След костяных кораблей - Р. Дж. Баркер

Они летели вперед, опережая вражеский флот, первые корабли которого уже появились на горизонте. С каждым днем холода усиливались, и теперь в такелаже постоянно свистел яростный ветер. Всем раздали теплые куртки. Лишенные ветра, которых Миас взяла на борт, не обращали внимания на холод и, как обещала Брекир, показали себя превосходными детьми палубы. Они быстро выполняли команды, и единственное, что не понравилось Джорону, – они всё делали буквально, не желая мыслить самостоятельно. Впрочем, чего еще следовало от них ожидать: только повиновение приказам давало им прежде шанс на выживание, ведь они были почти рабами. Они привыкли, что любые протесты несли угрозу их жизни, а избавиться от подобных привычек очень нелегко.

Поэтому Джорон, полагая, что со временем все войдет в норму, старался проявлять терпение, когда они не демонстрировали разумной инициативы или выполняли команды буквально. В те редкие моменты, когда Ветрогон появлялась на палубе, они вели себя еще более покорно, почтительно кланялись ей, что сильно ее раздражало. Миас пришлось дважды отругать Ветрогона за то, что она кусала лишенных ветра, а один раз так сильно, что несчастное существо пришлось отправить к Гаррийе зашивать рану.

Джорон обнаружил, что лишенные ветра совершенно бесполезны, когда дело касалось дуголуков, но с узлами и такелажем справлялись уверенно, и из них получались прекрасные наблюдатели, так как их зрение заметно превосходило возможности людей. Впрочем, они не понимали сигналов, которые подавались флажками.

Утром третьего дня, когда слева от них появился Хребет Скирит, черный и зловещий, они, наконец, потеряли контакт с «Оскаленным зубом». Казалось, Дева посчитала, что исчезнувший корабль нуждается в замене, – и с верхушки мачты послышался крик:

– Корабль встает! Корабль встает!

И хотя все на палубе насторожились, ведь крик означал, что появился еще один корабль вражеского флота, команда обменивалась улыбками и шутками – сколько бы раз лишенным ветра ни повторяли, они все равно не могли правильно произнести нужную фразу.

Несмотря на опасность, тревогу и страх, эти дни выдались неожиданно легкими. Может быть, сыграли свою роль новости о ребенке Фарис – она назвала девочку Муффаз, и все на борту посчитали ее решение правильным. Дети палубы по очереди к ней спускались, чтобы поговорить и немножко поворковать с ребенком.

На пятый день флот Ста островов стал виден всем – на каждый боевой корабль черного флота Миас приходилось по три вражеских судна, но дети палубы «Дитя приливов» не думали об этом. Когда Джорон шел по кораблю, он слышал их разговоры.

– Нет сомнений: если уж проклятый Старухой Каррад не сумел убить Удачливую Миас, когда она находилась у него в темнице, теперь у него также ничего не получится.

Или:

– Ребенок! Нельзя представить себе большей удачи, ведь это новое начало.

Он заметил, что некоторые дети палубы занимались чем-то секретным, но не стал им мешать – Джорон видел, что они пребывали в хорошем настроении, и старался их поддержать, но у него плохо получалось. Лишь он один знал про другую сторону Миас, которая погрузилась в такой глубокий мрак, что он не мог до нее добраться. Она сражалась с болью, постоянно атаковавшей тело, или – что было для него еще хуже – впадала в отчаяние, когда представляла, что флот Суровых островов не придет к ним на помощь.

Джорон слишком часто находил ее за письменным столом, склонившейся над картами. Миас обсуждала планы с Эйлерином или призывала Джорона, чтобы решить самые тяжелые вопросы, и они выбирали тех, кого следовало первыми послать в сражение. Она обдумывала варианты превращения кораблей из коричневых костей в огненные снаряды – людей с них она собиралась пересадить на другие корабли. Думала о создании ловушек и обманов, размышляла, как наилучшим образом использовать болты.

Каждый день приносил новый план, и каждую ночь Миас все глубже погружалась в темную пропасть, столь же холодную и опасную, как морское дно, где суждено бродить тем, кому Старуха отказывала в месте у своего костра. А он прогуливался по палубе, и ему очень хотелось, чтобы к нему присоединилась Миас: Джорон понимал, что хорошее настроение команды не будет оставаться таким вечно. Он не сомневался, что появление Миас снова его поднимет.

Однако Миас не выходила из своей каюты.

Вечером шестого дня, когда небо уже начало медленно розоветь, а возле вершин Хребта Скирит стали собираться тучи, Джорон снова спустился вниз. Он нашел Миас в большой каюте, она сидела спиной к кораблям на горизонте и изучала карты, разложенные на письменном столе, который освещали тусклосветы. Джорон почувствовал в ней ярость, которая ему совсем не понравилась.

– Тебя давно не было на палубе, супруга корабля, – сказал он.

– Весьма вероятно, что Каррад догонит и перегонит нас. Эйлерин говорит, что их корабли сокращают расстояние между нами, хотя и не слишком быстро. Мне нужно слишком много сделать.

Она не повернула головы в его сторону, едва отреагировав на появление.

– На борту костяного корабля всегда много работы, – ответил он.

– Да, так что не мешай мне ее делать, – проворчала Миас.

– Для команды очень важно видеть тебя на корме, – мягко продолжал Джорон.

– До сих пор они неплохо без меня обходились, – резко сказала она.

– Они ждут твоего возвращения.

– В таком случае могут еще немного подождать, – заявила Миас.

Джорон уже приготовил резкий ответ. Однако прикусил язык, прекрасно понимая, что это не поможет.

– Тогда я оставляю тебя с картами, – сказал он и поклонился.

Когда его ладонь коснулась ручки двери, Миас снова заговорила:

– Подожди! – Просьба, а не приказ.

Он отпустил ручку и повернулся к супруге корабля.

– Всегда, – ответил он.

Она стояла, сгорбившись над картами, единственный глаз сверкал. Потом снова опустилась на стул.

– Я не заслуживаю тебя, Джорон, – сказала она. – Для корабля будет лучше посадить меня во флюк-лодку и отправить к Карраду. Может быть, ему этого хватит. Может быть, он позволит вам уйти.

– Он не станет так поступать. – Миас посмотрела на него, только шум корабля нарушал наступившую в большой каюте тишину, стоны напряженных костей, поток воды, бурлившей у корпуса, свист ветра в такелаже. – Я полагаю, что мы сильно его огорчили, – продолжал Джорон, – и ты сама говорила, что он не станет рисковать и оставлять меня на свободе.

Миас моргнула.

– Они сломали меня, Джорон? – она практически шептала, а потом подняла изуродованные руки и показала ему. – В иные дни я едва в состоянии держать ручку, не говоря уже о том, чтобы тянуть веревку. Я смогу сделать красивую стойку с мечом, но не в силах сжать рукоять, чтобы сражаться, какое