Азиатские христы - Морозов Николай Александрович

Так изображает Шантепи (стр. 51) философию брамаизма… Но точно ли она его общая философия, если он извлек все это из рукописей, находимых в одном экземпляре и не получивших распространения на своей родине?

Одним из самых любимых размышлений этих отдельных авторов были те, которые касались вопросов космогонии. Так уже в Риг-Веде мы находим много гимнов космогонического содержания, с окраской то искусственно выдуманной школьной мудрости, то жреческого кастового духа. Самая знаменитая из этих песен есть Ригведа Х, 129.

«Тогда не было ничего существующего и ничего несуществующего; не было ни воздушного круга, ни неба вверху. Что же двигалось? Где? Под чьим покровом? Была ли вода бездонной?»

«Не было тогда ни смерти, ни бессмертия, ни смены дня и ночи. Единое дышало, неколебленное ветром, по своей собственной силе, и кроме этого ничего другого не существовало».

«Была тьма, окутанная тьмою; и вначале вся масса вод была неразличима. Только громадное единое, заключенное в пустом пространстве было создано силой искупления».

«Прежде всего пробудилась в нем воля; и это было первое проявление духа; мудрецы, вопросившие о нем свои сердца, проницательно нашли сродство существующего и несуществующего».

«Кто знает наверное, кто может разъяснить, откуда произошло творение? Чрез эманацию (вселенной) произошли все божества, как ее следствие; кто же знает, откуда она сама проистекла?»

«То, из чего они произошли, было ли создано или нет?»

«Это известно только живущему на высшем небе хранителю вселенной, или может быть, и ему неизвестно?»

Утонченный скептицизм последней строфы обнаруживает рефлективную точку зрения, а следовательно и позднее происхождение песни. Наряду с философской, с которой описан тут хаос, в этом изображении встречается специфически христианская черта, заключающаяся в том, что искупление считается творческой силой. Самым позитивным и в то же время самым первоначальным элементом этой космогонии является по-видимому идея о первобытной воде, как о некой хаотической массе, которая существует собственной силой без постороннего воздействия. Во всяком случае тут замечательно то обстоятельство, что путем эманации происходят и сами боги. Да и в других песнях, касающихся космогонии, тоже описывается «рождение богов».

Библейское изречение «вначале была вода» многократно повторяется в ведийских текстах, или же о воде говорится, как о первозданном элементе. Большинство текстов сходятся между собой в описании того, каким образом зародыш, возникший в воде, вследствие ее вожделения, или аскеза, или вложенный в нее непосредственно «Словом», развивается в мир: небо, землю и человечество. Так повествуется, например, в начале книги законов Ману.

«Непостижимый, неисповедимый, предвечный, побуждаемый своим стремлением, возжелал произвести из себя различные существа; прежде всего он создал воду и положил в нее зародыш. Семя это превратилось в золотое яйцо, сиявшее подобно солнцу, в котором он сам, отец всех миров, родился в образе Брамы».

Созданный этой первою причиной, непостижимый и превечный, одновременно существующий и несуществующий, зародыш (Пуруша) сделался в мире известным под именем Брамы. Он, высочайший, провел целый год в золотом яйце и затем разделил его одною своею мыслью на две части. Из двух половин скорлупы образовал он небо и землю, а между ними поместил воздушное пространство, восемь стран света и постоянное вместилище для воды.

Наряду с таким рассказом о возникновении вселенной из воды, существует и другой, повествующий о происхождении всех живых существ. Это особенно подробно изложено в Брад-Аранака-Упанишад (1, 4).

«Вначале существовало «это нечто» (Пуруша). Оглядевшись, оно не нашло ничего другого, кроме себя; первое, что им было высказано, было «Я есмь», но оно не было этим удовлетворено и желало иметь другого. Тогда это нечто разделилось на две части и вследствие этого возникли муж и жена… Муж соединился с женою и таким образом произошли люди. Но жена стала думать: «как же может он, создавши меня из себя, соединиться со мной? Попробую я скрыться от него». Тогда она обращается в корову, а он в быка. Бык в свою очередь совокупляется с коровой и производит рогатый скот. Она превращается в кобылу, а он в жеребца; снова совокупляются они между собою и производят однокопытных животных и т.д. Таким образом «нечто» создало все, что существует попарно, даже до муравьев. После этого оно вызывает огонь и сому и наконец заканчивает высшими созданиями — богами. Это «нечто» есть самое высочайшее существо, так как им, хотя смертным, было создано бессмертное».

