Непростой Путь Про-Героя. Том 3 - Александр Русак

И когда он мимо пролетел, исполнил классическое «па» матадора с корриды.

Трибуны повалились в экзальтации, а я примерился набросить нашему бычку, застывшему от потрясения, с опущенными плечами, свою форму на голову, но….

Его терпение лопнуло.

— Я берег это для половинчатого, но теперь размажу тебя… — тихо сказал он.

Пока я придумывал ответную шутку, момент был упущен.

И я едва успел закрыться руками с курткой, как мощным взрывом с обеих его ладоней меня отбросило назад, прямо в угол арены.

— ЗАРЯД ГАУБИЦЫ! — прозвучал рык. Будто приговор.

И Бакуго буквально взмыл вверх, где начал творить какую-то огненную дичь.

Я максимально ускорил восприятие. У меня будет всего один шанс обратить поражение в победу. Возможно, так я еще никогда не разгонялся.

Мне было некуда бежать. Я был зажат в углу.

Я бы не успел выбраться в любом случае.

И, придись по мне такая атака… сомневаюсь, что в принципе выжил бы. Это выглядит не менее, а то и более страшным ударом, чем были у Ному. Никак бы я не спасся.

Но все это не было важно, ведь именно этого я и добивался.

Впереди и по бокам от меня царил какой-то шторм, торнадо из искр, взрывов, огня и ветра. Одной рукой Кацуки раскручивал себя взрывами, второй — аккумулировал особо мощный заряд… как я понял, раскручивание дополнительно давало ему приток кислорода для более мощного взрыва. Бакуго будто превратил всего себя в один огромный злобный турбореактивный двигатель.

Он — гений. Без шуток, не дутый «гениальный» ребенок, как я, а настоящий талант и гений. Представляете, какой тонкий контроль нужен для исполнения таких трюков? Контроль буквально над всем — над своим положением в пространстве, над скоростью вращения, над траекторией, над моторикой, над мощностью и направлением взрывов…

А теперь представьте еще кое-что.

Представьте себе первый этап спортивного фестиваля первого курса Академии Юэй.

Начало гонки, огромная ловушка, все студенты пытаются избежать ее, и один студент с помощью своей взрывной причуды взлетает высоко в воздух…

Но другой парень, который летит выше,… изображает безобидную чехарду, и… опираясь на макушку этого первого, талантливого, гениального студента, перепрыгивает через него… по привычке оставляя там, на голове парня, маркер своей причуды.

Что, если маркер, проставленный в тот момент касанием, до сих пор там?

Что, если тот, другой студент оставил его на потенциальном противнике просто на всякий случай, с расчетом на будущее?

Что будет, если активировать подобный маркер в таком уязвимом месте и в момент, когда необходимы тончайший контроль и наивысшая концентрация?

— Удар Культиватора, — сказал я.

Все произошло молниеносно.

Огненное облако взорвалось впереди, никак меня не задев.

Фигура в обгоревшей форме вылетела с поля, параллельно земле, и вонзилась в бетон с такой силой, что оставила десятки крупных трещин.

Затем бессознательное тело противника, припорошенное осыпающейся кладкой, медленно сползло по внутренней стене стадиона.

Во всеобщем потрясенном молчании, чувствуя на себе взгляды всех зрителей, я безразлично пожал плечами и развернулся к арене спиной:

— Я просто прервал его комбо.

* * *

Уходил с поля, потирая ноющее плечо, и думал о том, насколько это было жестоко. Кацуки Бакуго, наверное, даже в самом страшном сне не мог бы представить, что над ним будут в буквальном смысле издеваться на Спортивном Фестивале Юэй, на глазах зрителей из всего мира.

А затем легко и без усилий парируют его сильнейшую атаку, не понеся никакого урона.

Было ли мне его жалко?

Нет.

Было ли мне жаль, что я сам так поступил?

Нет.

Не то чтобы это был первый раз, но сегодня Бакуго повел себя как сферический, эталонный мудак.

Что сеешь, то и жнешь, Кацуки.

Возможность своего проигрыша я даже не рассматривал: тут речь шла даже не о том, что я круче всех и вся, но о банальном порядке вещей. Мудак должен быть бит и растоптан.

Я ведь конкретно сказал ему — и объяснил почему, и даже рассчитывал на успех — чтобы он наладил отношения с Мидорией.

Он не наладил, это можно понять, Рим не за день и все такое.

Но избивать парня в мясо на глазах у всей страны? После всего того дерьма, который Кацуки уже ему сделал? После всего того, что Мидория сделал для него? Б***ь, он дважды ему жизнь спасал! Дважды, мать его!

Ладно руки-ноги парень сам себе перебил, но лицо-то Изуку, с выбитыми зубами, разорванными губами и разодранными щеками — целиком на его, Бакуго, совести. Как и трещины в ребрах.

Он мог выбросить Мидорию за пределы поля с десяток раз, пока его месил.

Но нет, решил самоутвердиться.

Значит — мудак.

Значит — будет бит.

Я есть возмездие. Я есть справедливость. Я хочу есть.

Иллюстрации:

Кацуки Бакуго. Характер: псих.

Заряд Гаубицы. Реально мощный прием, он им Тодороки вынес в финале оригинала.

Мидория, впрочем, не сильно ушел вперед в плане здравомыслия.

Учитывая как он полз за роботами с тремя сломанными конечностями на вступительном экзамене, а на первой практике с Бакуго расквасился плюс-минус наполовину, я посчитал, что это будет вполне в его стиле — с переломанными руками пытаться еще как-то участвовать. Всемогущий же сказал: блистать!

Как бы там ни было, мы тут. Остался последний шаг.

Интересно, последней главой станет 19–20 или 19–81? Хм…

Примечание автора:

Пару раз возникли вопросы о том, как Полночь могла провернуть подобное, по каким правилам это обосновать, чтобы это не выглядело подсуживанием, почему не учитывается ограниченное эфирное время на ящике, и так далее, так что я решил скомпилировать ответ тут.

Прежде всего, ни Нирен, ни читатели не могут знать наверняка, было ли это спланированным действием руководства Юэй целиком или же просто ответной подлянкой от мстительной героини. Нирен так воспринял, да. Нирен не истина.

Во-вторых, я вставил эту сцену драки блондина и пидороволосого, так как мне захотелось — давно ждал возможности их столкнуть, и вообще хотел взять максимум от фестиваля — и так как мне это нужно для сюжета.

В-третьих, какого-то серьезного обоснования по поводу правил не требуется: напомню, это та же Академия, которая в каноне призера фестиваля приковывает к постаменту и надевает на него намордник.