Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник) - Владимир Першанин

– Может, и куртку для маскировки взять? – предложил Максим.

– Пошли, – повторил Андрей. – Некогда театр устраивать. Да она к тому же вся в крови.

Двинулись медленно, не пригибаясь. Идут по своим делам два солдата. От минометной батареи их отгораживали развалины дома. Впереди торчала стена еще одного разрушенного здания. Дойти бы до нее…

Их окликнули. Андрей, обернувшись, махнул рукой, показывая, что они идут по делу. До стены оставалось не больше двадцати шагов, когда окрик повторился и автоматная очередь прошла в метре над головой.

До стены все же добежали. Теперь, не останавливаясь – дальше. Упрямый автоматчик продолжал стрельбу, к нему бежали еще двое солдат. Сменив магазин, врезал довольно точной очередью. Злой на себя и на этого настырного преследователя, Ермаков приостановился и выстрелил почти навскидку.

Угодил немцу, наверное, в плечо. Он выронил автомат и присел на корточки. Лечь не догадался, наверное, не мог прийти в себя от боли. Немца добил Быков. Два других автоматчика сыпали частыми очередями, а с верхних окон дома ударил пулемет, которому теперь не мешала стена, защищавшая снайперов.

– Бегом! – крикнул Андрей.

Пока их выручало расстояние. Пули шли россыпью, но пулеметчик быстро пристрелялся, и уйти от него будет не просто. Добежали до низины, пули взбивали землю едва не под ногами и свистели совсем рядом.

Скатились в неглубокую промоину, пулемет срезал кусты ивняка, но Андрей и Максим уже торопливо ползли, и пули шли поверху. Добрались до знакомого овражка и торопливо шагали среди кустов с облетевшими листьями. Ахнули несколько минных разрывов, но далеко в стороне.

Зато обоих обстрелял бдительный часовой восьмой роты, но промахнулся.

– Свои! – кричал Максим. – Прекрати стрельбу.

Палеха, выслушав Ермакова, с досадой покачал головой:

– В индейцев, что ли, играете? Какого черта туда поперлись?

– Минометную батарею искали.

Карту Палеха оценил. Долго рассматривал, цокал языком.

– Ну, фрицы, ну сволочи! Даже мой бывший блиндаж отмечен. Надо для себя кое-что перечертить и срочно отнести Логунову.

– А то, что вы батарею обнаружили, – это без толку. Если бы сразу по ней огонь открыли, может, и был бы прок, а сейчас уже поздно. Фрицы народ осторожный, перетащат свои трубы в другое место. Позвоню Логунову, может, договорится с артиллерией, влепят туда несколько залпов.

Но договориться комбат не сумел. Артиллеристы сослались на недостаток снарядов. Зато не пожалели боеприпасов немецкие минометчики.

Как и предсказывал Василий Васильевич Палеха, фрицы срочно перенесли минометную батарею на другое место. До ночи рыли окопы, отсечные ходы и укрытия. Искали пропавшего наблюдателя и с трудом отыскали тело, которое Ермаков и Быков затолкали под лестницу.

Кому-то крепко досталось за ротозейство – под носом убили наблюдателя и забрали карту. Неизвестно, какие «подарки» от начальства получил командир немецкой минометной батареи, но отыгрался на батальоне Логунова со злости от души. За ночь раз пять обстреливали позиции батальона. И хотя, догадываясь о готовящихся обстрелах, Логунов рассредоточил людей по наиболее надежным укрытиям, но постовых и дежурных пулеметчиков под землю не спрячешь.

Погибли двое бойцов, еще трое были ранены, и разбило прямым попаданием «максим», которых в батальоне насчитывалось не больше, чем полдесятка. От попадания фосфорного заряда сгорела землянка. Двое красноармейцев получили ожоги, остальные не пострадали, так как находились на постах.

– Вот тебе и наблюдатель, – укоризненно качал головой Палеха.

А начштаба Орлов не преминул подковырнуть:

– Зато у Ермакова теперь бинокль цейсовский. Богатый трофей.

Настроение слегка поднял комбат Логунов. Похвалил за трофейную карту. Командир полка Волошин собрал по этому поводу совещание. Сказал, что за такие трофеи надо награждать, и тут же отчитал командиров рот за слабую маскировку. Все кивали, чиркали в блокнотах, внимательно слушая Волошина, лишь Палеха недовольно бурчал:

– У фрицев самолеты с утра до ночи над нами висят, и оптика у них первоклассная. А у нас разведчики порой толком писать не умеют. Закорючек да крестиков понаставят, сами потом не разберут свои каракули.

– Помолчи, Василий, – перебил ротного командир полка. – Что за привычку взял начальство перебивать? Учить надо разведчиков. И снайперам вменить в обязанность на заданиях вести наблюдения за объектами, а не только немцев на мушку ловить. Понял?

