Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Он вновь приехал в Германию 25 ноября 1938 года, на сей раз надолго, женился, и жена родила ему сына. Весь 1939 год он провел, обучаясь в разведшколе абвера. Теперь он вернулся в Штаты как секретный агент. После недолгого пребывания в Бруклине он получил задание перебраться в Норфолк, чтобы дополнить покрытие Кёделем восточного побережья наблюдением за зоной атлантического побережья к югу от Чесапикского залива. Акклиматизируясь в Норфолке, он изучал большую военно-морскую базу, затем работал помощником водопроводчика на оперативной базе ВМФ, электриком в Кэмп-Пендлтон и грузчиком в порту, получая от 45 до 65 центов в час.

В одном из своих донесений он просто перечислил названия судов, но в следующем – дал подробную характеристику отправляющегося конвоя. От простого перечисления поврежденных британских военных кораблей, ремонтировавшихся на верфях Норфолка, он мог перескочить к предупреждению абвера о предстоящем неминуемом значительном увеличении производства 50-тонных цистерн для англичан, основанном на сообщении о контракте стоимостью в 10 миллионов долларов, заключенном военным министерством с фирмой «Мак трак компани», занимающейся производством специальных транспортных средств.

Ничто, казалось, не могло избежать его внимания, было ли это увеличение дальности стрельбы 380-мм орудий скорострельностью в 20 выстрелов в минуту и дальнобойностью до 11 километров, или разработка новейшего танка-амфибии трентонской фирмой «Джон Рёблинг и сыновья».

«Внимание! – сообщал он 29 октября 1940 года. – На северо-западном краю норфолкской военно-морской базы установлены два новейших 152-мм орудия».

«Легкий крейсер «Омаха» вернулся в Норфолк после 19-дневного плавания в Португалию, Африку, Южную Америку. Вскоре отплывает в Галифакс с адмиралом Ричардсоном на борту. Он назначен новым командующим флотилией американских эсминцев в Северной Атлантике на смену адмиралу Брентону. Крейсерская скорость «Омахи» 22 узла, корабль вернулся с остатками горючего, достаточного лишь на 10 миль пути».

«В Англию проданы, – писал он 28 января 1941 года. – фирмой «Дж. М. Винчестер и компани» из Нью-Йорка пароходы: «Беллемайн», 9786 тонн; «Уэст Рэританс», 5703 тонн; «Клэртон», 9808 тонн; «Уэстерн Оушн», 8800 тонн; «Уиллимантик», 7615 тонн; «Уайнон кантри», 9008 тонн; все они стоят на якоре у Джеймс-Ривер».

В его методах сбора информации не было ничего от той изобретательности, с которой действовал Кёдель, его сообщениям недоставало эффектности. Но на длинной дистанции Отмер был, возможно, более ценным, поскольку из его рутинных маленьких кусочков информации в абвере складывалась мозаика, рисующая картину американской помощи Великобритании и растущую боеготовность Соединенных Штатов на море.

В июле, когда развернулась операция «Трэмп», Отмер собирался, как обычно, заниматься своим делом, готовя для абвера сообщение, что началось ведущееся быстрыми темпами строительство казарм в Кэмп-Пендлтоне и форте Стори.

Как ему, так и Кёделю удалось избежать облавы ФБР не только благодаря удаче, но и благодаря предусмотрительности своих наставников Йоханнеса Бишоффа и Нико Бенсманна.

В то время как Гамбург и Берлин напропалую прикрепляли своих агентов к радиопередатчикам Сиболда и Уиллер-Хилла, создавая Traubenbildung, или виноградную гроздь, как на жаргоне абвера именовалась подобная система, тем самым загоняя их в ловушку Трэмпа, Бремен уклонялся от сотрудничества. Ни одному агенту этого отделения не разрешалось пользоваться этими средствами связи и ни один из них не был задержан.

Разгром разветвленной нью-йоркской сети летом 1941 года произошел тогда, когда абвер не мог позволить себе такую потерю. А когда наступил момент истины 7 декабря 1941 года, у немцев не оставалось даже скелета когда-то феноменальной разведывательной организации в Америке. Объявление Гитлером войны Соединенным Штатам застало Канариса врасплох, о чем свидетельствует изданная полковником Пикерингом 12 декабря директива, предписывающая абверу предпринять меры по созданию эффективной разведывательной сети в США.

«Это новая война, – писал Пикеринг. – Для ее ведения мы должны создать новую организацию».

Всего лишь за пять месяцев до этого Соединенные Штаты были наводнены немецкими шпионами. Теперь для осуществления новых гигантских задач абвер располагал лишь 6 агентами в Соединенных Штатах и 1 шпионом, ведущим из Кубы наблюдение за американской активностью в зоне Карибского бассейна.

