«Мир приключений» 1975 (№22) - Кир Булычев

Юра Саркисов — невысокий крепыш с агатово-черными глазами уже имел опыт борьбы с правонарушителями. Он два года был членом оперативного отряда городского комитета комсомола и имел на своем счету несколько задержаний.

Измук Хабибов — стройный, красивый парень. Тонкие черты в сочетании с чуть раздвинутыми татарскими скулами придавали лицу привлекательное своеобразие.

Хабибов среди дружинников новичок. Учитывая его производственную специальность оператора по учету, Шахинов предложил ему стать нештатным сотрудником ОБХСС. Однако тот мягко, но настойчиво отказался.

— Меня очень интересует работа уголовного розыска, — сказал он.

— Уголовный розыск, уголовный розыск… Всем нравится уголовный розыск, — неожиданно раскипятился Салех Исмайлович. — А что там особенно интересного? Ничего нет интересного. Одного лови, другого лови, все время лови… Посидеть, подумать некогда. А нам длинные ноги не нужны. Нам голова нужна. Вот я вас спрашиваю, молодой человек, чем интересней работать, ногами или головой?

— Посидеть, подумать, конечно, неплохо, — вмешивается Рат, — но когда в это время обчищают базу, например, то лучше уж иметь длинные ноги.

Шахинов прекращает дискуссию:

— Ну, так как же, товарищ Хабибов?

Тот поднимает миндалевидные, в паутинках глаза и, стараясь не смотреть в сторону Салеха Исмайловича, повторяет:

— Мне бы очень хотелось помогать уголовному розыску.

— Что ж, Салех Исмайлович, придется вам пока обойтись без новых помощников, — констатирует Шахинов. — Желаю всем успеха, и профессионалам, и любителям.

Фаиль ведет новобранцев к себе знакомить с основами патрулирования, рейда, операции, а профессионалы расходятся по кабинетам.

Трудно начинать какое-нибудь дело с нулевой отметки. Еще труднее — возвращаться к начатому неудачно. И совсем уж тяжело, если сделать это предстоит именно тебе.

Вот она, тонюсенькая папка с несколькими бумажками, аккуратно подшитыми и пронумерованными следователем. Уголовное дело, приостановленное за нерозыском преступника.

С появлением свидетеля и новых данных я уже обязан это сделать. Абстрактное понятие: “неизвестный преступник” материализовалось в конкретное лицо с целым рядом примет. Теперь я обязан его искать. Если бы наши желания совпадали, все было бы очень просто. Он позвонил бы мне по телефону: “Здравствуйте, товарищ, это вы интересуетесь кражей из квартиры Саблиных? Когда и где нам будет удобнее встретиться?” К сожалению, сыщику на взаимность рассчитывать не приходится и ему самому нужно изыскивать возможности ускорить встречу. И мы обязательно встретимся. Такая у нас профессия: рано или поздно встречаться с преступником.

Я не успел еще ничего изыскать, как появился Рат и сунул мне под нос подколотые исписанные листы.

— Срочно изучи материал и доложи свои соображения. Учти, возбудить январем уже не удастся, так что сам понимаешь…

Конечно, понимаю. Если бы можно было возбудить уголовное дело в январе, Рат не стал бы так торопиться. Материал этот мне знаком: элементарное мошенничество. Вся сложность — в сроках. Тратить больше трех дней на доследственную проверку по такому делу мы не имеем права, значит, придется возбуждать декабрем. С другой стороны, до конца года — считанные дни, и без выставленной карточки на подозреваемого преступление будет значиться нераскрытым. Таким оно пройдет по всем годовым отчетам, начиная от нашего горотдела, до МВД республики включительно. А для того чтобы выставить заветную карточку, надо найти подозреваемого или, по крайней мере, установить его личность. А это опять-таки упирается в сроки. Как ни крути: все должно быть в ажуре именно к 1 января. В общем-то, ситуация знакомая всем производственникам. Вот только, честно говоря, до сих пор не пойму, почему и милиция должна ориентироваться на эти планово-годовые критерии?

Судя по газетам, квартальные и годовые производственные авралы возникают из-за неритмичности в работе по причине, скажем, несвоевременных поставок необходимых материалов. Но поставщики в конце концов тоже несут ответственность и на них можно “нажать”, а тут попробуй договорись с мошенником, чтобы он не обмишуривал своих сограждан в последнюю декаду квартала или года. Ну ладно. Это у меня, как в старинных пьесах, реплика “в сторону” Придется изучить и срочно обзавестись соображениями.

Примерно через полчаса изучил и обзавелся. Фабула предельно проста. Некий солидный гражданин в течение десяти дней умудрился договориться о продаже приморской дачи с четырьмя потенциальными покупателями. И даже получить у всех четырех задатки. И даже за чужую дачу. Потому что, как выяснили покупатели позже, принадлежала она совершенно другому солидному гражданину, даже не подозревавшему о существовании первого. Уяснив это обстоятельство, покупатели подали заявления в милицию и стали потерпевшими. А наш горотдел оказался тем самым конкретным органом, в обязанность которого входит восстановление нарушенных прав граждан и привлечение к ответственности нарушителя оных.

За три дня горотдел сделал все, что положено сделать. По таким преступлениям сложных расследований, как правило, не требуется, это — типично сыскное дело. Ориентировка с приметами преступника разослана и, надо полагать, рано или поздно обязательно сработает. Однако такая неопределенность со сроками в силу объясненных причин горотдел не устраивает. Поэтому Кунгаров и потребовал дальнейших соображений.

Пока я соображал, образовалась завеса из сигаретного дыма. Сквозь нее едва различим настенный плакат с изображением черепа и дымящейся сигареты, а уж о тексте и говорить нечего. А жаль, ведь он очень поучителен. И вообще — красочный плакат. Идея развесить его во всех кабинетах пришла нашему замполиту Фаилю Мухаметдинову. Хорошая идея. При первом рассмотрении плаката у меня мурашки по спине бегали, а потом ничего, привык. И обитатели других кабинетов, по-моему, тоже свыклись. Как-то вскоре после торжественного и одновременного расклеивания этих плакатов (“Наступать, так широким фронтом”, — сказал Фаиль) я застал его за любопытным занятием: он стоял нос к носу с черепом, и плакатная струйка дыма выглядела жалкой по сравнению с тем, что удавалось выпускать ему.

— Соревнуемся? — ехидно спросил я.

Фаиль смутился, а потом, рассмеявшись, сказал:

— Вырабатываю иммунитет. Плакат, в общем-то, отличный. Разве нет?

— Впечатляет, — осторожно согласился я, а он безнадежно махнул рукой: — Черта с два. Никто у нас курить, по-моему, не бросил.

И все-таки определенную пользу плакат принес. Как выразился Шахинов, некурящим он доставил и продолжает доставлять много тихой радости. К ним относится и Агабалян, поэтому я десять минут продержал открытыми дверь и окно. Ну вот, совсем другое дело. Теперь со своими соображениями можно, пожалуй, и к Рату.