Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Если Император действительно мертв, говорили некоторые, что это значит для обитателей колонии и этого городка? Что это реально означает?

У Прэля не было сомнений в подлинности телеграфного послания. В конце концов, существуют механизмы, защищающие астропатические сигналы из системы Солар и центральных миров от искажения. Так говорили в других передачах, и он этому верил. Понимания, как и что работает, не требовалось. Хоть ему и не нравилось религиозное устройство мира, веры было достаточно.

В послании сказано, что Император мертв. Значит, он мертв. И куда он, Даллон Прэль, мог деться от этого? Теперь на земном троне Хорус, и, наверное, он будет строить для себя новую империю. Все знают истории про миры, обращенные в пепел за то, что посмели не подчиниться магистру войны. Например, планеты Звезд Тебиана и соседних подсекторов, выжженные и превращенные в мертвые каменные шары.

Одни призывали к повиновению, считая его разумным и логичным, и хотели поднять знамя магистра войны, чтобы Око Хоруса смотрело отовсюду. Разве есть лучший способ обезопасить себя, чем объявить о преданности новому Императору-Королю? Если этого не сделать, Астартес всех перебьют.

У других подобная мысль вызывала отвращение. Как бы там ни было, это мир Империума. Терра и Император нашли его, вдохнули жизнь; он полит потом имперских граждан и служит Империуму Человека. Это верноподданный мир с верноподданными колонистами, которым надлежит открыто продемонстрировать свою ненависть изменнику и убийце Хорусу Луперкалю.

Прэль слушал доводы соседей и помалкивал. Система Виргер-Мос II находилась так далеко от Терры, была настолько изолированной и окраинной, что вряд ли она являлась частью Империума. Разве что номинально и согласно обычаям. Он осмелился спросить себя, какая разница для мира, подобного этому, кто правит им с далекой Земли — Хорус или Император? Что от этого изменится? Они будут так же выращивать свою пшеницу и отправлять ее в космос, рождаться и тяжело работать, умирая рядом с Небесным Крюком. Единственное, что изменится, — цвета флага и голос, ведущий радиопередачи.

Неужели его преданность стоит так дешево, а верность каждой отдельной колонии породившему ее миру столь хрупка и бессмысленна, что ее могут разрушить какие-то огни в небе и призрачная угроза расправы?

— Не можем же мы лизать любую руку, словно псы! — Прэль сам испугался, когда его мысли внезапно вырвались наружу, а глаза затуманились от чувств, получивших выход. — Мы что, совсем слабаки?

— Это не слабость, а прагматизм! — сердито огрызнулся Эймс Киитер, и несколько человек согласно кивнули. — Нам без разницы, чья задница восседает на трон Терры! Присягнем другому, и что с того? По крайней мере останемся живы! Я не собираюсь терять все, что имею, ради кого-то, кого никогда не видел и кто даже не знает о существовании этой планеты!

Прэль угрожающе шагнул к мужчине:

— Ты не понимаешь!

— Может, это даже и не Хорус. Ты об этом подумал? — парировал Эймс. — Может, уцелевшие сторонники Императора вздумали к нам явиться!

За их спинами дверь телеграфа со стуком распахнулась, и появился Орен Яцио. Его движения были неестественными, лицо побелело. Он продолжал держать в руках наушники, которые надевал, работая за телеграфным аппаратом. За ним тянулись провода, присоединенные к имплантату, вживленному в основание шеи.

Пока Яцио шел к ним, бледный и мокрый от пота, все молчали. Единственными звуками были стук и позвякивание проводов над головой, когда их трепал ветер далекой бури.

Наконец телеграфист заговорил — громко, чтобы все слышали:

— На сегодняшний день новости из… Новости, дошедшие в колонию… — Он пытался выдержать профессиональный тон, но не смог. Яцио сглотнул и начал сначала, отказавшись от обычных формальностей: — По проводам пришли обрывки передачи, отдельные куски. Мне пришлось долго собирать их воедино. Сообщения из Ноль-Девять, Один-Пять и из столицы.

— Десантные капсулы? — спросила женщина. — Это Сыны Хоруса?

Посыпался град вопросов. Яцио взмахнул руками и пронзительно выкрикнул:

— Тихо! Слушайте меня! — Он дрожал, несмотря на теплый вечер. — Мой долг — сообщить вам, что его честь эсквайр Лиан Тошак, выборный имперский губернатор колонии Виргер-Мос II, сегодня покончил с собой в собственном доме. Пока… Пока возникло замешательство насчет того, что делать дальше.

