Долгожданный любовник - Дж. Уорд

— Совсем ебнулся, — буркнул Рэйдж.

Мгновение Ви оценивал мужчину. Затем снова приблизил смертоносную руку.

— Это… последний, — пообещал он Лукасу.

— В точку, — прокомментировал Рэйдж. — Еще чуть-чуть и ты сделаешь смор 64из этого сукина сына.

Второй удар оказался ничуть не лучше… избитое тело дико извивалось, Лукас издавал тот богомерзкий звук, а затем приземлился с грохотом костей.

Но он сделал глубокий вдох. Большой, сильный, глубокий вдох, от которого расширилась грудная клетка.

Куин чувствовал себя так, словно молится, и понял, что так оно и есть, когда начал повторять:

— Давай же, умоляю…

Искалеченная кисть, та, что с перстнем, потянулась и схватила рубашку Куина. Хватка была слабой, но воин наклонился к брату.

— Что, — произнес он. — Скажи…

Рука скользнула по его куртке.

— Поговори со мной.

Рука брата вцепилась в рукоятку одного из его кинжалов.

— Убей… меня…

Куин широко распахнул глаза.

Голос Лукаса совершенно не походил на прежний, был не более чем хриплым шепотом.

— Убей… меня… брат… мой…

ГЛАВА 62

— Как ты? Держишься? — спросил Блэй.

Стоя на крыльце хижины, Куин сделал вдох и уловил в воздухе намек на дым. Блэй опять закурил, и как бы сильно Куин не ненавидел эту привычку, он не винил парня. Черт, если бы он был по этим делам, то тоже достал бы «раковую палочку».

Он оглянулся. Блэй спокойно смотрел на него, очевидно готовый прождать ответа на вопрос, даже если это займет остаток ночи.

Куин глянул на часы. Час ночи.

«Сколько времени потребуется остальным Братьям добраться сюда? И сработает ли их план отхода вообще…»

— Чувствую себя так, словно теряю гребаный рассудок, — ответил он, наконец.

— Я с тобой. — Блэй выдохнул сигаретный дым в сторону. — Не могу поверить, что он…

Куин уставился на деревья перед ними.

— Я никогда не спрашивал тебя о той ночи.

— Нет, и честно говоря, я не виню тебя за это.

В хижине с Лукасом оставались Рэйдж, Ви и Джон. Все поснимали куртки и закутали в них мужчину, надеясь сохранить его в тепле.

Стоя в майке и полностью при оружии, Куин не ощущал холода.

Он прочистил горло.

— Ты видел его.

Блэй был тем, кто вернулся в особняк после набегов. Куину попросту было слаб оопознать тела.

— Да, видел.

— Он был мертв?

— Насколько могу судить, да. Он… да, не думаю, что был хотя бы шанс, что он жив.

— Ты знаешь, я так и не продал дом.

— Так я слышал.

Формально, у него не было прав на недвижимость, поскольку от него отреклась семья. Но убитых было так много, что никто не заявил права на наследство и оно, согласно Старому Закону, вернулось в собственность короля… после чего Роф тут же попросту отдал его Куину в полную собственность.

Что бы, черт возьми, это не означало.

— Я не знал, что и думать, когда меня оповестили об их убийстве. — Куин взглянул на небо. Прогноз погоды обещал еще больше снега, так что звезд не было видно. — Они меня ненавидели. Пожалуй, я ненавидел их. А затем они умерли.

Стоящий рядом с ним, Блэй, совсем затих.

Куин понял причину и от внезапно нахлынувшей неловкости засунул руки в карманы. Да, он презирал разговоры о чувствах и прочей хрени, но дерьмо было не удержать. Не здесь. Не наедине. С Блэем.

Он прочистил горло и продолжил:

— По правде сказать, моим первым чувством стало облегчение. Мне не передать словами, на что было похоже взросление в этом доме. Все эти люди смотрели на меня так, словно я был их ходячим, говорящим проклятьем. — Парень покачал головой. — Бывало, я избегал их любыми способами, пользовался лестницами для слуг, оставаясь в той части дома. Но затем доджен начал угрожать увольнением. По сути дела, во время прохождения своего изменения больше всего молил об умении дематериализовываться прямо из окна своей комнаты. Тогда никому из них не пришлось бы на меня натыкаться.

Даже когда Блэй тихо выругался, Куин не желал затыкаться.

— И знаешь в чем, реально, состоял главный пиздец? Когда мой отец смотрел на брата, я видел, что любовь возможна. Одно дело, если бы ублюдок попросту ненавидел всех нас… но он был не такой. Это и заставило меня понять, как я обделен вниманием. — Куин посмотрел по сторонам. Переставил свои говнодавы. — Почему ты так на меня смотришь?

— Прости. Да. Просто… ты никогда о них не говорил. Вообще.

Куин нахмурился и снова принялся изучать небо, он воображал мерцающие огоньки звезд хоть и не мог их видеть.

— Я хотел. С тобой. Больше ни с кем.

— Почему же не говорил? — Как будто это было чем-то, о чем парень размышлял какое-то время.

В наступившей тишине, Куин тщательно перебирал воспоминания, на которых никогда не задерживался, видя себя и свою семью… Блэя.

— Я любил приходить в ваш дом. Не могу сказать точно, что это для меня значило… помню, когда ты первый раз пригласил меня к себе. Я был уверен, что твои предки меня выставят. Был готов к этому. Блядь, я все время сталкивался с этим дерьмом в собственном доме, так почему абсолютно не знакомым людям не сделать того же? Но твоя мама… — Куин снова прочистил горло. — Твоя мама усадила меня за стол в кухне и накормила.

— Она огорчилась, что из-за ее стряпни тебе стало плохо. Сразу после еды ты рванул в ванную и блевал целый час.

— Я не блевал.

Блэй резко повернул голову.

— Но ты сказал…

— Я плакал.

Когда Блэй отшатнулся, Куин пожал плечами.

— И что мне надо было сказать. Что я обрыдался на полу рядом со сточной трубой? Я включил воду, чтобы никто не услышал и время от времени спускал унитаз.

— Я этого не знал.

— Таков был план. — Куин огляделся. — И всегда в этом состоял. Мне не хотелось, чтобы ты знал насколько отстойно было в моем доме, потому что не хотел, чтобы ты меня жалел. Не хотел, чтобы ты или твои родители чувствовали себя так, словно обязаны приглашать меня к себе в дом. Я хотел, чтобы ты был моим другом… и ты был им. Всегда.

Блэй быстро отвел взгляд. Затем потер лицо свободной от сигареты рукой.

— Вы, ребята, помогли мне пройти через это, — услышал Куин собственные слова. — Я проживал ночь, потому что мог прийти к тебе. Это единственное, что придавало мне сил. На самом деле, этим единственным был ты. Это был… ты.

Когда глаза Блэя посмотрели в его, у Куина появилось ощущение, что парень подыскивает слова.

И Боже помоги им обоим, если бы не Сакстон, Куин выпалил бы «я тебя…» прямо там и тогда, несмотря на неподходящее время.