Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

– Так не пойдёт, – выдохнул Старый Хрофт. – Уводи войско, Хаген! Я задержу этих, им со мной не совладать!

Однако Хаген прекрасно понимал, что Отец Дружин лжёт, лжёт из самых лучших побуждений, чтобы только спасти его, его и всех остальных людей, сам же готовясь принять здесь свой последний бой. Тан не мог объяснить, почему пришла к нему эта уверенность, – может, потому, что в глазах Старого Хрофта он заметил странную для Древнего Бога, почти человеческую смертную тоску и предчувствие гибели?

– Нет, – произнесли губы тана. – Мы останемся вдвоём. – И, оборачиваясь, Хаген крикнул Кануту: – Веди отряд по нашим следам! Там, где они оборвутся, – дверь на Хединсей!

Тысячник поспешно кивнул и со всей быстротой, на какую только способно было усталое, измученное, замерзшее и изголодавшееся войско, повёл его прочь. Однако шли неохотно – поминутно останавливались, оборачиваясь и глядя на две постепенно уменьшавшиеся фигурки, что шагали по снегу навстречу неведомой опасности.

Первым не выдержал Фроди, за ним – Гудмунд, уже пришедший к тому времени в себя, Исунг и ещё несколько десятков самых крепких душой и мужественных дружинников. К ним присоединилось с полдюжины гоблинов во главе с Орком. Крики и брань Канута не помогли.

Хаген, конечно же, заметил столь вопиющее нарушение своего приказа, но исправить что-либо уже не мог: они сблизились с зелёной колонной, из которой внезапно стали одна за другой появляться высокие безликие фигуры.

Эти фигуры внушали ужас – но не своим безобразным, отталкивающим видом или ощущением исходящей от них всесокрушающей магической силы, а своей совершенной чуждостью всему живому и неживому, даже этому мрачному заледеневшему миру. Они были высоки и безлики: вместо носа, бровей, рта, глаз, подбородка взору Хагена предстала голая, ровная поверхность, точно вырубленная из камня. Их стройные и, видимо, сильные тела окутывала светящаяся аура, наподобие плащей. Никакого оружия при них Хаген не заметил.

Однако заметил другое – заметил и остановился, как вкопанный, от изумления, гнева и отчаяния: впереди дюжины этих странных созданий, в самой середине строя Дальних, шла сама Сигрлинн.

Глава II

Я торопливо шёл по коридору Хединсейской цитадели, шел быстро, почти бежал – к себе в покой, где ждал Читающий Заклятья. Бедняга, он едва не лишился чувств, когда узнал всю правду о Неназываемом…

Поднявшись к себе в Башню, я снял несколько колдовских Охранных заклятий и отпер хитроумный, тщательно замаскированный замок. Бесшумно сработал изготовленный гномами механизм, камень сдвинулся, открывая небольшой тайник. Там я хранил все семь амулетов, доставленных Хагеном из Алтарного Чертога. Я вновь задумчиво перебрал их – веер Ямбрена, ветку Ялини, гладкий, блестящий шар Ямерта…

Мысль, посетившая меня во время разговора с Хагеном, была, в сущности, весьма проста: Молодые Боги не допускают ни малейшей небрежности, когда дело связано с неприкосновенностью их могущества. Я помнил, насколько чётко и быстро они разобрались, что к чему, в дни Первого Восстания Ракота, когда он штурмовал Обетованное и был как никогда близок победе. Падший Маг рассчитывал застать их врасплох, принял все мыслимые и немыслимые меры предосторожности – но всё-таки не уберегся. Каким-то образом Молодые Боги узнали о готовящемся и достойно встретили Темную Армию, а Ракот, в одиночку попытавшийся проникнуть в пределы самого Обетованного, еле-еле унёс тогда ноги…

Но раз мы согласились, что Молодые Боги могут оставить без внимания всё, что угодно, кроме покушения на свою власть, то остаётся лишь предположить, что либо обладание их амулетами гибельно для похитителя (или совпадает с иными намерениями хозяев Обетованного – быть может, они видят и слышат всё, что происходит здесь), либо Первые Слуги Творца действительно создали искусную подделку, не способную ни на что, кроме… кроме… да, Храм-то рухнул после того, как Хрофт сбил своим копьём амулет с алтаря! Разрушение началось именно с этого…

Я считал, что Молодые Боги обязаны были выступить против нас с Хагеном сразу же, как только войска моего Ученика взяли приступом Столицу Видрира и Диск Ямерта попал в руки Хагена. Они же не предприняли ничего. Вся наша схватка с Мерлином – не в счёт, потому что Молодые Боги никогда бы не оставили дело целиком и полностью в руках Верховного Мага, если бы речь шла о серьёзной угрозе их могуществу.

Я долго размышлял об этом. Читающий Заклятья толковал о том, что Боги-де, мол, сильно разгневаны и кара их будет жестока. Неужели своим оружием они избрали эти фальшивые на вид амулеты?

Здесь я запнулся. В моих ли силах уничтожить знаменитые амулеты, средоточия силы и власти Молодых Богов в Мире Смертных (как учили нас Древние)?

Я решил начать с самого главного из амулетов. Агатово-тёмный шар Ямерта покоился на горке мраморных опилок, на особом подиуме подле моего рабочего стола. Подделка? Или вражеский глаз в самом центре нашей цитадели? Или действительно средоточие великих, не подвластных моему разумению сил? Откладывать дальше решение этой загадки нельзя. Неназываемым займемся позже, когда получим о нём достоверные известия.

С превеликими осторожностями я двинул на приступ хрустальной твердыни целую армаду моих заклятий Познания. Я пытался отыскать любую, пусть даже самую мелкую и незначительную, на первый взгляд, зацепку, ухватившись за которую, я размотаю весь клубок.

Так что же ты можешь, проклятая игрушка? Что-то ведь в тебе раскололо каменный пол в добрых четыре фута толщиной!..

Я ждал долго, и всё, как выяснилось, зря – подобно случаю с Алчущей Звездой, оказались бессильны даже самые изощрённые заклятья Познания, сплетённые Магом, а не Богом. Что и следовало ожидать. Я был готов к подобному исходу, но недаром же мы на Хединсее, возле средоточия моего могущества у нас найдётся в запасе кое-что и получше.

Я располагал временем, и, пока Ракот витийствовал во дворе крепости, встречая свои легионы, я трудился не покладая рук. Меня вновь выручила Магия Лунного Зверя – то ли её Повелитель испытывал ко мне нечто вроде интереса, то ли просто помогал первому, кто сумел достучаться до его сознания и развеять его стотысячелетнее одиночество.

На столе между моих рук смешно возился, тыкаясь во все стороны чёрным блестящим носом, крошечный зверёк, смахивающий на землеройку. С точки зрения Богов, я совершил великий грех – творить Живое позволено только им, это один из казавшихся нерушимыми Законов Древних, – но вот я отбросил прочь этот нелепый запрет и не ощутил никакого противодействия, тем более возмездия. Прочие Маги моего поколения не решались творить, они лишь изменяли существующее.