Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс

– Что ж, десять часов – совсем недурно. Мы успели отойти довольно далеко. – Паскаль кивнула на дисплей, показывавший их местонахождение: шаттл прошел почти треть расстояния, отделявшего его от Цербера.

– А вторая новость? – спросила Хоури.

– Похититель Солнц накопил достаточно опыта в управлении двигателями. Раньше он только осторожно обнюхивал их, боясь повредить корабль.

– И что это означает для нас?

Вольева указала на тот же дисплей, что и Паскаль.

– Предположим, он теперь полностью контролирует двигатели и знает рамки допустимого. Если и дальше будет идти этим же вектором, то вскоре выйдет нам наперехват. Он хочет добраться до нас прежде, чем мы доберемся до Дэна или хотя бы до «Плацдарма». На этом расстоянии мы слишком малая цель, и лучевые орудия для нашего уничтожения непригодны из-за дисперсии. От снарядов же мы можем уклоняться, велев автопилоту вести шаттл зигзагами и произвольно менять курс. Но все равно корабль скоро сократит дистанцию.

– Скоро – это когда? – нахмурилась Паскаль. – Разве мы не сделали мощный рывок на старте?

«Привычка задавать такие вопросы – не самая лучшая ее черта», – подумала Вольева, но своего раздражения ничем не выдала.

– Сделали. Но теперь ничто не помешает Похитителю Солнц разогнать корабль до нескольких десятков g. Нас такое ускорение просто превратит в кашу, а для него предела нет. К тому же на корабле не осталось живых существ, кроме тех, что бегают на четырех лапах, пищат и оставляют грязные пятна, когда ты их пристрелишь.

– Там еще капитан, – сказала Хоури. – Хотя я и не уверена, что его можно принимать в расчет.

– Я спросила: скоро – это когда, – напомнила Паскаль.

– Если повезет, как раз успеем дойти до Цербера, – ответила Вольева. – Но у нас не останется времени на разведку, и отступать будет некуда. Полезем внутрь планеты, чтобы спастись от корабельных орудий. Да и там надо будет спрятаться поглубже. – Она громко хмыкнула. – Может быть, твой муж с самого начала был прав, и сейчас он рискует гораздо меньше, чем мы. Пока, во всяком случае.

На стенах шахты проявлялись узоры, отдельные кристаллические участки светились более интенсивно. Узоры были такие большие, что Силвест не сразу узнал в них амарантийские пиктограммы. Дело было даже не в размерах, а в том, что они отличались от того рисуночного письма, с которым он имел дело раньше. Практически другой язык. Интуитивно он понял, что видит письменность отлученных – стаи, последовавшей за Похитителем Солнц в изгнание, а потом к звездам. Десятки тысячелетий отделяли эти письмена от прочитанных на Ресургеме, и казалось чудом, что он способен видеть в них какой-то смысл.

– О чем речь? – спросил Кэлвин.

– Это не приветствие, – ответил Силвест. – И это еще мягко сказано.

– И что же именно тут сказано? – Садзаки, похоже, услышал их тихий разговор.

– Объясняется, зачем они произвели этот уровень, – ответил Силвест. – Произвели – в буквальном смысле слова.

– Ну что ж, – произнес Кэлвин, – ты убедился наконец, что этот мир – амарантийское изделие?

– При других обстоятельствах можно было бы по этому поводу и пропустить стаканчик, – рассеянно откликнулся Силвест.

Он был изумлен и напуган тем, о чем рассказывали стены, и под воздействием прочитанного у него рождались самые дикие мысли. Не раз при чтении амарантийских текстов он испытывал то же самое, но никогда еще не был настолько уверен в своей правоте.

– Пожалуйста, продолжайте, – раздался голос Садзаки.

– Как я уже говорил, это предупреждение. Здесь сказано, что дальше идти запрещено.

– Пожалуй, это может означать, что мы находимся невдалеке от того, ради чего сюда явились.

У Силвеста было аналогичное впечатление, хотя обосновать его он вряд ли сумел бы.

– Предупреждение гласит: внизу есть нечто такое, чего нам не следует видеть, – сказал он.

– Видеть? Это следует понимать буквально?

– Амарантийцы мыслили образами, Садзаки. Общий смысл таков: они не хотели, чтобы мы слишком приближались к их тайне.

– Значит, логично предположить, что их тайна имеет ценность.

– А если это действительно предупреждение? – вступил в разговор Кэлвин. – Я не имею в виду угрозу. Я имею в виду добрейший, идущий от самого сердца совет держаться подальше. Нельзя ли это проверить, проанализировав контекст?

– Было бы можно, имей мы дело с обычным амарантийским текстом. – Силвест не признался, что считает предположение Кэлвина правильным, – у него не было рациональных подтверждений, только зыбкое ощущение. Но и подавить это ощущение он не мог.

