Саша Чёрный - Саша Черный

в вашем фарватере.

Набитом глупостью и предрассудками…

Фальшивит музыка. С кровавой обидою

Катится солнце за море вечернее.

Встречаюсь сумрачно с курсисткой Лидою —

И власть уныния больней и безмернее…

Опять о Думе, о жизни и родине.

Опять о принципах и точках зрения…

А я вздыхаю по черной смородине

И полон желчи, и полон презрения…

1908

Гунгербург

ПОСЛАНИЕ ТРЕТЬЕ

Ветерок набегающий

Шаловлив, как влюбленный прелат.

Адмирал отдыхающий

Поливает из лейки салат.

За зеленой оградою,

Растянувшись на пляже, как краб.

Полицмейстер с отрадою

Из песку лепит формочкой баб.

Средь столбов с перекладиной

Педагог на скрипучей доске

Кормит мопса говядиной,

С назиданьем при каждом куске.

Бюрократ в отдалении

Красит масляной краской балкон.

Я смотрю в удивлении

И не знаю: где правда, где сон?

Либеральную бороду

В глубочайшем раздумье щиплю…

Кто, приученный к городу,

В этот миг не сказал бы: «Я сплю»?

Жгут сомненья унылые.

Не дают развернуться мечте, —

Эти дачники милые

В городах совершенно не те!

Полицмейстер крамольников

Лепит там из воды и песку.

Вместо мопсов на школьников

Педагог нагоняет тоску.

Бюрократ черной краскою

Красит всю православную Русь…

Но… знакомый с развязкою —

За дальнейший рассказ не берусь.

1908

Гунгербург

ПОСЛАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Подводя итоги летом

Грустным промахам зимы.

Часто тешимся обетом.

Что другими будем мы.

Дух изношен, тело тоже,

В паутине меч и щит,

И в душе сильней и строже

Голос совести рычит.

Сколько дней ушло впустую…

В сердце лезли скорбь и злость,

Как в открытую пивную.

Где любой прохожий — гость.

В результате: жизнь ублюдка.

Одиноких мыслей яд,

Несварение желудка

И потухший, темный взгляд.

Баста! Лето… В семь встаю я,

В десять вечера ложусь,

С ленью бешено воюя.

Целый день, как вол, тружусь.

Чищу сад, копаю грядки,

Глажу старого кота

(А вчера играл в лошадки

И убил в лесу крота).

Водку пью перед едою

(Иногда — по вечерам)

И холодною водою

Обтираюсь по утрам.

Храбро зимние сомненья

Неврастеньей назвал вдруг,

А фундамент обновленья

Всё не начат… Недосуг…

Планы множатся, как блохи

(Май, июнь уже прошли).

Соберу ль от них хоть крохи?

Совесть, совесть, не скули!

Вам знакома повесть эта?

После тусклых дней зимы

Люди верят в силу лета

Лишь до новой зимней тьмы…

Кто желает объясненья

Этой странности земной.

Пусть приедет в воскресенье

Побеседовать со мной.

1908

Гунгербург

ПОСЛАНИЕ ПЯТОЕ

Вчера играло солнце

И море голубело —

И дух тянулся к солнцу.

И радовалось тело.

И люди были лучше,

И мысли были сладки —

Вчера шальное солнце

Пекло во все лопатки.

Сегодня дождь и сырость…

Дрожат кусты от ветра.

И дух мой вниз катится

Быстрее барометра.

Сегодня люди — гады,

Надежда спит сегодня —

Усталая надежда.

Накрашенная сводня.

Из веры, книг и жизни.

Из мрака и сомненья

Мы строим год за годом

Свое мировоззренье…

Зачем вчера при солнце

Я выгнал вон усталость.

Заигрывал с надеждой

И верил в небывалость?..

Горит закат сквозь тучи

Чахоточным румянцем.

Стою у злого моря

Циничным оборванцем.

Всё тучи, тучи, тучи…

Ругаться или плакать?

О, если б чаще солнце?

О, если б реже слякоть!

1908

Гунгербург

ПОСЛАНИЕ ШЕСТОВ

В жаркий полдень влез, как белка.

На смолистую сосну.

Небо — синяя тарелка, —

Клонит медленно ко сну.

Впереди стальное море и далекий горизонт.

На песчаном пляже дама распустила красный зонт.

Пляска шелковых оборок,

Шляпа-дом, корсет, боа…

А… купчиха! Глаз мой зорок —

Здравствуй, матушка Москва!

Тридцать градусов на солнце — даже мухи спят