Ты ждала меня, Заруна? (СИ) - Энн Лу

– Я не знаю. Она сильная. Мара сильно чувствует. Их связь сильная, - отрывисто говорила Забава. Ей и вправду, было сложно объяснять.

Ведь она еще ребенок чуть больше трех месяцев от роду. А Кара уже немолодая и славная королева. Да еще и ее мать, хоть Забава никогда об этом не упоминала. Тогда я решила пока на этом остановиться. Пока достаточно. Забава принялась за свою еду. Вошла Фия.

– А где ты была? – спросила я каоту.

– Меня иата Мара попросила выйти. Я послушалась.

Спорить было бесполезно. Все в Ире были приучены беспрекословно слушаться своих шиасу.

– В следующий раз, Фия, я попрошу тебя, предупреждай меня. Мне не нравиться, что в мою комнату заходят все, кому не лень. И вообще, я поставлю замок здесь. Моя комната – мое личное пространство. Ты меня поняла?

– Да, иата.

– Отлично! – и когда это я стала таким командиром? Власть почувствовала? – И еще. Найди мастера, что делает замки и пусть установит. Не забудь.

– Слушаюсь, иата. Еще будут указания?

Сперва я зависла от слова «указания». Потом поняла, что стала привыкать к тому, что у меня есть прислужница. Махнув на эту мысль рукой, я покачала головой, поблагодарила ее за завтрак и вышла на балкон. Забава за мной.

Там я решила набрать Лахрета. Невыносимо захотелось услышать его родной голос, чтобы успокоиться.  Он ответил сразу. Надо же! Сработала моя вчерашняя мелодрама. Правда, он долго говорить не мог, сказал, что занят. Потом перезвонит. Я лишь успела ему сообщить, что Мара заходила. Он был удивлен, но ничего конкретно не сказал, лишь, что будет сегодня вечером. Ладно. Чем занять себя? Отправилась на парфлет, где с Забавой потренировались с полетами. Она уже легко держалась в воздухе и быстро ловила потоки воздуха. Я решила, что моя девочка выросла. Уже умеет летать. А всякие там воздушные пируэты, это уже потом, со временем наработается. Как же мне хотелось, чтобы она поскорее выросла, и я смогла бы сесть на ее спину. Но пока я стояла на земле, а она пробовала свои тонкие и слабые крылья. Наблюдая за старательными попытками моей девочки учиться хорошо летать, я погрузилась в раздумья. Чего хотела добиться Мара, придя ко мне? Просто поскандалить? Не похожа она на простую скандалистку. Логика подсказывала, что она что-то зондировала, прощупывала почву. Что-то задумала? Но как ее раскусить? Эта женщина действительно была непростой и властной. И мое чрезмерно пофигистское поведение ее только распаляет. Конечно, меня Лахрет предостерегал против нее, но мое женское самолюбие не позволяло на нее реагировать так раболепно, как это делали другие. Может, это и впрямь – следствие моего незнания, но я по-другому не могла. И это тоже меня настораживало. Почему я так упрямилась? Мне что-то не давало покоя. Интуиция? Последний взгляд, брошенный этой женщиной на выходе, заставил меня осечься. Она точно что-то задумала, но что? Легкомыслием я не страдала, но и быть всегда бдительной не привыкла. Мне здесь, в атконноре, все казалось ясным и прозрачным. Все просто и понятно. Мир власти и политики – темный лес при густом тумане. Ни с кем я бороться не собиралась, но оказалась втянутой в нешуточную борьбу за какие-то интересы.

Потом я подумала о таинственных исчезновениях, о которых мне рассказывал Лахрет. О людях, которые однажды ушли из дома и уже никогда не вернулись. Куда они исчезают? Каким образом? Замешаны ли наездники в этом? И зачем люди нужны таракам? Кто-то что-то смутно пытался мне объяснить, но я мало, что поняла. Якобы эти странные существа – продукт генной инженерии гернов, вымершей древней ящероподбной расы. Они, не знаю по какой причине, были лишены возможности иметь потомство, потому и вымерли. Поэтому они пытались найти способ сохранить свою расу.  Единственным разумным способом дли них явилась генная инженерия. Они каким-то известным лишь им одним методом соединили гены свои и людей. Тараки стали результатом их экспериментов. Затем герны исчезли с лица Заруны. А их наследие осталось. Зачем люди нужны таракам, я не ведаю. Говорят, для рабочей силы. Но почему люди никогда не возвращаются с этого рабства? Не сбегают? Ведь мне известна сила жажды свободы... Хотя… кто-то вроде рассказывал, что кто-то сбегал однажды. Давно. Очень давно. И рассказывал ужасные страсти. Многие посчитали их небылицами и бредом больного человека. Помню, что тот говорил, что тараки никогда не брали наездников в плен. Они их убивали сразу. Или же убивали их ниясыть. И это еще одна загадка. Почему? По словам очевидцев, тараки больше смерти боятся ниясытей. Так ли это? Я глубоко вздохнула, от вихря неразгаданных тайн этого мира. Одни вопросы. И чем дальше я что-то понимала в нем, тем больше убеждалась в том, что я совершенно ничего не смыслю. А еще эта история с Зарунской рукописью. Действительно ли она существует? Что на самом деле в ней записано? Найдем ли мы ее когда-нибудь? И когда именно? Я решила, что хоть на что-то я смогу получить ответ. Надо искать книгу, которая нам поможет прояснить вопрос о Рукописи.

После парфлета мы спустились с Забавой в библиотеку, где нашли Зунга в том же отделе книжного хранилища, где находились ветхие манускрипты. Застали его на том же занятии, что делала и я вчера. Успехов у него не наблюдалось – он еще ничего не нашел. Я присоединилась к нему и не заметила, как пролетело время до обеда. Конечно, поиски наши результата никакого не принесли, словно мы не там искали. Зато убили кучу времени. И все-таки этот вариант надо было проверить, поэтому мы старательно пытались приложить все силы. Забава лежала в сторонке и скучающе наблюдала за нашей монотонной и однотипной работой, однако ни разу не возмутилась. Какой же все-таки святой ребенок!

Долго ли я была в хранилище знаний печатных, рукописных и электронных, не знаю. Время пролетело быстро. Особенно после обеда, когда отвела Забаву спать. Глаза слипались от перенапряжения, слезились и отказывались что-либо видеть. Даже, как мне казалось, неугомонный Зунг клевал носом над очередной книгой. Где-то глубоко я понимала, что надо остановиться и пойти спать. Тем более завтра учебный день и прогулять его уже не имела морального права ни по каким стандартам. Попрощавшись со своим соратником по поискам, я, еле передвигая ногами, побрела к себе в комнату. Набрала Лахрета, чтобы спросить, где он. Он ответил лишь на второй раз и коротко сказал, что занят и говорить не может, что перезвонит. Меня весьма насторожил тон, с которым он мне ответил. Очень тревожный, немного протяжный, словно он о чем-то думает жутко важном и нешуточном. Будто что-то произошло из ряда вон выходящее. Конечно, уставший от поисков мозг не воспринял все слишком в серьез и вырубился, как только я уронила голову на подушку. Я так утомилась, что даже не стала ужинать и раздеваться. Так в одежде и заснула. В который раз. Это уже стало входить в привычку.