Тогда он задумался над возможной причиной поступка амарантийцев. Если они сочли необходимым оставить специальное предупреждение на планете, вооруженной самым страшным оружием, которое было в их распоряжении, то спрашивается, какого монстра создала эта цивилизация?

Или обнаружила?

Эта мысль нашла свободное место в уме Силвеста и удобно расположилась там. Что называется, осенило.

Стая Похитителя Солнц что-то нашла. Где-то далеко-далеко, на самом краю системы.

Силвест все еще пытался разобраться со своими ощущениями, как вдруг ближайший иероглиф отделился от стены, оставив на своем прежнем месте полость. За ним последовали другие. Целые слова, словосочетания и предложения, огромные как дома, отчаливали от стены и кружили вокруг Силвеста и Садзаки со спокойствием опасных хищников. Они плавали в пустоте, поддерживаемые какой-то силой, невидимой для датчиков скафандров. Похоже, ни гравитационное, ни магнитное поле к этому отношения не имели.

Сначала Силвест был просто поражен абсурдным поведением этих предметов, но вскоре понял, что за ним стоит жесткая логика; просто она совершенно чужая. Если предупреждением пренебрегают, оно старается быть доходчивее – разве это не логично?

Но для отвлеченных размышлений вдруг не осталось времени.

– Защитным системам скафандров перейти на автоматический режим, – приказал Садзаки. Его голос утратил обычное ледяное спокойствие и поднялся почти на октаву. – Похоже, эти штуковины собираются нас раздавить.

Как будто это не было понятно без его комментариев!

Слова образовали вокруг них сферу, а затем каждый неуклюже полетел по спирали. Силвест предоставил своему скафандру полную свободу действий. Тот первым делом опустил щиток, защищающий глаза даже от ослепительных плазменных взрывов. Потом временно отключил системы ручного управления. Это было разумно: работу скафандра человек не сделает лучше, а значит, не надо и вводить его в соблазн.

Даже за опущенным щитком перед глазами Силвеста полыхал фейерверк. Было понятно, что лишь оболочка скафандра отделяет его от мультиспектральной радиационной бури. Снова и снова срабатывали двигатели, бросая его вперед и назад, вверх и вниз, да с такой силой, что темнело в глазах, словно он ехал на поезде сквозь череду коротких тоннелей в горах. Казалось, что скафандр пытается удрать, мечется в разные стороны, но всякий раз напарывается на мощный удар.

Наконец Силвест потерял сознание по-настоящему и надолго.

«Печаль расставания» разгонялась, пока не набрала четыре g постоянного ускорения. Время от времени программа резко меняла ее курс, на тот случай, если субсветовик решит применить против шаттла кинетическое оружие. Бо́льших перегрузок находившиеся на борту шаттла люди не смогли бы выдержать без скафандров или противоперегрузочных костюмов. Конечно, и четыре g – не рай, особенно для Паскаль, еще менее привычной к таким делам, чем Хоури. Это означало, что из кресел не встать, что движения рук должны быть сведены к минимуму. Правда, можно было разговаривать и даже вести что-то вроде вялых дискуссий.

– Ты же говорила с ним? – спросила Хоури. – С Похитителем Солнц? Я это сразу поняла по твоему лицу, когда ты спасла нас от крыс в лазарете. Я ведь права, скажи?

Голос Вольевой прозвучал так, будто ее душили:

– Если у меня и были какие-то сомнения в твоей истории, они испарились, когда я увидела его рожу. Это самое настоящее инопланетное чудовище. И я поняла, через какие муки прошел Борис Нагорный.

– Поняла, отчего он сошел с ума?

– Наверное, со мной случилось бы то же самое, если бы Похититель Солнц очутился в моей голове. И вот что еще меня беспокоит: а вдруг безумие Нагорного сказалось на Похитителе Солнц?

– А мне каково, по-твоему! – воскликнула Хоури. – Ведь эта дрянь сидит у меня в мозгу!

– Ошибаешься, в твоем мозгу Похитителя Солнц нет. – Вольева отрицательно покачала головой, что при перегрузке в четыре g можно было бы расценить как клинический идиотизм. – Он просидел в тебе какое-то время, достаточно долго, чтобы без остатка уничтожить Мадемуазель. Но потом был вынужден уйти.

– И когда же он ушел?

– Когда Садзаки решил протралить тебя. Думаю, это моя ошибка. Я не должна была допустить, чтобы он хотя бы включил трал. – Для человека, признающегося в своей вине, Вольева говорила до неприличия равнодушно. Вероятно, считала, что одного факта признания ошибки уже более чем достаточно. – Пока Садзаки сканировал твои нейронные паттерны, Похититель Солнц внедрился в них, добрался до трала и зашифровал себя среди данных. Оттуда он мог коротким прыжком достичь любой другой системы корабля.