Крестовые походы: в 2 т. Т. 1. - Александр Грановский

Арабский хронист Имад ад-Дин сообщает о казни: «Мы видели, как они умирали обнаженными на берегу. Нет сомнения, что Аллах их принял, одел в шелковые одежды и направил в обитель вечного счастья. Собранные деньги султан распорядился раздать своим людям, а [христианских] пленных приказал отвезти туда, где они ранее находились. Крест распятия он велел вернуть на место, однако не с уважением, а с позором».

Этот поступок Ричарда многие современные историки считают варварским, лишенным смысла, совершенным под влиянием приступа ярости. Но, в принципе, в этой ситуации он и не мог поступить иначе. Нельзя было оставить пленных под охраной в Акре, так как у Ричарда не было лишнего продовольствия и людей для охраны. Нельзя было отпустить пленных без выкупа, так как они немедленно присоединились бы к Салах ад-Дину и, кроме того, гуманность этого поступка не была бы оценена. Султан увидел бы в нем проявление слабости, что помешало бы последующим переговорам. Продать пленных в рабство, как рекомендовал один мусульманский хронист, тоже было нельзя, так как, в отличие от Салах ад-Дина, у Ричарда не было рынка рабов. Можно предположить, что, помимо объективных причин, со стороны Ричарда казнь была предостережением Салах ад-Дину в отношении будущего и сознательным нарушением данного Конрадом обещания сохранить пленным жизнь.

Спустя чуть более шестисот лет в этих же местах при штурме Яффы в плен к генералу Бонапарту попали четыре тысячи турецких солдат, которым его офицеры гарантировали жизнь. Когда, не имея для них продовольствия и солдат для их охраны, Наполеон, после трехдневных раздумий, отдал приказ расстрелять их, он, наверняка, вспомнил Львиное Сердце.

7. Ричард Львиное Сердце

Почти все прибывшие с Запада крестоносцы видели свою главную цель в освобождении Иерусалима. Для этого они и прибыли в Святую Землю. Другие цели для них были непонятны и оскорбительны.

Однако Иерусалим не имел вблизи себя водных источников, достаточных для снабжения осаждавшей армии. Кроме того, армия мусульман, находившаяся вне города, перерезала бы коммуникации снабжения, шедшие от моря. Даже если крестоносцам удалось бы чудом захватить Иерусалим, его невозможно было бы удержать из-за нехватки людей после отъезда паломников домой, из-за удаленности города от моря и из-за того, что христиане потеряли Трансиорданию с ее сильными крепостями Керак и Монреаль, прикрывавшими город с востока.

Все это хорошо понимали орденские и местные рыцари, ознакомившие Ричарда с истинным положением дел в Заморье. Они же, видимо, подсказали английскому королю необходимую в этих обстоятельствах стратегию: нанести смертельный удар в сердце врага, лежавшее вовсе не в Иерусалиме, а в Египте, его житнице и кладовой. При этом флот крестоносцев оказал бы армии необходимую поддержку. Во всяком случае, Ричард стал одним из первых авторов главного принципа последующих крестовых походов, выразившегося в формуле: «Ключи от Иерусалима лежат в Египте».

При походе на Египет крестоносцам, возможно, удалось бы решить задачу уничтожения мусульманской армии: поставить Салах ад-Дина перед необходимостью решительного сражения, заставить его бросить в бой главную силу, тяжелую панцирную конницу.

Ричард почти сразу отказался от прямого нападения на Иерусалим. Но в этом нужно было еще убедить большинство армии и нацелить ее на выполнение новой задачи. С этим ему справиться не удалось. Здесь нужно обратить внимание на то, что под командой Гюга, герцога Бургундского, настроенного враждебно по отношению к королю, находился значительный контингент французов, без участия которого Ричард был не в состоянии выполнить задуманное.

Если для Салах ад-Дина потеря крепости или очередное поражение в бою мало что меняло, то для Ричарда первое же поражение было бы и последним. Оно означало катастрофу, и не только для него как полководца, но и для всего христианского дела в Святой Земле.

С большим трудом удалось Ричарду вывести войска из Акры, оторвать их от вина и «веселых девок». С армией разрешено было идти только прачкам, по словам Амбруаза, «честным труженицам, которые мыли белье и волосы крестоносцев, в вычесывании блох не уступая в ловкости обезьянам». Стены Акры были восстановлены, в ней был оставлен сильный гарнизон. Осадные машины и башни были разобраны и погружены на корабли. Корабли должны были сопровождать армию на марше, обеспечивая продовольствием и водой, перевозя раненых и больных и поддерживая связь с Акрой. Путь крестоносцев лежал вдоль морского берега к Яффе, находившейся примерно в 100 километрах южнее. 22 августа 1191г. армия под командой Ричарда выступила из Акры, имея официальной целью завоевание Иерусалима.

