Литконкурс Тенета-98 - Автор неизвестен

По экрану побежали строчки. Сегодня, похоже, у меня роль наблюдателя.

— Как прошел процесс? Были ли отклонения?

— Процесс прошел по плану, отклонения в пределах нормы.

— Время до ответного воздействия?

— Три часа пятьдесят три минуты.

— Наиболее вероятные осложнения?

— Долговременная потеря подвижности и частичная амнезия как в прошлых случаях.

— А что "не как в прошлых случаях"?

— Затрудняюсь ответить.

— Не смеши меня. Сейчас не время для шуток.

— Затрудняюсь сформулировать. Это не шутка.

— Это что за новости? E тебя же неограниченный доступ к информационной системе. Дай любое определение, можно не медицинское.

— Вероятно необычное поведение и неадекватные реакции на реальность.

— Сбой нервной системы из-за резкого оттока энергии?

— Да, но не только. Был не управляемый скачек энергии в необычном направлении.

— От образца к донору?

— Нет, к донору, но не от образца, а по нормали к связи

— Откуда?

— Не определяется.

— Почему ты не помешала?

— Колебания в пределах отклонения. Необычно только направление.

— Может скачек напряжения в сети?

— Нет

— Но ты никаких изменений во мне не определяешь. Иначе ты бы меня не отпустила?

— Все в пределах нормы, но в связи с отклонениями в протекании процесса рекомендую повторное обследование.

— Оно мне может понадобиться только с вероятностью 6 %. Если останусь в живых, приду обязательно.

— Тебе оно понадобиться.

— Спасибо. Запиши все травмы, полученные донором и рекомендации. Запись обычным почерком. И до свидания.

— Все готово. До свидания.

Олле взяла выползший из принтера лист и повернулась ко мне.

— Нам и в самом деле надо торопиться.

— Что-то ты не очень спешила, пока болтала с этой железкой.

— Ты жесткий и не справедливый. Она не просто машина, она мой партнер, который мне всегда помогал.

— Это она участвовала в оживлении ребят?

— В восстановлении.

— Я бы не дал им и шанса из тысячи.

— Без нее я бы тоже не дала.

Она заботливо накрыла компьютер пластиковым колпаком, будто прощаясь с ним.

— Нам, наверное, надо позаботится о теле?

— Нет, машина сама даст сигнал о гибели одного из неизлечимых пациентов.

Олле снова стала задумчивой и малоразговорчивой. Мне это совсем не нравилось. Так же молча, мы прошли все коридоры, и вышли из здания. Охрана совершенно спокойно пропустила нас.

Мы уже выехали за город, а Олле так и не проронила ни слова. Интересно, куда мы направляемся на этот раз? Машина свернула с шоссе, и мы оказались на берегу небольшого залива.

— Я всегда считал, что войти в Институт жизни не так легко.

— Да, войти в него очень сложно. Охранная система на очень высоком уровне.

— Мы гуляли по нему как по бульвару.

— Ну, во-первых, не мы, а я. У меня — неограниченный доступ, а тебя просто не существует

— В смысле?

— Я поставила тебе на плечо лейбл, и для любых систем слежения тебя просто нет. Они тебя не видят.

— А люди? Тоже ослепли и оглохли?

— Нет, что ты. Просто их зрение и слух стали избирательными.

— Не могу сказать, что я все понял.

— Это достаточно сложно. Помнишь, я рассказывала, что при поиске лекарства для Санни я столкнулась с необычными веществами. Так вот самое интересное в них это их действие на человека. Они меня изменяют восприятие и реакции человека, его отношение к действительности.

— Я никогда не был особенно силен в теории вероятности. Нельзя ли по конкретнее?

— Применив, например, одно из них я предстала перед тобой в виде проститутки. Кстати, никто из группы Берка не усомнился в этом. Более того, они были в этом настолько уверены, что даже не стали проверять мои документы.

— Ты хочешь сказать, что при помощи этого лекарства я смогу принять любой облик.

— В животное, в неодушевленный предмет ты превратиться не сможешь, все равно останешься человеком.

— Тогда в чем смысл?

— Ты можешь выглядеть так, как захочешь. Пол, внешний вид, национальность, характер, темперамент, специальность.

— А возраст, рост и вес тоже можно менять?

— Возраст имеет ограничения: не моложе 12 лет, не старше 75. Вес стабилен. Рост и объем моделируются за счет плотности тканей.

— Но ведь это же открытие века. Оно может иметь громадное применение в военном деле и не только. Ты не собираешься его запатентовать?

