Мелкий бес - Федор Сологуб

— Ну что же, Марта, берите, — сказала Вершина, — благодарите Владимира Иваныча.

Марта стыдливо и радостно краснея, взяла деньги. Мурин принялся горячо ее благодарить.

— Сватайся сразу, дешевле будет, — с яростью сказал Передонов, — ишь как разгрибанился!

Виткевич захохотал, а остальные сделали вид, что не слышали. Вершина начала было рассказывать про свой сон, — Передонов не дослушал, и стал прощаться. Мурин пригласил его к себе на вечер.[43]

— [Завтра] ко всенощной надо, — сказал Передонов.

— Что это Ардальон Борисыч какое к церкви получил усердие, — с сухим и быстрым смешком сказала Вершина.

— Я всегда, — отвечал он, — я в Бога верую, не так, как другие. Может быть, я один в гимназии такой. За то меня и преследуют. Директор безбожник.

— Когда будет свободно, сами назначьте, — сказал Мурин.

Передонов сказал, сердито комкая фуражку:

— Мне по гостям некогда ходить.

Но сейчас же вспомнил, что Мурин вкусно кормит, и сказал:

— Ну, в понедельник я могу придти.

Мурин пришел в восторг, и стал звать Вершину и Марту. Но Передонов сказал:

— Нет, дам не надо. А то напьешься, да еще ляпнешь какую-нибудь похабщину, так при дамах неудобно.

Когда Передонов ушел, Вершина усмехаясь сказала:

— Чудит Ардальон Борисыч. Очень уж ему инспектором хочется быть, а Варвара его, должно быть, за нос водит. Вот он и куролесит.

Владя, — он при Передонове прятался, — вышел и сказал со злорадной усмешкой:

— А слесарята узнали, что это их Передонов выдал.

— Они ему стекла побьют! — с радостным хохотом воскликнул Виткевич.

На улице все казалось Передонову враждебным да зловещим. Баран стоял на перекрестке, и тупо смотрел на Передонова. Этот баран так был похож на Володина, что Передонов испугался. Он подумал, что, может быть, Володин оборачивается бараном, чтобы следить. Почем мы знаем, — думал он, — может быть это и можно; наука еще не дошла, а, может быть, кто-нибудь и знает. Ведь вот французы — ученый народ, а и у них в Париже завелись волшебники да маги, — думал Передонов. И страшно ему было. Еще лягаться начнет этот баран, — думал он.

Баран заблеял, и это было похоже на смех у Володина, резкий, пронзительный, неприятный.

Встретился опять жандармский офицер. Передонов подошел к нему, и шепотом сказал:

— Вы послеживайте за Адаменко. Она переписывается с социалистами, да она и сама такая.

Рубовский молча и с удивлением посмотрел на него. Передонов пошел дальше, и думал тоскливо: что это он все попадается? Все следит за мною, — думал Передонов, — и городовых везде понаставил.

Грязные улицы, пасмурное небо, жалкие домишки, оборванные, вялые дети, — ото всего веяло тоскою, одичалостью, неизбывною печалью.

Это — нехороший город, — думал Передонов, — и люди здесь злые, скверные; поскорее бы уехать в другой город, где все учителя будут кланяться низенько, а все школьники будут бояться и шептать в страхе: инспектор идет. Да, начальникам совсем иначе живется на свете!

— Господин инспектор, второго района Рубанской губернии, — бормотал он себе под нос, — его высокородие статский советник Передонов. Вот как! Знай наших! Его превосходительство, господин директор народных училищ Рубанской губернии, действительный статский советник Передонов. Шапки долой! В отставку подавайте! Вон! Я вас подтяну!

Лицо у Передонова делалось надменным: он получал уже, в своем скудном воображении, долю власти.

Когда Передонов пришел домой, он услышал, еще снимая пальто, доносившиеся из столовой резкие звуки, — это смеялся Володин. Сердце у Передонова упало. — Успел уже и сюда прибежать, — подумал он, — может быть, сговаривается с Варварой, как бы меня околпачить.

Тоскливый, злой, вошел он в столовую, где уже было накрыто к обеду. Варвара встретила его с озабоченным лицом.

— Ардальон Борисыч, — воскликнула она, — у нас-то какое приключение! Кот сбежал!

— Ну! — крикнул Передонов с выражением ужаса на лице. — Зачем же вы его отпустили?

— Что ж мне, за хвост его к юбке пришить? — досадливо спросила Варвара.

Володин захихикал, а Передонов думал, что кот отправился, может быть, к жандармскому, и там вымурлычит все, что знал о Передонове, и о том, куда и зачем Передонов ходил по ночам, — все откроет, да еще и того примяукает, чего не было. Беды! Передонов сел на стул у стола, опустил голову и, комкая конец у скатерти, погрузился в грустные размышления.

