Дикие карты - Говард Уолдроп

Суккуба!

Ее фигура изменялась на глазах, лица и тела лихорадочно сменяли друг друга. В тот же миг она увидела Грега и с криком протянула к нему руки.

— Суккуба! — крикнул он в ответ и начал пробиваться к ней.

Кто-то схватил ее сзади. Суккуба вывернулась, но мгновенно попала в другие руки, вырвалась и упала наземь. Хартманн потерял ее из виду. Женщину плотным кольцом окружали джокеры: они отпихивали друг друга, молотили кулаками направо и налево, отчаянно пытаясь оказаться поближе к ней. Грег услышал преувеличенно громкий, сухой треск ломающихся костей.

— Не-е-ет!

Грег бросился бежать. В единый миг и Гимли, и восстание были забыты. Чем больше он приближался к ней, тем сильнее улавливал ее присутствие, ощущал зов ее чувственности.

Они бросались на нее, как собаки на кость, — разгоряченная, возбужденная толпа, избивающая ее, они рвали на части Суккубу и друг друга, пытаясь утолить свою страсть. Орава личинок, копошащаяся на куске мяса, яростные напряженные лица, скрюченные пальцы. Откуда-то из-под этой извивающейся кучи вдруг фонтаном брызнула кровь. Суккуба закричала: то был последний вопль мучительной агонии, который вдруг зловеще оборвался.

Хартманн почувствовал, как она умирает.

Те, кто окружал ее, расступились, и на их лицах был написан ужас. Грег увидел ее тело, распростертое на земле в луже крови. Одна рука была полностью вырвана из сустава, ноги изломаны под немыслимыми углами. А затем перед ним, словно из тумана, выплыло ее лицо — лицо мертвой Андреа Уитмен.

Волна гнева поднялась со дна его души. Она была столь яростной, что просто смела все остальное. Грег не замечал ничего вокруг: ни камер, ни своих телохранителей, ни репортеров.

Она принадлежала ему, но не была одной из его кукол, а они отобрали ее у него. Они насмеялись над ним, как и Андреа многие годы назад, как и все остальные, которые умерли. Он любил ее так сильно, как вообще был способен кого-либо любить. Грег вцепился в плечо солдата, который стоял над телом с расстегнутыми штанами, и рывком развернул его к себе.

— Ах ты, скотина! — кричал он, отвешивая солдату одну оплеуху за другой. — Какая же ты скотина!

Безудержная ярость, переполнявшая его душу, хлынула на его кукол. Гимли взревел своим неодолимым, как всегда, голосом:

— Видите? Видите, как они убивают?

Джокеры подхватили этот клич и бросились на солдат. Телохранители Хартманна, которых напугала эта внезапная вспышка уже почти было улегшихся волнений, подхватили сенатора под руки и потащили прочь от свалки. Он бранил их, упирался, пытался вырваться, но на этот раз они были тверды, как кремень. Они посадили его в машину и отвезли обратно в отель.

ХАРТМАНН, ВОЗМУЩЕННЫЙ ПРОИЗОШЕДШИМ

У НЕГО НА ГЛАЗАХ УБИЙСТВОМ,

НАПАДАЕТ НА ДЕМОНСТРАНТОВ.

КАРТЕР — НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНЫЙ ПОБЕДИТЕЛЬ

«Нью-Йорк таймс», 20 июля 1976 года

ХАРТМАНН ТЕРЯЕТ ГОЛОВУ.

КТО-ТО ДОЛЖЕН БЫЛ ДАТЬ ИМ ОТПОР, ГОВОРИТ ОН

«Нью-Йорк дейли ньюс», 20 июля 1976 года

После краха Грег попытался спасти хотя бы то, что было возможно. Он сказал замершим в ожидании репортерам, что его просто потрясло зрелище, свидетелем которого он стал, то чудовищное насилие, которому подверглась бедная Суккуба. Он пожал плечами, печально улыбнулся и спросил их: неужели эта драматическая сцена могла оставить равнодушным хоть кого-нибудь?

Когда от него наконец отстали, Кукольник уединился в своем номере. Там, в одиночестве, он просмотрел по телевизору репортаж о том, как съезд избрал Картера кандидатом в президенты от его партии. Он твердил себе, что ему плевать. Он твердил себе, что его час еще настанет. В конце концов, Кукольник остался цел и невредим, ничем не выдал себя. Никто не раскрыл его секрет.

В его мозгу Кукольник поднял руку и пошевелил пальцами. Нити натянулись; его куклы вскинули головы. Кукольник ощущал их эмоции, упивался вкусом их жизней.

Но в эту ночь пир его был горек.

ИНТЕРЛЮДИЯ ПЯТЬ

«Тридцать пять лет дикой карты: ретроспектива».

(Журнал «Тузы!», 15 сентября 1981 года)

«Я не могу умереть: я еще не посмотрел „Историю Джолсона“».

Роберт Томлин

«Они — исчадия ада; на лицах их — печать зверя, и число их на земле — шестьсот шестьдесят шесть».

Анонимный антиджокерский памфлет, 1946 год

«Они зовут это карантином, а не дискриминацией. Мы же не раса, говорят они нам, и не религия, мы больные, поэтому они имеют полное право держать нас в изоляции, хотя им отлично известно, что дикая карта не заразна. Да, недуг искалечил наши тела, зато у них смертельно поражены души».

Ксавье Десмонд

«Пусть болтают что хотят. Я все еще умею летать».

Эрл Сэндерсон-младший

«Я, что ли, виноват в том, что я нравлюсь всем, а вы — никому?»

Дэвид Герштейн (Ричарду Никсону)

«Обожаю вкус джокерской крови».

Граффити, нью-йоркское метро

«Плевать мне, как они выглядят, главное, кровь у них того же цвета, что и у всех остальных… во всяком случае, у большинства из них».

Подполковник Джон Кэррик, джокерская бригада

«Если я туз, не хотел бы я увидеть двойку».

Тимоти Уиггинс

«Хотите знать, туз я или джокер? Отвечаю: да».

Черепаха

«Я — джокер, я — безумец,И имя мне — дурман.Я затаился в лабиринте улицИ жду, когда наступит тьма.Я — змей, что гложетОснованье мира».

Том Мэрион Дуглас

«Я очень рад, что „Малютку“ наконец вернули мне, но я не намерен покидать Землю. Эта планета стала мне домом, а те, кто пострадал от дикой карты, — мои дети».

Доктор Тахион по поводу возвращения его звездолета

«Они — дьявольское порождение Сатаны, Америки».

Аятолла Хомейни

«Теперь я вижу, что решение использовать тузов в операции по освобождению заложников было ошибкой, и принимаю на себя всю ответственность за провал этой операции».

Президент Джимми Картер

«Думай как туз и сможешь победить как туз. Думай как джокер, и он сыграет с тобой злую шутку».

«Думай как туз!» (Баллентайн, 1981)

«Американские родители серьезно озабочены засильем тузов и их похождений в прессе. Они подают плохой пример для подражания нашим детям, многие тысячи которых получают увечья и гибнут, пытаясь повторить их мнимые подвиги».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});