Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба

— С графом Левенгауптом мы старые знакомцы, еще с прошлой осени, — заметил Меншиков. — Но отчего я не вижу его за столом? Неужто он ранен или, хуже того, убит?

— Ваше волнение напрасно, господин князь, — успокоил Меншикова Реншильд. — Думаю, генерал жив-здоров и в эти минуты уводит свои полки от Полтавы к Переволочне, чтобы спасти их за Днепром. Вполне возможно, с ним король Карл.

— Уводит от Полтавы свои полки? — встрепенулся Меншиков. — О каких полках говорите, господин фельдмаршал? Шведская армия разбита, и ее уцелевшие после побоища солдаты сейчас ищут спасения в окрестных лесах и болотах.

— Армия — да, разбита, но генерал Левенгаупт, заранее предвидя плачевный исход сражения, смог не допустить разгрома вверенных его командованию войск и в полном порядке отступил с ними с поля боя. Пытаясь пробиться к его колоннам, я и был пленен драгунами.

— Хорошенькое дельце, — пробурчал Меншиков. — Мы здесь празднуем победу, а Левенгаупт уводит к Днепру остатки шведской армии, причем, возможно, с королем Карлом. Ну нет, любезный граф, здесь тебе не Лесная, и удрать на сей раз тебе не удастся.

Быстро допив кубок с вином, который в продолжение всего пиршества Меншиков не выпускал из рук, он тронул за локоть Петра:

— Мин херц, дозволь напомнить тебе об одном нашем старом приятеле — графе Левенгаупте. Знаешь, чем он сейчас занят? Уводит полки, которые смог уберечь от разгрома, к Переволочне, а с ним, по всей видимости, и твой милый братец король Карл. Как-то не совсем хорошо получается — мы с тобой веселимся по случаю поражения непобедимых до сей поры шведов, а поражения, оказывается, не было. Попросту пощипали мы маленько шведа на Яковецком поле, он отступил спокойненько с него со своим королем — и всех делов. А завтра твой братец Карл с Левенгауптом присовокупят к остаткам своей армии оставленные под Полтавой полки, разбросанные гарнизонами в местечках южнее Полтавы батальоны и продолжат войну...

— Не порть настроение, Данилыч, — отмахнулся от Меншикова Петр. — Говоришь, не совсем хорошо получилось с Левенгауптом? Тогда для чего у меня ты, начальник кавалерии? Отправь за генералом несколько конных полков, и пускай добьют его воинство, покуда оно не ушло далеко, а заодно доставят на пир до его завершения брата моего Карла. Или по случаю победы твои драгуны на ногах не стоят, и посылать некого? В таком случае недобитым Левенгауптом и королем займется гетман с казаками.

— Обижаешь, мин херц. У меня на всякий случай в полной боевой готовности пребывают пять полков. А вот с командирами, которым можно было бы доверить столь деликатное дело, как пленение короля, действительно трудновато. Все господа генералы перед тобой, и, как видишь, ни один без посторонней помощи задницу от стула не поднимет.

— Для того они и приглашены на царский пир, чтобы пить до усыпу. Лучше скажи, кто тебе нужен, а я позабочусь, чтобы он стал пригож для дела.

— Перво-наперво драгунам необходим толковый командир, которому было бы по плечу померяться силами с таким опытным воякой, как генерал Левенгаупт. Во-вторых, это должна быть высокородная особа, которой граф без урону своей чести мог бы отдать шпагу, а король Карл иметь ее своим... попутчиком в дороге к твоему шатру на пир, мин херц.

— Тебя послушать, так за Левенгауптом надобно отправляться мне, тебе либо Шереметеву, — пошутил Петр. — Не слишком ли много чести? Твои помощники добрые рубаки? Добрые, иначе не ходили бы в генеральских чинах. Ренне ранен, поэтому драгун возглавит Боур. И знатную особу сыщем;, — Петр повел глазами по пирующим. — Чем Мишка Голицын плох: князь, генерал-лейтенант, гвардеец, рожа круглая, красная, усы рыжие, глаза наглые... и высокороден, и красавец. А что оба лыка не вяжут и ни бельмеса не соображают — дело поправимое: велю холодной водой окатить да и ветерок с болот при быстрой скачке не замедлит им мозги проветрить. Как, отправляем обоих соколиков за генералом и королем?

— Отправляем, мин херц...

Посланные вдогонку за Левенгауптом генерал-лейтенанты князь Михаил Голицын и Боур уже не застали в окрестностях Полтавы никаких шведских войск. Многоопытный полковник Келин, велевший казакам Левенца продолжать вести постоянное наблюдение за расположением шведских войск и их перемещениями даже после получения известия о разгроме королевской армии, сообщил им, что неприятельский обоз действительно стал прибежищем остатков королевской армии. Согласно показаниям захваченных казаками-разведчиками пленных, среди возвратившихся с поля сражения вражеских генералов был и Левенгаупт, приведший с собой несколько полков, к которым тут же примкнули оставшиеся под Полтавой и в шведском лагере неприятельские солдаты, и сам король Карл.

