Абсолютный игрок - Василий Головачев

На этот раз молчание длилось дольше.

– Я согласен, – сказал Велизар-Пинегин.

– Я тоже, – кивнул Баренц. – Если хватит умения и сил.

– Мы все согласны, – прогудел Железовский, обменявшись с Забавой слоганами взаимопонимания. – Но покидать родину…

– Мы вернемся, – понимающе кивнул Грехов. – Считайте это просто командировкой или переездом на новую квартиру.

– А я останусь, наверное, – меланхолически заявил Пайол Тот. – Надеюсь, вы не обидитесь и не станете меня осуждать. – Оглянулся на сына.

Ян посмотрел на отца, прищурясь, кивнул:

– Пожалуй, я тоже останусь… на какое-то время. Но я вас догоню.

– Тогда собирайтесь, хомозавры, отправляемся через два часа.

– Что, вот так сразу? – удивился Баренц. – Дай хотя бы прийти в себя, отдохнуть, подумать…

– Думать будешь потом, старик, – похлопал его по спине широкой ладонью Железовский. – У тебя лучше получается, когда ты сначала делаешь что-то, а потом начинаешь думать, как исправить дело. Шутка.

К Ставру и Видане, не отходившей от своего малыша, подошел Грехов.

– Что вы решили?

– Наверное, останемся, на время, пока подрастет кроха. – Ставр посмотрел на жену, в глазах которой плескалась печаль. – Она предлагает поселиться на Марсе.

Грехов покачал головой:

– Тогда уж лучше переехать на Гею. Лет двадцать на всех уцелевших планетах Системы жить будет невозможно или исключительно трудно. Однако я не об этом. Один этап Игры завершен, завершен Катастрофой, – по нашим меркам, второй наступит не скоро, но наступит, ты это знаешь не хуже меня, и надо будет остановить тех, кто захочет изменить равновесие в Космориуме, не считаясь ни с чем, ни с волей других существ, населяющих домен, ни с их жизнями.

Ставр заглянул в черные бездонные глаза Грехова.

– Кто притормозил Землю перед столкновением?

Габриэль едва заметно улыбнулся.

– Какая разница?

– Ян сказал, что ты… твоя экзоморфная часть, по крайней мере, давно покинула домен.

– Он не ошибается.

– Значит, не ты не допустил полного разрушения Земли.

– Я не смог бы этого сделать, даже если бы все мои «я» были здесь.

– Тогда кто же это сделал?

– А если я скажу, что не знаю, ты поверишь?

– Нет.

– Так вот: я не знаю. И давай поговорим на философские темы потом. Меня волнуют сейчас конкретные проблемы.

– Ты хочешь, чтобы мы…

– Попробуйте принять мое предложение спокойно, обдумайте, взвесьте все «за» и «против» и только потом дайте ответ. Время у нас еще есть. Этот парень – воин и файвер с рождения. – Габриэль кивнул на проснувшегося и тянувшего к нему ручонки малыша. – У него великие задатки, гораздо большие, чем у вас и у меня. Дайте ему шанс доказать это.

– Не надо! – испугалась Видана, отодвигая коляску.

– Каким образом? – спросил Ставр, уже догадываясь о смысле предложения.

– Я знаю, что произойдет в этом домене через сотни и тысячи лет, – тихо ответил Грехов. – Влада стоит отправить в будущее. Его место – там. Среди Игроков!

– Нет! – тем же испуганным тоном выдохнула Видана, взмолилась: – Скажи ему, Ставр!

Ставр молчал.

– Думайте, – сказал Грехов, обнимая обоих. – Я понимаю, как трудно сделать выбор. И пойму при любом решении. Но обещаю: если вы согласитесь, парень получит шанс вершить судьбы Мироздания. Возможно, ему под силу окажется создание метаэтики, запрещающей Игры со смертельным исходом.

– Ставр!.. – прошептала Видана.

