Гостеприимная Арктика - Вильялмур Стефанссон

Страдания Нансена были вызваны тем, что он сидел в своем платье в палатке и, что еще хуже, влезал в нем в спальный мешок. Во время морозов мы не раскидываем палатку, а строим снежную хижину, как уже было объяснено выше, и затем разводим огонь. Сначала температура в хижине такая же, как снаружи, например -45° C. Печка топится на «платформе», которая лишь немногим ниже постелей, а тот из нас, кто собирается готовить пищу, стоит одетый во все свое платье на низком месте пола перед печкой. Как только воздух начнет немного согреваться, этот человек снимает свою «снеговую рубашку», а затем и верхнее платье, причем делает это прежде, чем иней, осевший на них, успеет хоть сколько-нибудь растаять; кроме того, снимаются все легкие шаровары и суконные туфли, на которых образовался иней. Обычно этот человек остается лишь в меховом нижнем белье, совершенно свободном от инея, и влезает в нем на спальную «платформу». Верхнее платье выбрасывается во входной «коридор», где оно остается на холоде, а потому не оттаивает.

Тем временем остальные люди находятся снаружи, где кормят собак и занимаются приготовлениями к ночлегу. К концу этих приготовлений внутри хижины уже тепло и уютно. Свое верхнее платье, покрытое инеем, все снимают во входном «коридоре» и входят в хижину лишь в «белье». Конечно, оно меховое и гораздо теплее обыкновенного.

Таким образом, наша одежда, как правило, всегда остается сухой. Если же она случайно промокнет, то ее можно высушить, повесив в снежной хижине или же, что еще целесообразнее, оставаясь в ней внутри хижины, так что тепло тела и тепло от печки действуют совместно и высыхание происходит быстрее. Иногда случалось, что ночью мой спальный мешок прикасался к снежной стене и частично промокал. Тогда на следующую ночь я поворачивал мешок мокрой стороной кверху, и за одну-две ночи он успевал вполне высохнуть.

ГЛАВА LIII. ВЕСЕННЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В 1917 Г.

К тому времени, когда мы добрались до мыса Грасси, я убедился, что помощь, которую нам оказывали люди и собаки, прибывшие с Гонзалесом, не окупала того количества сушеного мяса, которое требовалось для их прокормления. Нам пришлось даже задержаться на целую неделю в районе мыса Грасси, чтобы добыть еще нескольких мускусных быков. Вообще для меня было новостью и курьезом путешествовать с такой большой партией. Когда все наши упряжки были в сборе, получалась картина, напоминающая те арктические экспедиции, о которых мы читаем в книгах.

5 апреля я отослал обратно Иллуна и Пикалу с двумя упряжками. Они должны были захватить с собою Алинняка и женщин из лагеря у мыса Грасси и отправиться на юг, к заливу Лиддон.

С остальной партией я прошел вдоль восточного побережья о. Бордэн и вышел на морские льды к северу от него. В результате всех непредвиденных задержек и трудностей это произошло лишь 12 апреля, т. е. на месяц позже, чем мы рассчитывали.

Начальный пункт этого ледового путешествия находился гораздо севернее, чем во все предыдущие годы, и состояние льдов оказалось исключительно благоприятным. Хотя их поверхность была неровной и замедляла продвижение, зато они были гораздо толще и менее подвижны, чем возле Земли Бэнкса или у побережья Аляски, где существуют сильные течения; поэтому можно было идти с большей уверенностью и чувствовать себя в безопасности. В первые дни мы видели много признаков присутствия тюленей, но не останавливались для охоты. Промеры мы производили часто, так как рельеф дна был весьма интересен. У берегового пака, в 15–20 милях от суши, промер показал глубину в 468 м, через 2 дня, удалившись еще на 18 миль от берега, мы нашли глубину в 452 м, а еще через 10 миль — глубину в 444 м. Таким образом, рельеф дна напоминал «закрытое море» и соответствовал теории Грили и других исследователей о том, что в северо-западном направлении здесь должна находиться суша (может быть, это и есть та «Земля Крукера», которую видел Пири).

Перед тем как мы вышли с берегового пака, Чарли стал жаловаться на нездоровье. Он испытывал общую слабость, угнетенное состояние и частые головокружения. Так как это соответствовало симптомам цинги, я осмотрел зубы и десны Чарли. Оказалось, что десны опухли и побагровели, а зубы слегка шатались, и в них чувствовалась тупая боль. Таким образом, признаки цинги были почти несомненными, но я не представлял себе, как можно было заболеть цингой при нашем питании. Так как Чарли с каждым днем чувствовал себя все хуже, то 16 апреля я отослал его обратно со Стуркерсоном и Кэстелём.

Задания этой партии были следующие: Стуркерсон должен был закончить обследование о. Виктории; Кэстелю я поручил переправиться на Землю Бэнкса, чтобы выяснить, что случилось с Томсеном (сопровождать Кэстеля должен был Чарли, если бы он к тому времени поправился; в противном случае Стуркерсон подыскал бы для Кэстеля другого спутника). Так как я в свое время приказал капитану Бернарду не покидать базы на мысе Келлетт, то рассчитывал, что Кэстель застанет Бернарда на этой базе. Там они могли бы отремонтировать «Мэри Сакс» и спустить ее на воду, с тем, чтобы ждать нас до конца лета. В случае нашего неприбытия надлежало оставить для нас на мысе Келлетт некоторые припасы и отплыть в Ном.

Посылать людей, чтобы спустить на воду «Полярную Звезду», я считал нецелесообразным, так как неблагоприятные ледовые условия могли бы задержать этих людей еще на одну зиму, и оплата их обошлась бы в большую сумму, чем стоило само судно. Наткусяк и другие эскимосы, работавшие у нас, накопили порядочно сбережений и хотели купить «Полярную Звезду», предлагая уплатить канадскому правительству такую сумму, которой судно стоило в его теперешнем состоянии. Я согласился на эту сделку. Решено было, что Наткусяк и его партия последуют за Кэстелем на его пути вдоль северного побережья Земли Бэнкса и проведут лето у «Полярной Звезды», занимаясь охотой.

Всех наших людей, находившихся на о. Мельвиль, за исключением партии Кэстеля и Наткусяка, Стуркерсон должен был отвести на «Белого Медведя». Гонзалесу я послал инструкцию, в которой ему предписывалось оказывать всяческое содействие путешествию Стуркерсона на о. Виктории, а по возвращении Стуркерсона идти к мысу Келлетт и в случае необходимости помочь капитану Бернарду спустить на воду «Мэри Сакс». Если бы этот спуск не удалось осуществить, то Гонзалес должен был взять Бернарда с его партией на «Белый Медведь» и отплыть в Ном. Что касается моей ледовой партии (которая теперь состояла из Нойса, Найта, Эмиу и меня, с двумя упряжками), то я рассчитывал либо вернуться с нею до 20 августа на мыс Келлетт и отплыть вместе с остальными или, если бы этого не удалось сделать, идти по льдам на Землю Эллесмера и оттуда в Гренландию, или же дойти до о. Виктории и переправиться на материк. Я допускал также возможность того, что мы откроем еще какую-нибудь сушу и проведем на ней следующий год или даже решимся провести год на льду. Последняя перспектива была для меня наиболее заманчивой.