Шведы пребывали на месте весь день, готовя обоз к длительному пути и пополняя свои ряды новыми беглецами, которым удалось спастись от погони и добраться к своим. Ушли из-под Полтавы шведы вечером в походных колоннах, при артиллерии, с распущенными знаменами, со всем обозом. Намного раньше шведов расположение обоза покинул крупный отряд казаков-мазепинцев во главе с гетманом, которые во время сражения несли охрану обоза. И мазепинцы, и шведы двигались по правому берегу Ворсклы в направлении ее устья.

К полученному от Голицына и Боура сообщению Петр отнесся спокойно.

— Жив король, Данилыч, и значит, скоро мы с ним свидимся. Ну куда ему деться от нас с пехотой, ранеными, обозом, пушками? Да еще когда на хвосте неотрывно висят драгуны Голицына и Боура. Ложимся спать — завтра дел невпроворот, а новый день покажет, как дальше поступить с королем-беглецом...

[110]

На следующий день с четырех часов утра солдаты начали копать две братские могилы для своих погибших. К шести часам они были готовы, и в присутствии Петра со всем генералитетом состоялось погребение. В одну могилу клали убитых офицеров, в другую — солдат и сержантов. После молитвы, обращаясь к открытым могилам, Петр держал речь:

— Храбрые воины, за благочестие, отечество и род свой души свои положившие! Вем, яко страдальческими венцами вы увенчалися и у праведного подвигоположника Господа дерзновение имати: споспешествуйте мне в праведном оружии моем против врагов отечества и благочестия, молитвами вашими да возможем в мире прославлять Бога и ваши подвиги.

После речи, отвесив перед могилами три земных поклона, Петр первым стал засыпать их землей, его примеру последовали фельдмаршал Шереметев и генералы. Громыхали орудийные залпы, разносилась ружейная трескотня, полковые оркестры исполняли траурные марши — и под эти звуки вырос огромный курган, на вершине которого Петр укрепил крест с надписью: «Воины благочестивии за благочестие кровию венчавшиеся, лета от воплощения Бога Слова 1709 июня 27 дня».

Погребены были и погибшие шведы, погребальный обряд над ними был совершен пленными протестантскими священниками. На месте сражения и у редутов было обнаружено 9224 неприятельских тела, а вместе с собранными на расстоянии трех миль от места боя телами беглецов был захоронен 13281 труп. Общие потери русской армии убитыми и ранеными составили 4635 человек.

Отдав дань погибшим воинам, Петр в сопровождении генералитета отправился в Полтаву, где выразил свое восхищение героизмом гарнизона крепости и самоотверженностью всех ее жителей, в знак своей милости всенародно поцеловал в голову коменданта Келина. В беседе с ним Петр узнал, что во время осады погибли 1634 человека и ранены 1195, а шведов полегло при штурмах свыше пяти тысяч, что неприятель четырежды взбирался на вершину крепостного вала и столько же раз сбрасывался вниз, что на сей день в крепости осталось полторы бочки пороха и восемь ящиков патронов, однако гарнизон и жители не помышляли о сдаче.

Услышанное произвело на царя столь сильное впечатление, что после благодарственного молебна, проходившего под пушечные и мушкетные залпы, он посетил раненых защитников Полтавы, объявил многим об их награждении, а затем отправился обедать к коменданту Келину.

И здесь произошло то, чего он не мог никак ожидать. Под звуки трубы к нему прибыл шведский генерал Мейерфельд, сообщивший, что явился из Старых Санжар от короля Карла с предложением заключить с Россией мир на условиях, которые царь Петр предлагал Швеции минувшей зимой.

Переглянувшись с Меншиковым, Петр ответил:

— Поздно король принимается за мир; прежде предложенные нами кондиции уже не соответствуют настоящему положению дел. Впрочем, я не отрицаюсь от мира, но только на условиях приличных и сходных со справедливостью.

Выпроводив Мейерфельда, Петр глянул на Меншикова:

— Дождались, Данилыч? Верно ты сказал — это мы с тобой считаем, что разгромили короля под Полтавой, а он полагает, что просто снял с крепости осаду из-за неудачного боя и по-прежнему стоит во главе армии и может на равных вести с нами переговоры о войне и мире. Сколько у тебя после сражения осталось солдат в полках? Примерно по восемьсот душ? Бери шесть полков, прихватывай по пути Голицына с Боуром и поскорее выбей у моего брата Карла дурь, о которой я только что упомянул. А чтобы тебе легче было это сделать, я ближе к вечеру велю гетману отправить тебе на подмогу пару-тройку его полков. Пленив короля, возврати ему шпагу и прояви подобающие его особе почет и уважение, а изменника Мазепу прикажи заковать в кандалы, взять под строгий караул и не давать никаких поблажек. С Богом, Данилыч...