– Это все хорошо… – пробормотал наконец Панкратов-младший. – Но он не может быть один, мы пойдем с ним…

– К сожалению, это невозможно в принципе. Всей энергии домена не хватит на физический перенос трех волевых систем, какими вы являетесь, в будущее. Оно может открыться только для малыша с частично заблокированным подсознанием. Не волнуйтесь, он будет не один, его воспитают люди, в генах которых будет жить ваша память.

– Я… не отдам! – нетвердо пообещала Видана.

Ставр молча обнял жену.

Грехов с сочувствием глянул на них, шагнул прочь и оглянулся.

– Обещаю: вы встретитесь с ним! Знаю, ты вел дневник, Ставр, закончи его, я отдам его тем, кто потом передаст дневник Владу. И еще: попробуем передать ему ваши психоматрицы – на всякий случай, хотя это отнимет у вас много собственной энергии.

– Нет… – совсем тихо простонала Видана.

Младенец в коляске задвигал ручонками и заулыбался, показывая розовые десны с прорезавшимся зубиком.

Грехов заметил чей-то внимательный взгляд, стремительно подошел к отпрянувшему от двери в коридор человеку.

– Привет, Кристофер. Кажется, ты решил наконец-то присоединиться к нам.

– Нет, – с кривой улыбкой покачал головой Кроули. – Мне нечего делать в заоблачных далях, мой дом здесь. Кому-то же надо его благоустраивать.

– Похвальное решение, ты меня радуешь. Но позволь дать совет: забудь о том, что слышал! И направь свою энергию на пользу этого дома, где ты остаешься. Не слышу ответа.

Кроули хотел отшутиться, но встретил вспыхнувший, физически плотный взгляд экзоморфа и побледнел. Лоб его покрылся испариной.

– Конечно, я постараюсь… – промямлил он.

Грехов несколько мгновений не сводил с него своего тяжелого взгляда, словно решал, убить его прямо сейчас или подождать, и исчез. Кроули вздохнул с облегчением, расправил плечи, но увидел, что на него смотрят Железовский и Велизар, сделал непроницаемое лицо и зашагал к лифту, бормоча под нос:

– Я люблю одну бездонность, это – Воля, это – Я…[42]

В зале визинга спейсера остались Ставр и плачущая Видана…

ИНАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Туман был слоист и текуч, он окружал «голем» со всех сторон и простирался в бесконечность, судя по ощущениям Влада. Во всяком случае, установить его пределы не удавалось ни с помощью кое-как работающей аппаратуры «голема», ни с помощью сенсинга. Впечатление складывалось такое, будто после прорыва «под кожу» Госпожи «голем» каким-то образом попал в «струну» и вышел уже в другой вселенной.

Влад бросил взгляд на еле тлеющую полоску пси-вириала, опоясывающую кокон кабины, и снова получил обескураживающий ответ инка «голема»: «Ресурс исчерпан. Энергоаккумуляция невозможна. Связь с базой отсутствует. Среда агрессивна: ощущаю колебания пси-полей».

Влад и сам ощущал вибрацию пси-пространства в этом странном мире, влияющую на сознание, зрение и другие чувства, дважды пытался отстроиться от давления извне, но безуспешно.

«Морион!» – позвал он мысленно, прислушиваясь к странному ментальному эху, прилетевшему со всех сторон, словно «голем» находился в пещере под землей.

Чужанин не ответил. Куда он подевался после входа в спору, Влад так и не понял. Они летели над спорой один за другим, инк «голема» щупал сморщенную шкуру споры лазерным лучом, отыскивая «слепое пятно», затем в оболочке «ореха» появилось отверстие, и «голем» нырнул в него, не теряя ни секунды. Чужанин сделал то же самое – Влад помнил это совершенно отчетливо, но потом вокруг наступила полнейшая темнота – такой не бывает даже глубоко в подземелье, где циркулируют тепловые потоки и можно видеть в инфракрасном свете, а когда Влад наконец обрел способность видеть и чувствовать, «голем» висел в тумане практически неживым. Куда исчезли огромные запасы энергии, которой он обладал, было непонятно. Ее будто высосали, как воду из бутылки, а заодно разрушили активную зону кварк-реактора, превратив его в полиметаллический конгломерат, в мертвую болванку.