Будет только хуже - Виктор Климов

Но Влад его перебил.

- На нашу сторону? – скривился он. – У нас с вами разные стороны, майор. Нет, мы не передадим вас контрразведке. По крайней мере, не сейчас.

- Тогда о чём ты говоришь? Если вы меня не сдадите сейчас, то…!

- Сдадим, но не сейчас.

- Ничего не понимаю, - майор замотал головой. – Ты же сказал, что… Что ты, чёрт возьми, имеешь в виду, Влад?! Хочешь меня казнить? Я понимаю, что ты чувствуешь, поверь, мне это чувство очень даже знакомо. Но ты же законник, я читал твоё дело.

Влад молчал. И от этого молчания майор начинал нервничать, и сейчас, судя по всему, отнюдь неподдельно. К тому же Влад продолжал твёрдо сжимать рукоять пистолета.

- Да, - наконец, произнёс он, - Я обязательно сдам вас контрразведке, только это будет в другой реальности. А в этой – вы убили мою жену, майор.

- Что? – сощурился Гареев, но его лицо тут же стало менять выражение, а глаза наполняться пониманием того, о чём говорил Влад. Он как будто о чём-то догадался. – Неужели и здесь без Комитета не обошлось? Не обошлось ведь, Влад, так?

Но Влад только щёлкнул предохранителем на пистолете.

- Влад, не верь им! Не верь капитану! Не верь этой шл@хе! Они тебя обманут! Комитет с тобой поступит так же как со мной. И как со многими другими! Ты же их совсем не знаешь! Комитет всегда лжёт! – умирать майор точно не хотел. По крайней мере, не так и не здесь.

«Какой же ты настоящий, а, майор?» - подумал Влад, но мысль потерялась в тумане охватившей его холодной злости.

Гареев, тем временем, не оставлял попыток повлиять не решение своего вопроса и склонить часу весов в свою пользу.

- Слушай, Влад, если здесь замешан Комитет, то, кажется, я понял, чего боится другая сторона! Но ты, ведь, и сам уже знаешь, так? Влад, я…

Майор не успел договорить. Раздался выстрел. Привязанный к стулу он дёрнулся, и, потеряв равновесие, рухнул на пол.

В воздухе повис кислый запах пороха и звенящая тишина. Влад поставил пистолет на предохранитель и убрал его обратно в кобуру. За спиной шмыгнул носом пограничник.

В комнату вошла Аня. Она ничего не сказала. С грустью в глазах взглянула на происходящее, развернулась и вышла обратно. За ней последовал озадаченный пёс.

Не время быть человечным, Аня. Не сейчас. Влад уже однажды преодолел основополагающее табу. Сначала случайно, защищая свою жизнь в схватке один на один. А потом совершенно осознанно, когда мысли о мести ослепили его.

С другой стороны, что значит быть человечным? Под человечностью почему-то принято понимать всё самое доброе и светлое: щедрость, любовь, заботливость…

Но все забывают, что злоба, убийство и война сопутствуют человеку всю его историю с того самого момента, как он осознал себя человеком. Когда поднял и заточил первую палку, а потом обжёг её на огне, сделав прочной. Когда впервые ударил камнем по голове представителя другого племени з-за того, что те пришли на их землю и стали пить из их речки.

Человечность, мля…

Позади с ноги на ногу переступил Алексей. Наверное, ему тоже не нравится, как на Влада подействовала война. Но говорить он всё равно ничего не стал, он тоже всё прекрасно понимал.

Может, он и хотел выдать что-то вроде «А когда ты в налоговой работал, ты тоже так допросы проводил?», но предпочёл промолчать. Не до шуток сейчас.

Можно ли было оставить Гареева живым? Да, можно. Можно было бы записать весь разговор и выкинуть его у какого-нибудь блокпоста, или сдать его в местное Управление ФСБ или армейской контрразведке.

Но зачем? Была ненулевая вероятность того, что их бы задержали, и пришлось бы давать объяснения и отвечать на вопросы, а это не только потеря времени, но и риск засветиться перед агентурой врага.

Гареев сказал, что к той группе ликвидации, на которую вышла Джессика, он не имел отношения, но было понятно, что сейчас по стране действует не одна такая ДРГ, их хватает с лихвой. А выдать своё местоположение и превратиться в объект всеобщей охоты, потеряв преимущество скрытности – непозволительная роскошь.

Взять его с собой тоже так себе вариант. Даже с учётом того, что Гареев уже несколько раз разочаровался в своих нанимателях и поклялся бы в верности Владу на Библии, Коране или Конституции, или на чём там ещё приносят клятву. Нет, предатель, предавший единожды, предаст снова. Постоянно оглядываться, опасаясь, что он выстрелит тебе в спину, просто невозможно.

Да, риск был неоправданно велик. И не важно, какое бы решение было принято.

Влад вдруг с кристальной ясностью осознал, что стал жутко циничным, но что-то внутри него всё ещё продолжало протестовать против такой метаморфозы. Однако это был протест обречённого, от которого уже ничего не зависит, и его мнение в любом случае не будет подлежать учёту.

Убить майора было логичным решением. Но…

- Ср@нь, бл@ть, - Гареев, всё так же привязанный к сломанному стулу, лежал на боку и тихо матерился. У него нервно подёргивалась щека, он открывал и закрывал рот, стараясь привести в порядок ухо, в котором сейчас стоял жуткий звон.

В последний момент Влад отвёл дуло пистолета чуть в сторону.

- Надо уходить, - только и сказал Влад, глядя майору прямо в глаза, но обращаясь к капитану. Он с трудом подавил в себе желание сделать ещё один выстрел, но уже не в сторону, а прямо майору между глаз. Но он хотел по возможности попытаться вытрясти из Гареева столько информации, сколько будет возможно, тем более, что он сказал, что тоже имел дело с Комитетом. Это могло быть полезным, а пристрелить никогда не поздно.

Пограничник подошёл к майору, отвязал его от стула, проверил, насколько крепко связаны руки у него за спиной, и рывком поставил его на ноги. По лицу капитана было не понять, одобряет он решение Влада, или сожалеет. Похоже, всё-таки сожалеет.

Все вместе они вышли коридор. Под ногами скрипели старые половицы.

- Аня, ты где? – позвал Алексей.

- Здесь! – раздался звонкий голос из дальней комнаты.

Мужчины быстро прошли туда, где должна была находиться Аня, капитан вёл Гареева перед собой. Это оказалась небольшая комната метров десяти с отслаивающимися и засаленными обоями, на которых проступали застарелые жирные пятна вокруг выключателя и розеток.