— Нет, не собираюсь.

— Запатентовав это, ты можешь потом всю оставшуюся жизнь жить на проценты.

— Я не буду этого делать. Это ни к чему хорошему не приведет.

— А ты не думаешь, что твое мнение может никого не интересовать. Скорее всего, ты записывала все данные при помощи компьютера, а он у тебя в сети, насколько я понял. Если это так, то профессиональный хакер взломает любую защиту лишь бы добраться до подобной информации. Утечка информации возможна в любой системе, не мне это тебе объяснять.

— Когда я проводила эти исследования, у меня была локальная машина. Теперь она прекратила свое существование.

— И что? Ее нельзя будет восстановить? За те деньги, что может стоить эта информация, наше государство сделает всеобщий обыск. Найдут и восстановят.

— Очень сомневаюсь, что найдут, и уж точно не восстановят. Что-то я не слышала, чтобы платы можно было восстановить из пепла.

— Ты сожгла его?

— Да, в муфельной печи, в токе кислорода, при 200 °C.

— А пепел развеяла по ветру? Ты случайно спиритизмом не увлекаешься?

— А что, разве это была плохая идея?

Сказать, что она меня поразила, будет мало. Я в отряде почти 10 лет. А эта девчонка, еще не попав в отряд, умудрилась применить самый варварский и эффективный способ сокрытия информации. Представив, как она разбирает компьютер по частям и заталкивает их в окошко муфельной печи, я расхохотался. Она засмеялась вместе со мной.

— Ну, не дураки ли мы! Сегодня может быть последний день в моей жизни, а мы с тобой спорим на научные темы. Сюда я приехала покупаться.

Она моментально разделась и оказалась в воде. Вода была теплой и ласково укачивала. Какая-то рыбья мелочь вилась у самых ног.

— Это мое самое любимое место. Я сюда приезжаю помолчать.

Мы лежали на воде и смотрели на звезды. Только шум прибоя нарушал полную тишину. Олле выдернула меня из состояния эйфории.

— Хорошего помаленьку. Нам еще нужно придумать тебе алиби и доехать до клиники.

— Зачем мне алиби?

— Иначе тебе будет довольно сложно объяснить, почему один человек из твоей группы попадает в больницу в жутком состоянии, а ты ничего не знаешь.

— А не проще рассказать правду?

— Какую правду? Что ты без пропуска прошел в институт жизни, где тебе никто не видел, прошел в лабораторию, которой нет в плане здания, и участвовал в эксперименте, которого просто не может быть?

— А какую правду предлагаешь ты?

— Мы с тобой очень хорошо провели время в этой бухточке. Потом пошли в ресторан, где поссорились и разошлись в разные стороны.

— Ты не знаешь, почему мне не нравятся все твои идеи?

— Потому, что это не твои идеи.

— Ну хорошо. Поехали.

Предложенную Олле сцену мы разыграли в ресторане как по нотам. Сначала сидели и буквально глаз друг с друга не сводили. Кстати, очень хорошо поужинали (или позавтракали). Убедившись, что официант отошел, Олле кинула в фужеры с шампанским по капсуле.

— А это что еще за угощение?

— Тебе — сыворотка доверия, чтобы твое алиби казалось всем убедительным. Мне — блокиратор болевых импульсов.

Допив шампанское и потанцевав, устроили грандиозный скандал. Вот уж не думал, что Олле может быть такой фурией. По совести сказать, и я был не лучше. Она ушла, хлопнув дверью. Я остался со слегка поцарапанным лицом. Рассчитываясь с официантом, я продолжал высказывать все, что я думаю о ней лично и о подобных стервах в частности. В общем можно быть уверенными, что в ресторане нас запомнили.

С Олле мы встретились, где и договаривались. Я немного опоздал. Олле выглядела слегка встревоженной и бледней чем обычно.

— Что-то случилось?

— Тебе придется самому вести машину. Ответное воздействие начнется немного раньше, чем ожидалось.

Когда мы подъехали к больнице, ее лицо стало белым как лист бумаги. Из машины я вынес ее на руках.

— Положи меня. Дай в руку конверт, который лежит на заднем сидении машины, позвони и уходи. В моей комнате на столе лежит еще один такой же. Если моим лечащим врачом будет Тог, перешли его на адрес клиники.

— Что там?

— Чек.

— Но отряд сам оплачивает лечение своих членов.

— Отряд не обязан платить за мои эксперименты.

— Ты не права.

— Мне тяжело спорить с тобой сейчас. Позвони и уходи.