– Так точно, – отозвался старший лейтенант. – Наблюдение усилим.

Заканчивая разговор, командир полка сказал:

– Снайперов в полку хватает, а толком они не организованы. Накопились еще кое-какие вопросы. Завтра в шесть часов соберите весь снайперский состав. Явиться в полном составе, желательно с результатами за день.

На следующее утро, еще до рассвета, Андрей Ермаков вместе с Максимом заняли хорошо знакомую позицию, где когда-то был сбит «Мессершмит», а неподалеку располагалось немецкое боевое охранение. Здесь сержант, командир расчета, добивал поврежденный «мессер», погиб сам, а Ермаков и Быков похоронили его и погибшего днем раньше второго номера.

Андрей выбрал место не случайно. За последнее время немцы превратили небольшую траншею боевого охранения в настоящее укрепление. Обнесли ее кольями с колючей проволокой, а между ними змеились почти невидимые проволочные кольца спирали Бруно. Если влезешь даже одной ногой в тонкую стальную петлю, мгновенно затянутся соседние, и человек запутывается, как рыба в сетке.

Один из разведчиков влез несколько дней назад в спираль, пытался выбраться, но сработала сигнализация, и парня изрешетили из пулемета. Немцам показалось этого мало, и они сожгли тело из огнемета. Обугленный труп подтянули к одному из кольев, чтобы было видно издалека.

Разведчики в долгу не остались. На следующую ночь подползли к траншее с фланга и забросали блиндаж гранатами и бутылками с горючей смесью. Загорелись бревна, начали взрываться боеприпасы, кричали обгоревшие солдаты. Разведчики обстреляли из автоматов пытавшихся погасить огонь немцев, а когда отползли подальше, сыпали матюками и обещали:

– Мы ваше гадючье гнездо сожжем, так и знайте. Запасайтесь водой и не спите. Россию они пришли завоевать! Все здесь и останетесь.

Командир роты Палеха сокрушался:

– Не выбили гадов, когда они укрепляться начали, а сейчас их так просто не возьмешь.

– Было бы людей достаточно да хотя бы небольшой запас мин к минометам, выбили бы и тогда, – сказал Ермаков. – А с нашими силами дай бог свою территорию удержать, а о наступлении и речи не шло. Ну, мы их сегодня пощипаем, если удастся.

– Башку, куда не надо, не суйте, – напутствовал Палеха. – И не забудьте, в шесть часов собрание или совещание у замполита, черт его побери со всей болтовней.

Подмораживало пока слабо, Волга была чистая, и немцы опасались высадки десанта. Да и будущие морозы, которые рано или поздно скуют огромную реку льдом, тоже вызывали у немцев беспокойство. Поэтому и строили укрепления на отбитых участках берега.

По льду русские могут за ночь перебросить целый штурмовой полк. О готовящемся наступлении с целью окружения 6-й армии Паулюса пока никто ничего не знал. Операция готовилась в обстановке строгой секретности.

Войска, оборонявшие город, измотанные двухмесячными боями, постоянно обстреливаемые с высот многочисленной немецкой артиллерией, и мечтать об этом не могли. Тут свое бы удержать и отбить многочисленные атаки противника, которые немцы не прекращали и в ноябре.

В ночное время немцы подтаскивали вывороченные из развалин бетонные плиты, балки, бревна, строили блиндажи, дзоты и чувствовали себя в относительной безопасности. Тем более артиллерийский огонь из-за Волги наши батареи стали вести заметно реже.

До укрепления было метров триста. Иногда мелькали каски и лица, но немцы вели себя осторожно. То, что в частях 62-й армии действует довольно много снайперов, они хорошо знали. Прошло не менее двух часов, пока не появилась первая цель. Двое саперов поднимали из траншеи конец бревна. Снизу им помогали, видимо, укрепляли пулеметное гнездо или сооружали какое-то укрытие.

Обычно такие работы производились ночью, но обманчивая тишина поблизости делала немцев более уверенными. Тем более за их спинами, из большого полуразрушенного дома вела огонь по противоположному берегу орудийная батарея.

Крепкий, не чувствующий холода от напряженной работы немецкий сапер в камуфляжной куртке уложил конец бревна в заранее вырытую нишу. На секунду снял каску и вытер пот со лба.

Ермаков нажал на спуск. Пуля попала в грудь. Сапер выронил каску и, медленно клонясь, свалился в траншею. С минуту стояла тишина, затем из-под бетонной плиты ударил станковый МГ-34.

Андрей был уверен, что вспышки его выстрела не заметили. Очереди шли наугад. Пулеметчик прочесывал наиболее подозрительные места. Вскоре к нему присоединился еще один пулемет, прострочили обломки дома, окопы возле насыпи, и снова установилась тишина.