Песнь для Арбонны - Гай Кей

— Ты все же замолчишь, — свирепо произнес Бертран. — Еще десять слов, и лучник выстрелит. Возможно, твой сын не захочет отдать такой приказ по причинам, которые мне не понятны, но, можешь не сомневаться, я его отдам. Умоляю тебя, не надо испытывать судьбу.

— Кто ты такой? — прорычал Гальберт сквозь стиснутые зубы.

Тут эн Бертран громко рассмеялся, и это был самый странный звук в тумане из всех, которые слышал в эту ночь Таун.

— Это три слова. Осталось семь. Береги свой запас. Но я жестоко оскорблен, я считал, что ты должен знать, как выглядит человек, за убийство которого ты так щедро заплатил прошлым летом.

— Бертран де Талаир, — произнес Ранальд де Гарсенк, это были его первые слова. — Я помню тебя по турнирам.

Глаза Гальберта превратились в узкие щелочки, но он хранил молчание, его тело застыло от гнева. Его руки в перчатках, как видел Таун, непрестанно сжимались в кулаки и разжимались, словно он жаждал вцепиться кому-нибудь в горло.

Ранальд перевел взгляд с герцога Талаирского на своего брата:

— Что ты наделал? Стал окончательным предателем? Вторгся к нам вместе с арбоннцами?

— Едва ли, — ответил Блэз, к которому начало возвращаться самообладание, хотя он старательно избегал смотреть на отца. — Бертран здесь в качестве друга. Мои люди — наемники, набранные для меня Рюделем Коррезе, и ты, вероятно, знаешь многих из них — большинство их из Гётцланда. Я хочу отнять у тебя замок Гарсенк, братец. Мне очень жаль, но этот первый шаг представляется мне необходимым, так как ты сам совсем ничего не делаешь. Даже хуже, чем ничего. Я намереваюсь отобрать у Адемара Гораут вместе с моими собственными согражданами и без сжигания женщин на кострах.

— У меня не было выбора в этом случае, — яростно возразил Ранальд.

— Это не так. — Как ни удивительно, это произнес Валери де Талаир, стоящий позади Тауна, рядом с опускной решеткой. Его не было видно в тумане, и голос, оторванный от тела, звучал категорично и решительно, словно голос судьи у железных врат потустороннего мира. — Мы можем сказать «нет» и умереть. Это выбор, господин де Гарсенк. И это единственный выбор, который нам иногда предоставляют.

Никто ничего не ответил. Мост снова накрыла тишина, тяжелая, как туман. Таун слышал лишь быстрые шаги и видел закутанные в плащи тени спешащих мимо него во внутренний двор наемников Блэза. В Гарсенке не подняли тревогу; мир был окутан туманом, словно порождение сна.

И в этой тишине, словно во сне, Таун услышал на востоке грохот копыт. Большого количества копыт, будто Ночные Всадники из свиты бога спускались к ним с небес, готовые промчаться по окутанной туманом земле и все уничтожить.

— Что это? — Валери сделал два шага вперед и остановился.

— Заводи людей внутрь! — резко приказал Блэз. — Нам надо захватить замок. Они все-таки послали армию! Таун, прикажи опустить решетку, быстро!

Таун уже бежал, выкрикивая команду своим двум стражникам. Внизу, в тумане, барабанная дробь невидимых копыт нарастала. Уже стали видны факелы и туманные очертания коней, и по расстоянию между первым и последним из этих движущихся огней Таун понял, что это действительно армия.

Всегда существовала возможность, что они потерпят неудачу. Прошлой осенью он сделал свой выбор не на основании какой-то взвешенной оценки шансов на успех. Однако ему не хотелось умирать на костре. В тот момент он лишь молился, чтобы ему была дарована подобная милость. Он спрашивал себя, позволят ли ему, когда он попадет к богу, снова гулять вместе с отцом по широким лугам Коранноса при ласковом свете.

— Я сам поднесу факел к костру, когда тебя будут сжигать, — сказал Гальберт де Гарсенк, обращаясь к сыну, словно высказал страхи самого Тауна. Он уже снова улыбался, в его глазах сверкало торжество, отражая пламя факелов.

— Ты произнес на два слова больше, — сказал Бертран де Талаир.

— Бертран! — поспешно воскликнул Блэз.

— Валери! — произнес в то же мгновение герцог Талаирский. И не успели отзвучать два этих имени, как мимо Тауна в тумане что-то просвистело, и он услышал, как верховный старейшина Коранноса вскрикнул, когда стрела вонзилась ему в плечо, в щель между латами.

— Еще десять слов, — хладнокровно сказал Бертран де Талаир, — и в твоей другой руке окажется такая же стрела. Скажи мне — и учти, не более десяти слов, — как ты думаешь, эти всадники атакуют нас, подвергая риску твою жизнь, господин верховный старейшина? Почему бы нам не подождать их здесь и не обсудить этот вопрос не спеша?

Таун подумал, что он невероятно спокоен.

Топот копыт нарастал, подобно грому, но постепенно стих у конца моста на широком, открытом пространстве перед лесом. Факелов было множество; Таун различал очертания коней и всадников, крупные фигуры с тяжелых доспехах.

— У нас здесь верховный старейшина и герцог де Гарсенк, — крикнул Блэз, и его голос пронзил туман. — Не подвергайте угрозе их жизни. Назовите себя!

Его отец, вцепившийся в свою левую руку, рассмеялся. Хриплым, неприятным смехом, резко контрастирующим с его непринужденно красивым голосом.

— А как ты думаешь, кто это? — прорычал он.

— Шесть слов, — тихо заметил Бертран.

Из тумана и колеблющегося света факелов ему ответил голос, холодный и суровый:

— Нет такого заложника, имя которого удержало бы мою руку или руки моих людей, если бы мы имели намерение нанести удар. Я говорю с Блэзом де Гарсенком?

— Осторожно! — резко и тихо произнес Рюдель Коррезе.

— Нет смысла отрицать, — услышал Таун тихий ответ Блэза. — Наша единственная надежда на заложников, что бы он ни говорил. Он может блефовать. Скорее всего, он блефует.

В дальнем конце моста послышался приближающийся конский топот, а затем скрип, когда всадник спрыгнул с коня. Позади Таун наконец-то услышал грохот и звон решетки, которую стражники опустили на место. Валери Талаирский стоял рядом с ним, снова вложив в лук стрелу. Таун обнажил меч.

— Я — Блэз де Гарсенк, — отозвался высокий коран, которому Таун поклялся служить и сделать его своим королем.

— Я так и думал, — ответил невидимый человек голосом резким и решительным. — Я надеялся, что мои сведения верны и я найду вас здесь сегодня ночью.

И в круг света, закутанный в тяжелый плащ от холода, вошел Фальк де Саварик и преклонил колени на настиле моста перед Блэзом.

Он поднял голову, и неверный свет факела упал на его голову со светлыми волосами, на квадратное, умное лицо, характерное для всей его семьи. Таун, затаив дыхание, невольно шагнул вперед и увидел, что герцог де Саварик не улыбается.