Маленькая толпа заколыхалась. Прэль молчал, поглаживая потными пальцами корпус лазгана. Тошак убил себя, чтобы не иметь дела с вторжением. Сколько еще людей сделают то же самое, запуганные магистром войны и не в силах вынести саму мысль о встрече с легионами?

— И еще, — продолжал Яцио, сокрушенный тяжестью новостей. — Другие поселения передают неподтвержденные сообщения о… визуальных наблюдениях. — Он облизнул губы. — Замечены огромные фигуры в темных доспехах, передвигающиеся от города к городу. Вскоре после передачи этих сообщений связь с поселениями прервалась.

— Космодесантники, — выдохнул Эймс. — Трон и кровь! Они действительно здесь. — Он с мрачной торжественностью кивнул самому себе, будто человек, стоящий на плахе. — Я так и знал!

— Нет! — воскликнул Прэль. — Мы этого не знаем! — Он схватил Яцио за руку. — Ты сказал, «неподтвержденные». Значит, это может быть ошибка или…

— Разуй глаза! — завопила женщина. — Это вторжение, идиот! — Ее слова были словно спичка, брошенная в груду растопки. Все принялись кричать и стенать.

Прэля захлестнула волна паники, и он почувствовал, как рушится сила духа горожан. Он знал, что, если не начнет действовать сейчас же, городок развалится на части. Хрипя от натуги, он вскарабкался на припаркованный трейлер и взмахнул лазганом, набирая в легкие побольше воздуха.

— Послушайте меня! — завопил он, привлекая внимание. — Как и вы, я прожил в этом городе всю жизнь. Хорус Луперкаль пусть хоть подавится, мне-то что за дело! — Он потряс оружием, находя в душе новый источник энтузиазма. — Умру, но не позволю этому подлому ублюдку и его подонкам-перебежчикам отобрать у меня мой дом! Я лучше погибну, чем сдамся!

Его грубоватая и убедительная тирада вызвала нестройный хор одобрения у той части толпы, которая чувствовала то же самое, но было немало и других, презрительно ухмыльнувшихся в ответ.

Вдруг со своей выгодной позиции над толпой Прэль увидел, как на них что-то двигается — мотающиеся из стороны в сторону огни, сопровождаемые гулом мотора. Нечто большое и темное в ореоле бури мчалось по улице к центру города.

— Это они! — взвизгнул кто-то. — Они уже здесь!

Толпа бросилась врассыпную. В безумной спешке люди натыкались друг на друга и пытались отыскать какое-нибудь убежище.

Руки двигались сами собой; Прэль обнаружил, что лазган упирается ему в плечо, а сам он вглядывается в железную прорезь прицела. Тренировки и регулярная охота на вредителей урожая из огнестрела сделали свое дело — старинное лазерное ружье потеплело и ожило. Палец Прэля лег на рифленую спусковую пластину…

Темные тени приближались в клубах поднятой ветром пыли. Прэль гадал, что там, за этими огнями? Бронированный танк, вездеход? Может, Легионес Астартес идут друг за другом? Он слышал, они так делают, чтобы скрыть свою численность.

— Прэль! — прокричал Эймс, пытаясь стащить его с трейлера. — Слезай оттуда, никчемный идиот! Ты погубишь всех нас! Убери свое проклятое ружье, пока они тебя не увидели!

Всю свою жизнь Даллон Прэль хотел быть чем-то большим, нежели просто мастером по солнцу, чтобы его существование имело смысл. Даже больше — он хотел стать героем.

Его палец затвердел на спусковой пластине. Он будет героем! Даже если придется погибнуть. Он покажет этим захватчикам!

Из лазгана вылетела ослепительная алая вспышка, с визгом раздирая воздух, и заряд поразил намеченную Прэлем цель.

Он выдохнул, у него вдруг закружилась голова. Он ждал ответного удара. Ждал…

Ветер, несущий пыль, пролетел дальше и зашуршал песком у него за спиной, и Прэль, спотыкаясь, побрел к своей мишени. В воздухе вился едкий дым, пахло горелой плотью. Он остановился и уставился на труп Сайласа Синкада, лежащий в седле тарахтящего трицикла. Лицо механика превратилось в мешанину из обгорелых ошметков мяса — там, куда угодил лазерный разряд, чуть повыше правого глаза.