— Это уж завсегда коты изволят на старую квартиру сбегать, — сказал Володин, — потому как кошки к месту привыкают, а не к хозяину. Кошку надо закружить, как переносить на новую квартиру, и дороги ей не показывать, а то непременно убежит.

Передонов слушал с утешением.

— Так ты думаешь, Павлушка, что он на старую квартиру сбежал? — спросил он.

— Беспременно так, Ардаша, — ответил Володин.

Передонов встал, и крикнул:

— Ну так выпьем, Павлушка!

Володин захихикал.

— Это можно, Арадаша, — сказал он, — выпить завсегда даже очень можно.

— А кота достать надо оттуда! — решил Передонов.

— Сокровище! — ухмыляясь, отвечала Варвара. — Вот после обеда пошлю Клавдюшку.

Сели обедать. Володин был весел, болтал и смеялся. Смех его звучал для Передонова, как блеянье того барана на улице.

— И чего он злоумышляет? — думал Передонов. — Много ли ему надо?

И подумал Передонов, что, может быть, удастся, задобрить Володина.

— Слушай, Павлуша, — сказал он, — если ты не станешь мне вредить, то я тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, — соси себе за мое здоровье.

Володин засмеялся, но тотчас же сделал обиженное лицо, и сказал:

— Я, Ардальон Борисыч, вам вредить не согласен, а только мне леденцов не надо, потому как я их не люблю.

Передонов приуныл, Варвара ухмыляючись сказала:

— Полно тебе Петрушку валять, Ардальон Борисыч! Чем он тебе может повредить.

— Напакостить всякий дурак может, — уныло сказал Передонов.

Володин обиженно выпятил губы, покачал головой, и сказал:

— Если вы, Ардальон Борисыч, так обо мне понимаете, то одно только могу сказать: благодарю покорно! Если вы обо мне так, то что же я после этого должен делать? Как это я должен понимать, в каком смысле?

— Выпей водки, Павлушка, и мне налей, — сказал Передонов.

— Вы на него не смотрите, Павел Васильевич, — утешала Володина Варвара, — он ведь это так говорит, — душа не знает, что язык болтает.

Володин замолчал и, храня обиженный вид, принялся наливать водку из графина в рюмки. Варвара сказала ухмыляясь:

— Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь он ее, может быть, наговорил, — вот он что-то губами разводит.

На лице у Передонова изобразился ужас. Он схватил налитую Володиным рюмку, выплеснул из нее водку на пол, и закричал:

— Чур меня, чур, чур, чур! Заговор на заговорщика, — злому языку сохнуть, черному глазу лопнуть. Ему карачун, меня чур-перечур!

Потом повернулся к Володину с озлобленным лицом, показал кукиш, и сказал:

— На-т-ко, выкуси! Ты хитер, а я похитрее.

Варвара хохотала, а Володин обиженным, дребезжащим голосом говорил: словно блеял:

— Это вот, вы, Ардальон Борисыч, всякие волшебные слова знаете и произносите, а я никогда не изволил магией заниматься. Я вам ни водки ни чего другого не согласен наговаривать, а это, может быть, вы от меня моих невест отколдовываете.

— Вывез! — сердито сказал Передонов, — мне не надо твоих невест, я могу и почище взять.

— Вы моему глазу лопнуть наговорили, — продолжал Володин, — только смотрите, как бы у вас раньше очки не лопнули.

Передонов схватился испуганно за очки.

— Что мелешь, — проворчал он, — язык-то у тебя как помело.

Варвара опасливо посмотрела на Володина, и сказала сердито:

— Не ехидничайте, Павел Васильевич, кушайте себе суп, а то простынет. Ишь, ехидник какой!

Она подумала, что, пожалуй, и кстати зачурался Ардальон Борисыч. Володин замолчал, и принялся есть суп. Все помолчали немного, и потом Володин обиженным голосом сказал:

— Недаром я сегодня во снях видел, что меня медом мазали. Помазали вы меня, Ардальон Борисыч!

— Еще не так бы вас надо помазать, — сердито сказала Варвара.

— За что же? позвольте узнать. Кажется, я ничего такого, — говорил Володин.

— За то, что язык у вас скверный, — объяснила Варвара. — Нельзя всего болтать, что вздумаете, — в какой час молвится.

Вечером в воскресенье Передонов пошел в клуб, — позвали играть в карты. Был там и нотариус Гудаевский, с которым на днях Передонов имел резкое объяснение из-за его сына-гимназиста. Передонов испугался, когда увидел его. Но Гудаевский вел себя мирно, и Передонов успокоился. Играли долго, пили много, — и поздно ночью, в буфете, Гудаевский внезапно подскочил к Передонову, без всяких объяснений ударил его по лицу несколько раз, разбил ему очки, и проворно удалился из клуба. Передонов не оказал никакого сопротивления, притворился пьяным, повалился на пол, и захрапел. Его растолкали, и выпроводили домой. На другой день об этой драке говорили по всему городу.