Их человек в Гаване был самой загадочной и романтической личностью в этой группе. Его прозвали Птицелов из замка Морро, поскольку в своей комнате в пансионе сеньора Эмилио Переса он держал множество клеток с канарейками, надеясь, что их пение заглушит его работу ключом на рации, и еще потому, что он закончил жизнь перед строем расстрельного взвода в старинной крепости.

В пансионе на Тененте-Рей он был известен как Энрике Аугусто Луни. Другие гаванцы называли его Рафаэль Кастильо. В действительности это был Гейнц Август Лунинг, сорокалетний гондурасец смешанного немецко-итальянского происхождения, поступивший на службу в абвер в 1937 году. Через год он был направлен на Кубу, чтобы следить за крупной американской военной базой на Гуантанамо, отмечать суда, проходящие Карибским морем, и военную активность в районе южной оконечности Флориды.

Злополучный Лунинг был одинокой и загадочной фигурой. Он успел отправить лишь 48 сообщений, когда ФБР вышло на него, и кубинцы произвели арест. Не дотянув лишь три недели до первой годовщины своей игры, этот неизвестный солдат секретной войны погиб.

У абвера оставался еще лишь один, помимо Кёделя, ветеран Первой мировой войны, вновь задействованный в 1938 году. Это был Эрнст Фридрих Лемиц, высокий, худощавый замкнутый натурализованный американец, проживающий в Томпкинсвилле на Стейтен-Айленде, удобном пункте для осуществления наблюдения за передвижением судов.

В 1939 году он прошел в Гамбурге обучение на берегового наблюдателя, возвратился в США в марте 1941 года на лайнере «Сибоней» и немедленно приступил к работе, специализируясь на судоходстве и поставках. Хотя раньше он был торговцем каучуком, теперь он устроился подсобным рабочим в портовую таверну, где мог легко собирать сведения у гулявших здесь моряков. Он отправлял свои донесения на почтовые ящики в Лиссабоне и Бильбао, а также своему главному связному Вальтеру Гирцелю в Винтертур, Швейцария, подписываясь как «Фред Льюис» или «Фред Слоан».

У Гирцеля был еще один корреспондент в США, некий «P.O. Герсон», затем «Р.Л. Эрскин» и некто, подписывающийся просто «Роджерс». После тщательного изучения удалось выяснить, что все эти псевдонимы принадлежали одному лицу со столь длинным именем, что его хватило бы на троих. Это был Вильгельм Альбрехт фон Прессентин Геннант фон Рауттер, паршивая овца в семье немецкого графа и английской аристократки (родственницы знаменитого адмирала лорда Фишера, прославившегося в Первую мировую войну)[185].

Покинув обширное родовое поместье в Померании (а точнее, будучи изгнанным из него), он нелегально въехал в Соединенные Штаты в 1920 году, покинув судно, вновь прибыл в США легально в 1926 году и через двенадцать лет натурализовался. Вскоре после получения гражданства он изменил своей новой родине, завербовавшись в абвер.

Он стал незаменимым для абвера после Пёрл-Харбора отчасти потому, что, привыкнув изменять всем, не мог не стать блестящим шпионом, отчасти же потому, что большинство из его предшественников оказались в тюрьме.

Третьим лишним в этом секстете был колумбийский лингвист Роберто Ланас Вальесилья, работавший под псевдонимом Габриель Рейес. Бывший переводчик Международной организации труда (МОТ) в Женеве прибыл в США в сентябре 1940 года по заданию абвера. В этой стране он стал весьма успешно действовать как лингвист, как шпион и даже как перспективный холостяк – используя все эти три ипостаси во благо своим немецким хозяевам.

В качестве лингвиста он сумел устроиться на работу в Вашингтоне в управление по координации межамериканских отношений. Как шпион он использовал свой пост для сбора секретной информации о межамериканских делах. И в качестве красивого холостяка с вьющимися волосами он сумел обаять (а затем и жениться) секретаршу контр-адмирала Чарльза Э. Розендаля, командующего флотом дирижаблей США. Конечные результаты его деятельности на трех фронтах поступали в абвер через Гонсалвиша ди Азеваду, португальца, которого немцы использовали в качестве своего основного почтового ящика в Лиссабоне.

Все они оставались в упряжке в течение какого-то времени – фон Прессентин все четыре долгих года войны. Другие появлялись и исчезали, некоторые вплоть до конца 1944 года, как злосчастный Эрих Гимпель и французский инженер Жан-Мари Кавайе. Но звездные часы абвера в Америке прошли. Новым агентам было далеко до таких виртуозов, как Лонковски, Дюкесн, Ланг и Ройпер.