, а какое-то время воды и вовсе не было видно, так как всюду торчали головы тонущих…

– Я мог бы перебежать по их затылкам на берег и вернуться назад. Корабль просто не мог двигаться. А эти разбойники карабкались на палубу, но я сшибал их, бил пламенем…

Комендант невозмутимо слушал.

Когда маг смолк, комендант серьезно кивнул и заговорил о том, как нелегко плавание в северных водах и какими опасностями оно чревато. Капитан Рукх поддакивал, щурил свой единственный глаз и нескончаемо дымил трубкой…

Глеб все зевал и клевал носом. Он рассеянно о чем-то думал, грезил. Он уже не воспринимал слова собеседников. Слышал только ровный монотонный гул. Уставший мозг постепенно отключался, но уснуть прямо здесь, за столом Глеб не решался – удерживала врожденная осторожность Двуживущего. Инстинкт самосохранения…

Надо было дотерпеть…

Он встряхивался, обводил взглядом лица товарищей, вновь на какое-то время обретал возможность понимать разговор… Он и не заметил, как вдруг пришло утро.

Величавая река неторопливо несла свои воды по протяженной лессовой долине, раскинувшейся у подножия гор. Она брала исток в озере Пяти Голов, набирала силу, подпитываясь кристально чистыми ледниковыми ручьями, подтачивала, размывала берега и в конце своего пути вливалась в океан. За многие сотни лет река вынесла к устью миллионы тонн осадочных пород, образовав десятки островов и сотни отмелей…

Корабли осторожно двигались на юг, пробирались вверх по Учению. По мере продвижения в глубь материка постепенно плел воздух, отступала зима, лишь бодрящей свежестью дышала вода да белели над горизонтом снежные вершины. Ночи становились все темней…

Паруса были убраны, только хлопали, цепляя ускользающий воздух, треугольные кливера. Глядя на их трепыхание, Глеб гадал, что предпримет капитан, если ветер сменит направление или стихнет совсем.