Люциана. Трилогия - Алекс Джиллиан

— Но в Библии не сказано, что все предопределено. Наоборот, на великом суде, каждый будет отвечать за свои ошибки. Неужели ты считаешь, что миллиарды христиан всего миру заблуждаются, и Бога нет?

— Да, они заблуждаются. — однозначно и твердо ответил Джон, не совсем понимая смысл этого разговора. — А ты сама, Милена, веришь?

— Не знаю. Но я верю, что на земле есть зло, первозданное зло, скрываемое под личиной красоты.

— Какого рода это зло, по-твоему? — сощурив глаза, поинтересовался, Джонатан. Его посетила неприятная догадка, что так поразившая его женщина, не вполне адекватна.

— Не абсолютное, не такое, каким его представляет мифология. И не библейское зло. — глаза ее сверкнули неестественным блеском.

— Сатана? Дьявол? Они, по-твоему, не существуют?

— Нет, но не стану утверждать. Я, как и ты, Джонни, верю только в то, что видела своими глазами. — она улыбнулась одними губами, и Грей внезапно подумал, сколько ей лет. Как и у потревожившей их девушки Клэр, глаза Милены Мортимер никак не соответствовали молодости ее лица. Да, и этот администратор с прозрачным взглядом навел на него жути.

Мила внезапно громко рассмеялась нежным мелодистым смехом, который звучал, подобно музыке.

— Джонни, ты же не думаешь, что я сектантка какая-нибудь? — поинтересовалась она добродушно.

— Честно говоря, мне именно это и пришло в голову.

— Не бойся, я не вербую тебя в сатанисты. Я вольный философ, ищущий смысл жизни и размышляющий над тайной бытия. Так сложилось, что за свою жизнь я побывала в самых разных местах, со своей мифологией, историй, фольклором, внутренним укладом и предрассудками. Мне попадались в руки удивительные рукописи со свидетельствами очевидцев о странных явлениях и вещах, которые показались бы тебе полнейшим бредом. Для тебя это, конечно, не доказательство, так как все свидетели давно мертвы, а меня многие моменты в этих древних откровениях наводит на определенные мысли.

— Ты много путешествуешь? — с облегчением спросил Джон. По-крайней мере, этот факт объясняет некоторую странность этой удивительной женщины. Все путешественники немного не в себе. Насмотрятся, наслушаются, а потом с ума сходят.

— Очень. Я унаследовала жажду странствий от своих родителей. Они погибли в авиакатастрофе, когда летели в Египет на личном самолете. Их тела так и не были найдены. Самолет упал в Красное море, недалеко от Шарм-Эль-Шейха.

— Сочувствую. — Джон опустил взгляд. Ему показалось, что она несколько прохладно поведала ему о событии, которое должно было стать для нее трагическим напоминанием.

— А я нет. Это произошло давно. Честно говоря, я плохо их помню. Им было не до меня. Считаешь меня бесчувственной?

— Это не мое дело. У каждого человека свое понимание произошедших событий.

— А ты боишься смерти, Джон? — ее глаза широко распахнулись, губы застыли в выжидающей улыбке.

— Я не думал об этом. — застигнутый врасплох, Джонатан провел по волосам, убирая за ухо непокорный черный локон. — Наверно, да, как и все люди.

— Ты хотел бы жить вечно? — ее глаза разгорались, подобно искрам костра, обжигая его и увлекая в свой таинственный лабиринт.

— Если бы это было возможно, то я… — Джон пожал плечами. — Не знаю. Есть много вещей, которые я хотел бы узнать, увидеть.

— Значит, это ДА. Но какую цену ты готов заплатить?

— О чем ты говоришь?

— Если бы бессмертие было дано только тебе. Ты смог бы переживать близких тебе людей снова и снова и не потерять при этом своей души, не став жестоким, циничным, бесчувственным.

— Я не совсем понимаю цели этой беседы.

— Цель проста — любопытство. Я собираю мнения людей. Знания черпаются не только из учебников. Каждый из нас — определенная загадка, которую я стремлюсь разгадать.

— И я тоже загадка? — слабо улыбнулся Джонатан, взволнованный и растерянный ее речью.

— Еще не знаю. Ты кажешься мне неоднозначным и упрямым. Но в тебе есть нераскрытый потенциал. Не пытайся опровергать того, что неведомо твоему аналитическому мышлению. Приведи мне доказательства того, что нет Бога и нет Дьявола, и я, возможно, переосмыслю свои взгляды на эти вопросы.

— Я адвокат, Милена. Я руководствуюсь только доказательствами нарушения закона. А если их нет, то нет никаких нарушений. Все просто.

— Но жизнь — не зал суда. — опровергла его мисс Мортимер. Она заметила, что его бокал опустел. Он явно волнуется и почти начал сомневаться. Как же это просто…. Она плеснула ему еще виски.

— Боюсь, что я уже пьян. — усмехнулся он, но потянулся за бокалом. — Я редко пью. — оправдывался Джонатан.

— Да, я заметила. Это хорошо, Джонни. Значит, ты умеешь получать удовольствие от жизни без допинга.

— Все мои удовольствия ограничиваются изучением новой книги. Я буквоед и зануда, так считаем моя мама.

— А как считаешь ты? — Мила мягко улыбнулась, склонив на бок голову.

— Она права отчасти. — в голосе его прозвучало сожаление. — Но я не могу иначе. Я привык жить по расписанию.

— Никогда не поздно начать новую главу своей жизни, нарушить правила. — Мила протянув руку, коснулась его лица. — Ты — красивый, Джонни, и умный. Но ты слишком ограничен своими принципами и убеждениями. Ты закрыт для мира. И пока ты прячешься от него, он не приподнимет завесу тайны, оставляя тебя в слепом неведении. Когда-то я тоже была такой. Я бежала от себя, от внутренней пустоты, заполнить которую не могла ничем. Меня окружали пустые безликие лица, я была чужой среди них.

Джон не сводил с нее удивленных глаз. Поймав ее руку, он прикоснулся горячими губами к раскрытой ладони. Мила вздрогнула, немного озадаченная своими ощущениями.

— Тебе удалось? — спросил он немного заплетающимся голосом.

— Что?

— Заполнить пустоту?

Мила замешкалась с ответом. Глубина ее взгляда потрясла Джонатана. Столько переживаний промелькнуло в ее изумрудных глазах за какие-то секунды.

— Иногда пустоту души нельзя заполнить. — ответила она глухим отстраненным голосом.

— Поэтому ты путешествуешь? — он отпустил ее ладонь.

Мила холодно улыбнулась.

— Боюсь, мне не объяснить тебе причин, которые заставляют меня колесить по миру.

— Ты что-то ищешь?

— Конечно, я спонсирую экспедиции по раскопке древностей, сбору антикварных вещей и реликвий, иногда сама участвую в них. В Венеции у меня большой дом, где есть особая комната, которую проще назвать музеем.

— Ты не продаешь свои находки? Какой в этом смысл?

— Никакого. Мы часто совершаем бессмысленные поступки.