А вот и другой рассказ о том же.

«Когда боги, желая сделать жертвенное возлияние, приготовили жертву из Пуруши (человеческой сущности), жертвенным маслом была весна, дровами — лето, жертвенным возлиянием — осень. Из этой всеподающей жертвы произошли песни Риг и Оама, из нее же возникли метры поэзии; из нее же произошли лошади и все животные, снабженные двумя рядами зубов; из нее же возник рогатый скот, овцы и козы. Когда боги разрезали Пурушу, — на сколько частей разделили они его? Во что превратился его рот, как стали называться его руки, бедра и ноги? Рот его сделался Браманом, из рук его произошли Раджани, из бедер Вайсии, а из ног — Судра. Месяц возник из ума, солнце из глаза, изо рта произошли Индра и Агни, из дыхания — Вайу. Из пупа сделалось воздушное пространство, из головы образовалось небо, из ног — земля, из ушей — страны света, так были сотворены миры». (V, X, 90)

Но как бы ни были в начале разнообразны мифологические элементы этой космогонии, тем не менее все они, вследствие последующей переработки, сделались составными частями одного последовательного ряда мыслей.

В Каушитаки-брамана — в Упанишадах встречается одно чрезвычайно интересное место, которое гласит так: «Все покрывающие этот мир имеют свое местопребывание на луне, которая в первую половину месяца постоянно увеличивается от их жизненного дыхания; во вторую половину месяца она подготовляет их к возрождению. Луна есть дверь, ведущая в небесные обители; кто ей отвечает на ее вопрос, того она пропускает, а тот, кто не дает ей ответа, — низвергается вниз, превращаясь в дождь. Такие люди, соответственно их делам и их знанию, вновь рождаются здесь в виде червя, моли, рыбы, птицы, льва, кабана, дикого осла, тигра, человека или другого какого-либо существа в том или ином состоянии».

Разработка теории переселения душ, сделавшаяся непоколебимой основой всего индусского мышления, едва ли началась ранее средних веков.

Выписка из вопросов теософии (стр. 67)

Следы представлений о переселении душ заметны и у кельтов, — говорит Шантепи-де-ля-Соссей (стр. 57) и особенно ясно выступает в философии и мистериях греков. В воззрениях Пифагора, Эмпедокла, Платона и Пиндара и уже в Каушитаки-упанишад, слилось с христианским учением о возмездии, хотя и сильно усложнило его наивную идею. Здесь уже признавалось, что высокое и низменное положение, благоденствие или неприятность каждого существования суть следствие его поведения в прошлом, а нравственными достоинствами или недостоинствами настоящего бытия обусловливается его судьба в будущем. Полнейшее развитие этой системы переселения душ мы находим в 12-й главе книги законов Ману. Все грехи разделяются в ней на классы, соответственно которым распределяются рождения: телесные грехи ведут за собою неодушевленное бытие в разных предметах, словесные — превращают грешника в птицу или животное, мысленные — делают его членом низшей касты. Каждая из этих форм бытия в свою очередь состоит из целого ряда различных степеней, начиная с камней, насекомых и рыб, и переходя через все классы животных, до слонов, лошадей и членов касты судра (которые причисляются к животным) и далее до различных демонских существований, которые также служат наказанием за чувственные наслаждения и грехи. Далее этот ряд продолжается вверх через все классы человеческих существ, от игроков и пьяниц до царей и рыцарей, а от них опять в различные виды духов (каковы гандарвы и апсаразы), и только потом уже и в вершины человечества: пустынников, аскетов и браманов, которые представляют собою как бы последнюю ступень к божеским существованиям все высшего и высшего достоинства; доходя наконец, до Брамы и до Непостижимого. После всех этих определений приводятся частные указания: так. Например, убийца обращается в хищное животное, вор зерен — в крысу, вор мяса — в ястреба, убивший брамана — в собаку или осла, браман, который пьянствует или ворует, обращается в моль или в ужа. Все это в сущности то же самое, что мы уже видели у буддистов.