Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

миг, когда Ястреб собрался уже обидеться, полагая, что отец Исиэль просто водит его по периметру (коридоры совершенно не отличались один от другого), библиотекарь остановился перед массивной даже по виду, хотя и невысокой, закругленной сверху дверью. За нею оказалась уходившая вниз лестница, каменная, узкая и крутая. Пришлось спускаться, придерживаясь за стену: оснастить лестницу перилами то ли забыли, то ли сочли излишним. Лестницу освещали тусклые плафоны, редко расположенные, конец спуска не был виден, так как лестница не была прямой, но закручивалась вправо. «К такому штопору нелегко подобрать пробку», – подумал Ястреб, отсчитывая ступеньки не по необходимости, но по привычке; количество их могло дать представление о глубине, на которой они в конце концов окажутся.

Он насчитал сто сорок четыре, когда лестница наконец покончила с собой, доведя снижавшихся до небольщой круглой площадки, из которой вытекал новый коридор. Ястреб недовольно пробормотал:

– Надеюсь, ваш архив не в самом центре Земли? А то я не взял зонтик.

– А мы уже пришли, – ответил Исиэль так же приглушенно. Как-то не хотелось здесь говорить громко – то ли из боязни обрушить своды, то ли, скорее всего, из уважения к залегавшему на такой глубине прошлому, которое и само было глубоким.

Действительно, новый коридор оказался совсем коротким и, обходясь без всяких дверей или иных преград, неожиданно распахнулся, превратившись в обширный зал, неярко освещенный десятком настенных светильников, судя по их облику некогда служивших держателями для факелов; хотя стены были, похоже, недавно побелены, но не смытая перед этим вековая жирная копоть местами уже пробивалась сквозь водоэмульсионный слой. Свет матовых рассеивателей озарял совсем не то, что ожидал Ястреб от архива: не клетки стеллажей с картонными коробками фондов хранения, а кряжистые шкафы резного дуба, неподъемные на вид. Громадины шкафов перемежались сундуками, такими же слоноподобными, но ростом пониже, не выше полутора метров, – если только освещение и ощущение глубины не искажали восприятия увиденного. «Странно, – подумал Ястреб, – что дышится легко, воздух свежий и сухой, не возникает и тени мысли о плесени и гниющих бумагах, а может быть, и пергаментах. Не пахнет крысами и прочей нечистью. Хотя (он протяжно втянул воздух носом, проверяя впечатление) – да, несомненно, запах здесь существовал. Совершенно неожиданный. Что угодно можно было предполагать, но уж такое…»

Мысли его не удалось завершиться, потому что боковым зрением Ястреб увидел какое-то движение в противоположном конце зала и повернулся туда.

То был человек невысокого роста, щупленький – «не боец», как сразу наметанным глазом определил Ястреб. Облачен он был в такую же черную рясу, что и отец Исиэль, с остроконечным капюшоном, закрывавшим лицо, – в тени угадывались только глаза. Вынырнувший откуда-то из-за дальних шкафов монах мелкими шагами приближался к вошедшим.

Подойдя, склонился к руке отца-библиотекаря. Проговорил едва слышно принятое здесь приветствие именем господним, получил в ответ благословение, отступил на шаг. Склонил голову, ожидая распоряжений.

– Послушник Ридан, – объяснил отец Исиэль гостю. – Разбирается тут с нашими архивами. С недавних пор мы смогли позволить себе даже и такую роскошь. Деньги, друг мой, все – деньги… Каковы успехи, сын мой? – повернулся он к послушнику. – Далеко ли удалось продвинуться в лабиринтах восьмого века?

Что-то странное почудилось Ястребу в интонации библиотекаря; но он не понял – что же.

Послушник чуть поднял лицо, чтобы взглянуть на спрашивавшего. Глаза стали видны – но только на миг.

– Хвала господу, – все так же тихо, почти шепотом, проговорил он. – Хроника Эстимата идет к концу.

– Похвально. Однако придется ненадолго прервать это занятие. Сын мой Ридан, со мной пришел из мира человек по имени… м-м… рекомый Ястребом…

Послушник на миг поднял голову, блеснули глаза – и в этом мгновенном взгляде светился страх, почти ужас – или только почудилось такое Ястребу – может быть, он просто чересчур сильно настроился на всяческие неожиданности? Нет, скорее всего, показалось – судя хотя бы по тому, что в следующий миг Ридан, повернувшись к Ястребу, поклонился ему в пояс и вновь обратил взгляд к своему наставнику.

– У него возникла нужда в нашей помощи, – объяснил отец-библиотекарь. – Поэтому он здесь. Он сам изложит тебе свою заботу. И ты сделаешь все, что в твоих силах. При этом так скоро, как только возможно. Благословляю тебя на это. А теперь оставляю вас – дела требуют моего присутствия наверху. Ястреб, я за тобой зайду. Сколько тебе нужно времени – час, полтора?

– Отец Исиэль, я позвоню, когда господин Ястреб завершит свои дела, – первым ответил послушник.

– Благословляю, – повторил библиотекарь и вдруг, после мгновенной, но все же заметной паузы, пробормотал, почему-то сердито: – И вы тут это самое… Не глупите, в общем. Ведите себя…

Сказав это, отец Исиэль повернулся, взмахнув полами одеяния; шаги его простучали по каменному полу и заглохли уже где-то на ступенях. Ястреб лишь пожал плечами, недоумевая по поводу последних, неожиданных слов библиотекаря. Послушник же, оставшись внешне невозмутимым, снова поклонился Ястребу, уже не так низко, как прежде, а скорее по-светски, изящно и вежливо, и жестом руки указал направление, в каком следовало идти.

– Только после вас, – отказался Ястреб. И объяснил: – Я тут просто заблужусь. У меня совершенно отсутствует чувство ориентации. Не дал бог.

Послушник Ридан едва заметно покачал головой – то ли в знак сочувствия такой обделенности гостя, но, может быть, просто не одобряя употребления имени божия по столь незначительному поводу. Затем движение это перешло в кивок – в знак согласия с приведенным аргументом. Он повернулся и такими же мелкими шагами, какими приближался, направился туда, где, видимо, располагалось его рабочее место. «Эк он семенит», – мельком подумал Ястреб. Но другая мысль, более важная, не позволила и дальше рассуждать о походке архивного служителя.

Что же было в этой интонации Исиэля? Вот какой вопрос не давал покоя Ястребу в те секунды, пока он следовал за послушником, отставая шагов на пять, чтобы держать его фигуру в поле зрения, – не потому, что была в том потребность, но опять-таки по привычке, превратившейся в рефлекс. «Что, у бывшего коллеги сменилась ориентация? И именно по этой причине он решил уйти из Службы? Или даже не сам решил… А в монастырях, помнится, такой грех всегда присутствовал, более или менее, как, скажем, в тюрьме и вообще везде, где масса состоит только из представителей одного и того же пола. Ай да библиотекарь!.. А хотя – это уж никак не мое дело. Его проблемы. И, разумеется, этого юноши. Вообще, тут надежно, однако по части утех, особенно плотских, – полный провал. Можно только