Биограф Салах ад-Дина Баха ад-Дин ибн Шаддад рассказывает: «В воскресенье 1 Шаабана, на рассвете, были зажжены лагерные костры врага. У них было обычаем делать это всегда, когда они собирались отправиться в путь, и они таким образом обнаруживали перед нашими постами свои намерения. Султан приказал свернуть лагерь, чтобы войска оставались на лошадях в боевой готовности. Приказ был выполнен, однако войска лишились большой части своего личного имущества. Многое из обоза также пропало, так как не имелось достаточно вьючных животных, которые могли бы увезти все, что было в нем. Каждый из людей запасался тем, что ему будет нужно на долгий период времени, и обоз был заполнен вещами, транспортировка которых могла быть осуществлена только с помощью нескольких поездок от одного места к другому, однако было невозможно, чтобы кто-нибудь остался в лагере, так как он находился слишком близко от франков в Акре и от опасности, которую они представляли». После падения Акры потеря обоза, воспринятая мусульманами почти как поражение, еще больше усилила настроения тревоги и неуверенности в мусульманской армии.

На марше Ричард применил особую тактику: крепкая оборона при помощи пехоты — копейщиков и стрелков, и затем внезапный удар тяжелой кавалерии. В соответствии с ней Ричард построил армию на марше особым образом. С правого фланга войска были прикрыты морем и эскадрой. Армия была разбита на авангард, главные силы и арьергард, тесно соприкасавшиеся друг с другом. Она представляла как бы движущуюся крепость, где роль стен выполняли пехотинцы, вооруженные щитами и копьями, и стрелки — арбалетчики и лучники. Половина их шла на левом фланге армии, при нападении мусульман становившимся фронтом, а также впереди авангарда и позади арьергарда. О них разбивались атаки легкой конницы мусульман. Правее, ближе к морю, под их защитой шла основная ударная сила армии — рыцарская конница. Еще правее, по берегу моря, вместе с главными силами шли телеги обоза и с ним другая, отдыхающая, половина копейщиков и стрелков. Перед выходом в поход король принял на службу всех стрелков. Опаснее всего было в арьергарде, который, ввязавшись в бой, мог отстать от главных сил и быть от них отрезан. Такое и произошло в первый день марша, когда на арьергард, которым командовал Гюг Бургундский, напал аль-Адил. Положение тогда спасла отчаянная храбрость нескольких французских рыцарей.

Особое внимание Ричард обратил на дисциплину на марше. Что бы ни случилось, никто не мог покинуть место в колонне, все должны были сомкнутым строем двигаться вперед, не поддаваясь на провокации врага. Баха ад-Дин ибн Шаддад пишет: «Я видел нескольких франкских пехотинцев, в которых попало до десятка стрел, но они, несмотря на это, с обычной бодростью продолжали идти вперед, не оставляя своего места в строю. Нельзя не удивляться удивительному терпению, которое показывали эти люди». Этот марш вошел как образцовый в историю крестовых походов, его участники гордились им не меньше, чем боевыми победами.

Дисциплина всегда была слабым местом рыцарской армии. Отсутствие ее часто приводило эту армию к поражению, несмотря на храбрость. Кроме того, рыцарская кавалерия была несъезженна, ей была незнакома дисциплина обученных подразделений. Б бой скакали не в строю, а вместе, почти не соблюдая линию. Исключение составляли рыцарские ордены, знакомые с кавалерийским строем и вообще более дисциплинированные. Орденскому рыцарю не разрешалось атаковать по собственной инициативе и вне строя.

После случившегося в первый день король всегда ставил в арьергард и авангард тамплиеров или госпитальеров, усиливая их добровольцами из главных сил. Большую опасность войску представляла жара, не давали покоя москиты. «Не было ничего, кроме солнца вверху и врагов вокруг», — вспоминает Амбруаз.

Скорость движения армии определялась скоростью пехоты и интенсивностью боевых столкновений. В день войска проходили не более 12–13 километров. Пройдя мимо развалин Цезареи, армия подошла к Крокодильей речке. При переправе через нее от крокодилов пострадали два паломника. В середине колонны двигалась повозка с высоким, как мачта, флагштоком, низ которого был окован железом. На флагштоке развевалось королевское знамя. Повозка со знаменем была местом сбора во время и после боя.