Это был просто сон... - Ната Чернышева

Ак-лидан вздохнул:

— Наше физическое здоровье во многом зависит от здоровья психологического. Длительный неперенесенный стресс награждает тело болезнями разной тяжести, это общеизвестно. Ребенку нужна помощь, ему необходимо примириться с пережитыми потрясениями. Он потерял отца, насколько я понимаю. К нему вернулась мать, которую он практически не знал. Вдобавок, его вырвали из родного мира, привезли — похитили! — какие-то не-люди, держат в больнице, непонятно что делают… Здесь и взрослый растерялся бы. А вашему мальчику всего лишь пять лет.

— И что же делать? — беспомощно спросила Ирина.

— Вы ведь будете оформлять его в Детский Центр, верно? Там хорошие специалисты.

— Хотите сказать, что ребенка у меня отберут? — насторожилась Ирина. — Из-за того, что я в правах ограничена?

— Нет, скорее всего, — нет. Но ему необходимо общение со сверстниками. И обучение. Он должен привыкнуть к нашему миру, адаптироваться. Дети в этом возрасте быстро привыкают, но им надо помогать. Собственно, лично меня беспокоит не столько ваш сын, с ним в конечном итоге все будет в порядке, сколько вы сами.

— Со мной все нормально, — сказала Ирина. — Вот Игореша поправится… и все будет хорошо…

Лилайон промолчал. Но Ирина видела, что он остался при своем мнении. И пусть. В конце-концов, это его работа.

Время тянулось медленно-медленно. Солнце тонуло в океане, заливая мир лилово-сиреневым закатным светом. Ирина сняла с окон затемнение.

— Расскажите мне что-нибудь, — попросила она. — Может, время быстрее пройдет…

— Что вы хотите услышать? — поинтересовался Лилайон.

— Объясните, что такое райлпаг.

— А, слышали уже новости… — досадливо поморщился он. — Неудивительно, вся Анэйвала, что называется, в курсе. Райлпаг — это любимое развлечение воинов, освященное древнейшими традициями. Бой без правил. Грубо говоря, если двое серьезно друг друга не полюбили, они могут разобраться между собой без риска втравить в спор свои семьи и кланы. Даже если кто-нибудь будет убит, мстить за него запрещается.

— Жуть какая, — поежилась Ирина. — А если, допустим, человека вызвали, а он драться не хочет?

— Все станут считать его трусом. И это значительно усложнит его жизнь.

— Детство какое-то, — пробормотала Ирина.

— Откровенно говоря, — да,- сказал Лилайон. — Но это — традиции. Клаверэль Дорхайон оказался в скверном положении. Если он примет вызов брата, то погибнет, ведь Фарго как боец его превосходит намного. Если же не примет вызов… его перестанут уважать. А неуважение в воинской среде хуже смертного приговора, хуже изгнания. Любой сочтет своим долгом плюнуть в неуважаемого.

— А если Фарго передумает и, скажем, извинится? — спросила Ирина.

Ей вспомнилось, как барлаг говорил: я не буду драться с тобой, брат. Может, и впрямь не будет? Может, Фарго передумает?

— Нет, Фарго не извинится, — задумчиво сказал ак-лидан. — Уж слишком далеко все зашло. Он не сможет остановиться. Он вообще не из тех, кто умеет останавливаться.

Ирина промолчала. Ей было жалко обоих — и Фарго, и Клаверэля барлага. Но жалость жила в ней отстраненно. Как не самая важная проблема на свете.

Пришла врач. Наконец-то! Она терпеливо и очень обстоятельно рассказала о том, как проходила операция. Что результаты обнадеживают. Что прогноз на выздоровление благоприятный. Что беспокоиться, в общем-то, незачем. Ребенок сейчас в реанимации, спит. И будет спать еще сутки.

— Можно, мне посмотреть на него? — попросила Ирина.

— Вообще-то, это запрещено…

Лилайон ак-лидан вмешался.

— Под мою ответственность, — сказал он.

— Ну что ж… пойдемте… Только — не надолго!

Игорек спал. Он лежал в знакомом терапевтическом саркофаге, такой маленький, такой беззащитный. Ирина смотрела на него и большим трудом удерживала в себе слезы. Не хватало еще сорваться в истерику… вот позору будет. Над прозрачной крышкой саркофага, в изголовье, светился приличных размеров голографический экран.

Лилайон ак-лидан негромко пересказал Ирине содержимое экрана. Что все в пределах нормы. Что опухоль удалена успешно. Что остальные проблемы с больными органами опять-таки в пределах нормы… Пока восстановление организма после наркоза идет хорошо. И остается только ждать.

— Вы разбираетесь в этом? — удивленно спросила Ирина, кивая на экран.

— Конечно, — ответил Лилайон. — Изучение медицинской техники входит в основной курс подготовки любого врача. — Пойдемте… Нам здесь не место.

Ирина позволила себя увести.

Она поняла свою ошибку в палате. Лилайон ак-лидан опять воспользовался своими профессиональными приемчиками. Он заставил Ирину прилечь и посоветовал ей заснуть.

Вот только совет оказался самым настоящим приказом. Ирина сразу же почувствовала, как тяжелеют веки.

Опять. Опять ее заставляли и не спрашивали, хочет она этого или нет…

…Но ведь только Лилайон ак-лидан сможет снять ограничение в правах. После курса терапии и после психологической экспертизы…

Это было последнее, о чем Ирина подумала, прежде чем провалиться в глубокий беспамятный сон…

Сон не хотел отпускать ее. Ирина брела сквозь бесконечные ватные полотнища, липкие, противные, замедлявшие шаг… Брела куда-то вверх, по очень крутой тропинке, оскальзывалась, падала, поднималась и снова шла. Бесконечно. Понимая прекрасно, что это сон. Какая-то часть разума твердила: брось ты эту дурацкую дорогу, остановись, отдохни, зачемтак напрягаться? Там, наверху, ничего интересного. Если он вообще еще есть, этот самый верх…

Ирина с доводами разума вроде бы соглашалась. Но все равно упрямо шла и шла, вверх и вверх, упорно раздвигая сырую серую вату тумана. И этот путь пролег в бесконечность. Не осталось ни прошлого, ни будущего. Только безвременное сейчас, серый бестеневой миг, растянувшийся на века…

В какой-то момент рядом появился кто-то. Кто-то знакомый и не-знакомый одновременно. Он молчал и шел вроде бы рядом, но на шаг впереди, всегда впереди. Ирина, спотыкаясь, побежала за ним… И сон растаял.

Ирина села, потерла лицо. Голова болела. Все тело было склизким, липким от пота. Ирина подобрала волосы, кое-как скрутила их в подобие косички. Ничего, без шнурка не разойдутся, слишком мягкие…

И вдруг с испугом она обнаружила, что не одна в палате.

Рядом с ее постелью сидел Алавернош.

Нетрудно догадаться, откуда он здесь взялся. Лилайон ак-лидан, больше некому. Просили его… Вот он почему тогда так улыбался!

Ирина опустила голову. Ее накрыло огромным мучительным чувством… ведь не вспомнила об Алаверноше, вообще не вспоминала, а он пришел к ней, едва только услышал, где она находится. Хотя имел полное право обидеться. Наверное, и обиделся, кто его поймет. Но услышал, что у Ирины сын болен, и пришел.