Перед бурей (СИ) - Артем Лунин

— Или что?.. — насмешливо сощурился тот.

— Или останешься без ноги. Которую вам порезал мой сювер… сюрем… Как ты его назвал? На ругательство похоже.

— Сюзерен означает "господин".

— А монетка?

— Не знаешь, что такое монетка?

— Не знаю, зачем вы собирались мне её бросить, — ответил Гарий.

— За лечение.

Мальчишка собрался прыгать с повозки, едва не покатился кубарем:

— Как?!. - обернулся к раненому, ожидая, что тот признается в шутке. — У вас разве нужно платить за лечение?

— А у вас не нужно? — спросил Длинный. Гарий замотал головой и поспешил к другим раненым. Пока не завернул за фургоны, спину ему жёг удивлённый взгляд раба.

Он закончил обход раненых и вернулся к своему фургону, перебирал книги, пытаясь отвлечься. Не получалось. Мысли скакали от предмета к предмету. Он думал о Моне, об Алеке, снова о девочке, о Мечте, ожидающей там приёмной семье и родной, от которой он сейчас удалялся. Интересно, а далеко ли страна Длинного, страна, где люди владеют людьми и нужно платить целителям — что же они за целители тогда?.. рассказать Самилле, Рите, пусть посмеются… или ужаснутся.

Гарий понял, что на свободном листе в книге рисует профиль девичьего лица. Тихо посмеялся над собой, и тут крикнули остановку. Мальчишка полез наружу и наткнулся на ту, о которой думал. После того, как брат покинул караван, Гарий ел с семьёй Норика, и сейчас они звали его к себе. Парень взял миску, достал из поясного кошеля ложку. И ещё одну, когда увидел, что Длинный, который оказался рядом, ест с помощью какой-то щепки. Большинство рабов пользовались берестяными ложками, грубо сделанными из щепки, в расколе которой зажат согнутый кусок коры, но однорукий сам соорудить такую не мог, и никого не просил.

— Вот, держи.

Длинный посмотрел удивлённо, что-то невнятно буркнул — кажется, не благодарность, но ложку взял. Гарий, жуя, пересчитал рабов и стал разглядывать припасённые для костра деревяшки, выбирая подходящие.

После обеда и возни с быками он принялся вырезать ложки, сидя около костра, на котором готовилась уже снедь для ужина. Линда же, распоряжаясь караваном наравне с мужем, загнала рабов в реку, мыться и стираться. Тех, кто ворчал и огрызался, окоротили свои же товарищи, которым вовсе не улыбалось шагать и ночевать рядом с грязнулями.

Гарий разглядел в приготовленном для костра хворосте причудливый сук и тут же забыл о ложках. Раздав уже изготовленные тем рабам, которые попали под руку, спросил, кто умеет резать ложки, и вручил нож одному из тех, кто отозвался. На удивлённый вопрос, не страшно ли ему доверять оружие рабу, лишь плечами дёрнул:

— Разве это оружие? — коснулся рукояти собственного меча. Раб оглядел крохотный ножик — целиком железный, без обтяжки на рукояти, и печально покивал. Гарий оставил ему ложечные заготовки и утащил коряжинку на крышу фургона.

Алек не переминул бы осадить раба, подумал мальчишка. Создать в ошейнике слабенькую молнию, чтобы напомнить ему, кто хозяин положения… и вообще — хозяин. А Гарию сказал бы, мол, дело не в оружии, а в человеке, его держащем. Неумеха самым отличным мечом даже и зарезаться толком не сможет, а мастер и крохотным ножичком дел наворотит. Даже если у него металлическая рукоять, что вообще-то для боевого оружия недопустимо. И, чтобы Гарий лучше усвоил урок, предложил бы ему подраться, например, настоящим мечом против шиная. И наставил бы синяков!..

Ну ничего. По возвращении в Мечту он честно передаст Верее просьбу Алека учить брата как следует. И уж тут за воспитательными синяками дело не встанет.

Гарий повертел коряжинку, пару раз примерился ножом, намечая. Улёгся на крышу, упираясь подбородком в доски и положил заготовку перед собой так, чтобы она как бы "стояла" на траве. Свесившись в окно, позвал со своей кровати книгу, перо и чернильницу, быстро набросал привидевшийся образ.

— Что делаешь?

Вздрогнув, Гарий едва не разлил чернила.

— Мона! Ты опять!..

— Что — "опять"? — поинтересовалась по уши довольная девочка. — А чего это у тебя?

Гарий торопливо захлопнул книжку, едва не прищемив любопытный нос.

— Ничего!..

Мона хмурилась. Посмотрела на деревяшку, точно так же, как Гарий — от самой крыши, примеряя её к траве. — У тебя бок зажил?

— Чего? А, те синяки, да я уже думать перестал!..

— Славно, — сказала Мона и сунула ему кулаком в рёбра. Гарий охнул, тут же поняв, что он напрасно перестал думать.

— Ты чего?!. - подскочил он.

— А вот того. Думаешь, не узнала себя в рисунках? Если ты… изваяешь… ещё какую-нибудь фигурину вроде той, кнопкиной, ещё крепче достанется! — сделала вид, что хочет двинуть вторично, Гарий защитился, перехватив руку. Тут же отпустил, прикосновение пробило жаром. Девочка сама удивлённо поглядела на него, разжала кулак.

— Что, ещё болит? Я не нарочно, правда, — покаянно залепетала. — Дай, посмотрю.

— Не надо, — Гарий попятился.

— Заголяйся давай, говорю!..

Гарий позволил девочке изучить свои рёбра.

— Эштановы целители, — бурчала девочка, водя ладонями. — Вечно у них всё ни как у людей…

— Не, всё в порядке.

Девочка с сомнением на него поглядела и тут же предложила помериться силами на шинаях — видимо, в качестве доказательства этого "в порядке". Гарий кивнул, Мона убежала и вернулась с двумя деревянными мечами и доспехами.

— На крыше! — она приплясывала от нетерпения.

Гарий убрал инструменты, заготовку и писчие принадлежности, помог Моне облачиться, стоически вытерпел её прикосновения, когда она помогала ему, взял клинок и принял стойку. Мона засмеялась под маской, зеркально копируя — ну как же, хвастается своей обоерукостью…

Всё-таки Джурай и Алек — взрослые войи, мужчины, а ему и Моне здесь было попросторней. Они обменивались ударами, не испытывая недостатка пространства. Хуже стало, когда Молчун двинул фургон, но скоро дети приноровились к этому.

— Так нечестно!.. — вдруг выкрикнула девочка, сорвав ритм. Гарий едва успел блокировать удар, его чуть не сбросило вниз.

— Что? — Гарий задержал собственный меч, который как будто сам собой метнулся вперёд. Мона стояла, опустив клинок, смотрела на него через прорези маски.

— Алек бы уже орал тебе "на пальцы — сто!", — очень похоже спародировала девочка учителя, так, что Гарий едва не рухнул отжиматься.

— Но за что? — спросил, растерянно опуская меч.

— За "поддавки", — процедила Мона, бросаясь в атаку. Девочка, промахнувшись, с разгону едва не спрыгнула с крыши, её поддержал Молчун. Вой всё это время молча любовался боем, придерживая быков, — те от грохота мечей и азартных выкриков-хаков едва не пустились вскачь.