Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина

   - Так вы и переписку мою отслеживаете! - вскипела все-таки я. - Может, еще и читаете?

   - Не читаю, - ничуть не оскорбился милорд Хладнокровие. - По моей просьбе полиция контролирует ваши контакты, не более. Содержанием писем, как и содержанием ваших разговоров с друзьями, никто не интересуется.

   - Ой ли? - вырвалось у меня недоверчивое.

   Но конверт взяла. Проверила целость печати и только затем прочла имя отправителя. Сердце снова взволнованно екнуло: письмо было от леди Оливии Аштон, матери Элизабет.

   Стало не по себе. Не полиция и не Оливер - я сама влезла в чужую личную переписку. Но вместе с тем, что-то во мне требовало скорее разорвать конверт и пробежаться глазами по аккуратным строчкам, а затем щурилось счастливо, с нежностью повторяя теплые слова...

   "Элси, солнышко... Спасибо за письмо, милая. Каждая весточка от тебя - лучик, греющий мою душу... Мы с папой так рады, что ты нашла свое призвание..."

   Отстранившись от чужих чувств, я пыталась анализировать полученную информацию, но выходило неважно. Хотелось радоваться вместе с Элизабет полученному из дома посланию. Поняла лишь, что родители благосклонно приняли ее переход на другой факультет. И собираются навестить дочь в академии.

   "Сейчас у отца много дел, ты же знаешь... Но в начале апреля мы обязательно увидимся..."

   В начале апреля. А сегодня... Уже второе марта! Загруженная учебой, обеспокоенная медленным и безрезультатным течением расследования, я пропустила приход весны. Не заметила, как растаял снег в академгородке, обнажив черную землю с крохотными островками молоденькой травки. Машинально отмечала даты в тетрадках, но даже не задумывалась о том, что название месяца изменилось... Апрель уже совсем скоро! Значит, тем более не время для новых ссор и обид. Нужно разобраться скорее со всем этим, чтобы Элизабет - она, а не я - могла встретиться с родителями. Наверное, она по ним очень скучает. Я по своим скучаю...

   Я сложила письмо и спрятала в карман. Посмотрела на Оливера.

   - Спасибо, что взяли на себя роль почтальона, - радостное настроение Элси почти погасило мое недовольство, и благодарность далась без труда. - Но вы ведь не только за этим пришли?

   - Нет, я... Помните, однажды я сказал вам, что мне тяжело находить общий язык с юными девушками вроде вас, недостает такта и сложно подобрать правильные слова...

   - В искусстве прозрачных намеков вы тоже не преуспели, - вздохнула я.

   - О чем вы? - будто бы не понял ректор.

   - О том, что вы только что практически прямым текстом спросили меня, помню ли я, как однажды призналась вам в любви. Я помню, милорд. Но с вашей стороны не очень благородно пытаться играть на моих чувствах.

   Мое обвинение его задело. В черных глазах вспыхнули злые огоньки, губы сжались в тонкую линию, ноздри широко раздулись - так и виделось, как сейчас выпустят струи густого пара... Но, очевидно, пока я поправляла нервишки на ринге, в пошатнувшейся цитадели тоже провели ремонт. Ярость во взгляде погасла, сменившись грустью, сердитые морщинки на лбу разгладились.

   - Я сказал только то, что сказал, Элизабет. А ваша реакция - лишнее подтверждение тому, что я в самом деле не умею находить нужные слова.

   - Особенно - с юными девушками.

   - Особенно, - согласился он, сделав вид, что не услышал издевки. - С ними нужно быть предельно тактичным, не обидеть, не оскорбить ничем... даже если собираешься отчислить девицу за неуспеваемость или дурное поведение. К счастью, мне редко приходится общаться со студентами лично: есть кураторы, деканы, проректоры...

   - Но если чей-то отец - первый помощник лорда-канцлера и регулярно отчисляет на развитие академии немалые суммы, то приходится, - я снова не отказала себе в том, чтобы его поддеть, несмотря на данный только что зарок во что бы то ни стало помириться с ним ради счастья Элси и спасения мира.

   - Не обязательно, - вместо того, чтобы рассердиться, усмехнулся мужчина. - Но если кто-то осчастливит меня хвостом, например, я не стану делиться этой радостью с другими преподавателями, а захочу поблагодарить благодетельницу лично.

   - Исключили бы меня давным-давно, сейчас и горя не знали бы, - пробурчала я.

   Возможно, он и не специально это делал, но в каждой фразе ректора слышался скрытый смысл. В последней, мне показалось, он напомнил о том, что в свое время был достаточно снисходителен к Элизабет, и, видимо, поэтому она сейчас должна безропотно терпеть его претензии.

   - Не знал бы, - серьезно согласился Оливер. - Я это понимаю. Как и важность вашего участия в расследовании. Поэтому хотел бы...

   Принести свои глубочайшие извинения?

   - ...чтобы между нами установилось полное доверие, Элизабет.

   Снова доверие! У меня скоро аллергия будет на это слово! Нервный тик и неконтролируемые приступы смеха.

   - Доверие, милорд, может быть только обоюдным, - заметила я холодно. - Я не могу доверять вам, зная, что вы не доверяете мне. А вы требуете доверия, при этом контролируя каждый мой шаг и проверяя каждое мое слово.

   Доверие, доверие, доверие - сама зачастила как попугай.

   - Элизабет...

   - Что вы сожгли?

   Мой вопрос не просто поставил ректора в тупик - тот даже не понял о чем я. Пришлось объяснить:

   - Вчера вы сказали, что на втором курсе устроили поджог. Мне интересно, что вы подожгли.

   Да-да, я помню. Даже если наш разговор остался в стертой реальности.

   Ну, давайте. Доверяйте мне, милорд. Прямо сейчас.

   Оливер недовольно поморщился.

   - Это было давно, - растянул принужденно. - И не имеет значения... Пожарную часть.

   При том, как он начал, я уже не ждала честного ответа и, услыхав его, ошалело выпучила глаза:

   - Как?

   Как можно поджечь то, что гореть в принципе не должно?!

   Ректор скромно развел руками:

   - На спор.

   Да уж... Теперь понятны его опасения насчет того, что может думать о нем инспектор. Но даже с такими яркими пятнами в биографии Оливер вне подозрений. Это не ритуал, а я сделала его ректором в столь юном для ученого мужа возрасте, он изначально был в моей истории. Правда, дебоширом и поджигателем я его не представляла.

   - Мы можем продолжить не здесь? - спросил он и, не дождавшись ответа, но и не встретив возражений, взял меня за руку, чтобы через сумеречный туман портала провести в свой кабинет.

   Видимо, стоит понимать, что инцидент исчерпан?

   Ладно, пусть.

   Он, скажем так, извинился, как сумел. Я вообще извиняться не собираюсь, хоть тоже в чем-то виновата. А историю нужно заканчивать: мир спасать, личную жизнь устраивать... С миром, казалось, попроще будет, чем с личным. Но ведь испугался за меня с утра, перенервничал, побегал по академии, пока нашел. И то, что психанул потом - тоже неплохой знак. Была бы я ему совсем безразлична, так не разволновался бы. И пришел после сам. Понятно, что я нужна ему, чтобы разобраться со сменой реальности, и вообще с юными девами нужно соблюдать тактичность и осторожность, но все же чувствовалось, что отношения между нами уже не только деловые. Хотя романтикой пока и не пахло...