Квестер - Андрей Владиславович Немиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грубер отвёл наушник и недоумевая, посмотрел на Гудвича. Тот ответил красноречивым взглядом: «А я что говорил?» и передал Чарльзу карманный радиоприёмник. Грубер снова вставил наушник, и стал слушать, время от времени переключая радиостанции.
«Как мы уже сообщали, обвальное падение курсов основных валют и одновременно резкий подъём цен на нефть вызвали невиданную ранее панику на всех крупнейших мировых биржах что, в конечном итоге, привело к их закрытию…»; «…чтобы понять последствия почти полного прекращения финансовой деятельности ведущими странами мира, представьте себе поезд, полный пассажиров, который вдруг внезапно остановился на полном ходу…»; «…в крупнейших мировых столицах наблюдаются многочисленные вооружённые столкновения между полицией и горожанами, многие из которых в один миг потеряли всё. Восстановить порядок пытаются армейские подразделения, во многие города вошла тяжёлая бронетехника…»; «…многочисленные жертвы с обеих сторон. Пожарные не успевают фиксировать очаги возгорания. В ряде районов отключены электричество и вода…»
А затем — сухие цифры и голые факты: аварии, катастрофы, самоубийства, грабежи, человеческие жертвы… Обессиленный Чарли Грубер привалился к огромной носовой лебёдке. Он часто дышал, от его безмятежного состояния не осталось и следа. Он вдруг словно воочию увидел, к чему, в конце концов, привела его попытка реализовать Мечту о Новом Мире, чего в действительности он добился, создав цифроклонов и построив свой Бестерленд.
3
Мир, реальный мир, получив страшнейший удар в своё самое болезненное место, оглох, ослеп и онемел, и сейчас, стоя на коленях, мокрый от собственной мочи и слез, качался взад-вперед, воя от дикой боли, и от затмившей всё на свете бессильной злости — самой дикой злости на свете, состоящей из ненависти и страха. Он очухается, этот мир, встанет с обмоченных колен, и, собрав всех обозлённых и обиженных в безликую, одуревшую от жажды мести толпу, примется разрывать на части каждого, кто хоть в чем-то будет ему не по нраву.
А ведь ещё несколько дней назад всё было так безмятежно…
— Видит Бог, я не хотел… — прошептал Чарли Грубер.
— Никто не хотел, мистер Грубер! — равнодушно ответил ему Гудвич. — И тем не менее, случилось то, что случилось. И, мистер Грубер! — Гудвич повернулся и заглянул Чарли прямо в глаза. — Ничего этого не было бы! Ни-че-го не было бы, если бы вы не захотели и в этом, и в том мирах поставить себя над всеми, уподобившись самому Господу! Найдите в себе мужество признаться в этом, мистер Грубер!
— Нет, Гудвич! — тихо возразил Чарльз. — Просто за две тысячи лет люди так и не стали лучше: они до сих пор готовы распять того, кто приносит им спасение. Они до сих пор не готовы к лучшей жизни. Они по-прежнему — звери, наделённые умом лишь для того, чтобы ещё более изощренно уничтожать себе подобных. Я не угрожал человечеству, я хотел изменить его, дать ему бессмертие, подлинную свободу, радость творчества. Пусть это были бы не совсем люди, но разве форма играет роль? Нет, Гудвич, нет, вы неправы! Я не угрожал человечеству. Я просто пришёл слишком рано…
— Ой, как драматично! — притворно застонал Гудвич. — Только не надо сравнивать себя с Христом! Признайтесь сами себе: просто ведь хотели по-тихому стать бессмертным властителем мира избранных и делать там всё по-своему! Так ведь? Так, так, не спорьте — я вас хорошо изучил! А раз так — то чем вы отличаетесь от любого древнего или средневекового кровожадного тирана? Ничем. Вы даже нелегалов приказывали убивать, совсем как царь Ирод — хотели иметь полностью управляемую цивилизацию. И ведь именно поэтому ваш план с треском провалился: ведь не бывает предсказуемых подданных и предсказуемой истории, — и история, и подданные всегда непредсказуемы! Так что — не надо разыгрывать из себя великомученика! Всё, the end: колесо истории сделало полный оборот: вы преследовали нелегалов в Бестерленде, а теперь сами стали нелегалом на Земле. А здесь-то, на Земле, пострашнее будет: здесь и боль, и страх, и смерть…. Здесь вам не Бестерленд, здесь нельзя вырезать сектор чувств!
— Я не сравниваю себя с Христом, Гудвич, но вы…, вы, несомненно — Иуда! Вы из-за каких-то мелочных интересов предали и продали всё то хорошее, нужное и ценное для человечества, что создал я! Зачем вам нужно было запускать в Интернет программу цифрового клонирования? Зачем вы воровали у меня важнейшие результаты работы? Какую цель вы преследовали? Ведь вы и именно вы обратили мои благие намерения в ад для человечества! Вы и этот мерзавец Мэлвиз!
— И ещё дважды мерзавец Вульф! — равнодушным голосом добавил Гудвич.
— Вульф? Так данные Мэлвизу предоставлял Шелдон Вульф? — для Грубера это было уже чересчур — он, похоже, сегодня получил слишком много неожиданной информации. Голова его вновь поникла, взор погас. Уставясь в одну точку, Грубер прошептал: — Вульф. Шелдон Вульф!
— Да, мистер Грубер, Шелдон Вульф и Алан Мэлвиз стали причиной этого дурацкого штурма, разрушительное эхо которого прокатилось по всему миру. Слышите, мистер Грубер: Вульф и Мэлвиз…, а не я! Я только помог…
— Да какая разница! — прервал его Грубер. — Вы, Мэлвиз или Вульф! Вы — такой же разумный зверь, как и они…, как и все! Вам хотели дать в руки волшебный жезл, символ бессмертия, а вы искали способы как удобнее гвоздить этим жезлом друг другу по головам! Разве не так? Или вы будете оправдываться тем, что только выполняли свой долг, свою работу? Нет? И будете сто раз правы! Вы, Гудвич, из тех, кому не нужен прогресс, не нужна истинная цивилизация. Потому что за многие тысячелетия развития человечества все эти гудвичи, мэлвизы, вульфы, вся ваша каста училась только жить за счёт других, а значит — убивать, убивать, убивать…
— А-а! — протянул Гудвич — Так мы, оказывается, и к разным кастам принадлежим? Стало быть, вы, мистер Грубер, ещё и фашист?
— Я…, я отказываюсь говорить с вами, мистер Гудвич. — рассеяно проговорил Грубер. — Скажите лишь куда вы нас везёте?
— Идти на этом судне нам ещё до-о-лго… — задумчиво проговорил Гудвич, глядя куда-то далеко
