Хроники Сиалы - Алексей Пехов

Харьган поплевал на руки и поднял с земли лопатку. Отлынивать от работы он не привык.

А дождь, не останавливаясь, падал с плачущих небес…

Самая страшная пытка — это ожидание. Оно сломило, а то и убило множество людей. Что может быть хуже, чем стоять за невысокими стенами из наваленных бревен, присыпанных землей, и вглядываться в осеннюю мглу в течение целого дня, наблюдая лишь одну и ту же картину — дорогу, съедаемую белесой стеной тумана.

Проклятый дождь никак не кончался, казалось, нескончаемые облака никогда не иссякнут. Они грозно клубились над землей и ждали, когда под ними прольется кровь.

День близился к концу, а о враге не было ни слуху ни духу. Правда, около часа назад из-за покрывала тумана донеслись звуки, очень похожие на грохот боевых барабанов орков, но все стихло, так и не успев начаться, и над землей вновь повисла гнетущая тишина ожидания. В этой тишине было слышно, как звонкие капли воды падают с набухших стеблей травы и как журчит разлившийся от дождя ручеек где-то в глубине оврага, скрываясь под фатой так и не соизволившего расползтись за целый день тумана.

Удивительно, на что способны три сотни людей, если они связаны единой целью. Там, где недавно был мост, возвышалось вполне приличное укрепление, состоявшее из десятков стволов деревьев и горы земли, перекопанной за день. Даже известные мастера укреплений — гномы — умерли бы от зависти, увидев, что можно сделать из земли и дерева за столь короткое время. Стена начиналась у самого края оврага и была не выше человеческого роста. На большее не хватило ни времени, ни материалов, да и лучники из-за такой стены могли стрелять не только навесом, но и прицельно.

На самом склоне оврага, перед стеной укрепления, строители вбили в землю длинные и острые колья. Теперь нападающим нужно будет очень постараться, чтобы быстро преодолеть заграждение. Они наверняка застрянут, протискиваясь между кольев, скорость у них замедлится, и лучники Харьгана в это время соберут кровавую жатву.

У людей все было готово к встрече гостей, лишь сами гости отчего-то задерживались. Харьган начинал волноваться: скоро настанет непроглядная темень, а ночью лучники — главный шанс его ребят пережить атаку — будут не так метки, как днем.

— Может, орки дожидаются ночи? — высказал свои опасения командир Песьих Ласточек. — Но с каких это пор раса Первых осторожничает с людьми? Они ведь нас считают животными, говорящими обезьянами!

— Я вот чего боюсь, — крякнул Лис, сидевший рядом с ним. — Не нашли ли они другой путь к Авендуму? Лесами пробраться можно или через болота…

— Через болота? Нет, дорога тут одна, — покачал головой Харьган. Если орки решат пойти лесами или обойти нас по болотам, то к Авендуму они придут в начале следующей весны. Тут вокруг такие дебри, что на трезвую голову не выберешься.

— Значит, будем ждать их тут, — философски заключил Лис.

И они ждали.

День кончился. Так и не соизволившее показаться из-за туч солнце закатилось, пришла ночь. И звезды и луна были скрыты тучами. Только костры, поддерживаемые воинами, разгоняли темноту.

Сьена предложила Харьгану заклинание, которое разгонит тьму и осветит все окрестности на несколько часов, но он, поколебавшись, отказался. После фокуса с мостом старый командир стал более уважительно относиться к способностям волшебницы. Нечего девчонке напрягаться по пустякам, магия понадобится во время боя, а пока можно обойтись стандартными средствами.

Харьган приказал каждые две минуты стрелять огненными стрелами на ту сторону оврага, чтобы осветить скрывшуюся во тьме дорогу. Стрелы горящими каплями пробивали броню ночи, разрывали так никуда и не исчезнувший туман, воткнувшись в землю на противоположной стороне оврага, сгорали, освещая окрестности, давали хоть какой-то, пускай и тусклый, обзор.

На душе у Харьгана было тревожно, проклятущие Первые что-то задумали.

Харьган решил обойти посты, хотя и валился с ног от усталости. Многие воины спали, ловя момент в нежданно свалившейся на них длительной передышке. Если ты собираешься умереть, это не значит, что стоит отказывать себе во сне.

— Как настроение?

Воин, которому был задан вопрос, держал в руке мощный боевой лук почти в человеческий рост. Из такого выстрелишь, так стрела насквозь прошьет за четыреста шагов. В отряде было сто пятьдесят профессиональных лучников, они составляли ровно половину Песьих Ласточек. Да и другие воины тоже знали, какой стороной накладывать стрелу на тетиву.

— Прорвемся, — усмехнулся лучник и натянул лук.

Солдат, стоявший рядом с лучником, поднес к стреле, обмотанной паклей, факел, и она вспыхнула. Тетива щелкнула о перчатку лучника, и горящая стрела по крутой дуге устремилась вверх, осветила укрепления и черную пасть оврага, задернутую поволокой тумана, яркой звездой на миг зависла в самой высокой точке полета и сорвалась вниз, одиноким светлячком оставшись гореть на ночной дороге.

— Пш-ш-ш!

Еще с десяток огненных стрел воспарили с разных мест укреплений и дружным каскадом усталых светляков упали там же, что и выпущенные ранее.

— О! — одобрительно сказал воин, до этого подносивший к стреле факел. — Теперь не будем глаза мозолить. Все прекрасно видно.

— Давайте, ребята, отдохните, — сказал Харьган.

— На том свете отдохнем! — пошутил лучник, а затем добавил уже только себе: — Уже недолго осталось ждать… отдыха.

— Идут! Идут! — раздались крики, а затем одиноко запел горн.

Харьган поднял голову и протер глаза.

Сон не принес никакого облегчения, проклятая ночная прохлада за ночь вгрызлась в кости, и старому воину казалось, что он провел всю ночь в узком деревянном ящике.

Командир отряда со стоном встал и потянулся.

— Харь, — подскочил Шлюха. — Разведка заметила движение на дороге!

— Далеко? — резко спросил Харьган.

— Метрах в восьмистах отсюда. Одного нашего подстрелили, двое ушли!

— Все по своим местам! — рявкнул Харьган, надевая на голову легкий шлем.

С кольчугой Харьган, как и все воины, не расставался ни на минуту. Если враг нападет, то вряд ли будет дожидаться, когда солдаты облачатся в доспехи. Так что броню носили все время, даже спали в ней, хоть это и причиняло некоторое неудобство, особенно бойцам, не имеющим большого опыта.

Туман поредел, теперь он был похож на порванное полотнище знамени, побывавшего в жестокой сече. Лишь овраг был под завязку заполнен туманом.

Наступило раннее утро, солнце едва-едва показалось над лесом, и солдаты зябко ежились, железо на теле за ночь успело крепко промерзнуть.