Магистр - Дэвид Коу

Та бросила на нее дерзкий взгляд и кивнула.

— А почему ты до сих пор не в банде, Мышь? — спросила Правительница, рассеянно играя с потертым кинжалом, который дал ей Джибб.

— Не знаю, — ответила Мышь, снова пожимая плечами. — Наверное, потому, что я еще недостаточно подготовлена.

Мелиор снисходительно улыбнулась, а затем она таким плавным движением, что Мышь еле успела среагировать, взяла кинжал за клинок и метнула в нее.

Как она и ожидала, Мышь бросилась на пол, и клинок прошел над ее головой, не причинив ей вреда, затем перекатилась и приподнялась, протянув руку к лучемету. Или вернее к тому месту, где он должен был быть. Мелиор уже держала оружие в руке, нацелив его ствол с насечками ей в сердце.

— Спокойно, Мышь, — сказала она. — Без глупостей.

— Это вы мне говорите? — спросила Мышь, сверкнув глазами. — Ведь вы пытались меня убить!

— Я не пыталась тебя убить. Я просто хотела доказать то, что уже подозревала. Ты — лгунья. Ни одному изгою, который шевелится, как ты, не составит никакого труда убедить банду взять его в свои ряды. Если только он не хочет остаться независимым. А может, это один из способов поддержания секретности?

Мышь посмотрела в сторону:

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Прекрати. Я уверена, что ты уже многих обманула и обманешь еще. Но не меня. Меня — никогда. Мы слишком похожи.

Та недоверчиво фыркнула.

— Как, по-твоему, я начинала, Мышь? Задумайся на минутку. Я поняла, что я гилдрин, еще когда была маленькой девочкой, а жизнь в квадах я начала, когда мне было пятнадцать. Когда-то я была такой же, как ты. Неужели в это так трудно поверить?

Мышь пристально смотрела на нее несколько мгновений, ничего не говоря. Мелиор видела, что у нее в душе бушует буря, и она могла это понять. Как и Мышь, она годами скрывала свое происхождение от всех, кого встречала. Мелиор было очень трудно открыть свой секрет даже Джиббу, которому она годами доверяла свою жизнь. А то, чего она сейчас требовала от Мыши, было гораздо труднее.

— Я думала, что вы не такая, — сказала та наконец. — Я думала, вы не поддерживаете Сеть. Там все говорили: «Она — гилдрин. Она желает все поменять».

Мелиор поняла, что сказанное было самым близким к тому, что она хотела услышать.

— Я не такая. Я не только гилдрин, — сказала она, указывая на свой посох, который был прислонен к стене у кровати, — но и Хранительница.

— Тогда почему вы поступаете так со мной?

— А как я поступаю? Вопрос, который я задала тебе, был искренним. Мне нужна помощь Сети, и мне очень нужно поговорить с тем, кто может ввести меня в контакт с ними. — Она пожала плечами. — Просто случилось так, что Джибб нашел именно тебя.

— Повезло мне.

Мелиор усмехнулась:

— Да, повезло. — Затем снова указала на кресло, стоящее перед ней. — Может, все-таки присядешь?

Мышь посмотрела на кресло, щелкнув языком. Наконец, тихо вздохнув и описав глазами круг, она опустилась в кресло, положив ногу поверх мягкого подлокотника, так что она свисала. Мелиор пришлось сдержать смех; она словно смотрела на свое отражение в зеркале.

— Почему вам нужно попасть в Стиб-Наль?

Мелиор чуть не поддалась гневу. Это был дерзкий, неуместный вопрос, который эта женщина, бывшая в действительности почти что ребенком, не имела права задавать. И Правительница едва не сказала ей это. Но она была уверена, что именно этого и хотела добиться Мышь. Та искала причин не помогать ей или не отвечать на ее вопросы. И Мелиор не собиралась давать ей еще повод к отказу.

— Правитель Стиб-Наля несколько раз пытался меня убить. — Она небрежно указала на перевязанную ногу. — Это у меня после очередного покушения. Я устала от этого, поэтому я собираюсь в Стиб-Наль, чтобы покончить с ним.

Своей реакцией Мышь вызвала уважение у Мелиор. Она ожидала, что та уставится на нее раскрыв рот, в шоке от откровений Правительницы. А у нее лишь слегка расширились глаза.

— Опасное это дело. Вы уверены, что справитесь?

При ее словах Мелиор рассмеялась.

— Сейчас ты говоришь, как Джибб. Но, — добавила она, и ее веселье испарилось, — я так и не получила ответа на свой вопрос. С кем бы мне потребовалось связаться по поводу такой вылазки и сколько времени бы тебе потребовалось, чтобы ввести меня с ним в контакт?

— А почему Сеть должна помогать вам?

— А почему не должна? — отрывисто спросила Правительница. — Ты сама сказала, что я не такая, как ты думала. Я — Хранительница. Разве это ничего не значит? Я прекратила налеты ПСБ на ваши убежища, покончила с преследованием гилдринов в Нале…

Мышь засмеялась:

— Если бы вы все еще жили в квадах, то знали бы, как вы ошибаетесь. Предубеждение по отношению к нам не исчезло, оно просто ушло в подполье, где его не видно из Золотого Дворца.

— Если на вас все еще нападают, я хочу знать, кто это делает. Обещаю, что не позже чем через день отправлю ПСБ разобраться со всеми.

Та заколебалась:

— Я не видела никаких нападений. Но ненависть по-прежнему сохранилась.

— С этим я ничего не могу поделать. Я могу изменить законы, и те, кто причиняет вред гилдринам, попадут в тюрьму; я могу запретить ПСБ, лордам и изгоям, которые работают на меня, преследовать вас. Но я не могу заставить их думать по-другому. На это требуется время. И может быть, этому поможет то, что в Нале теперь Хранительница в качестве Правителя. Возможно, люди осознают сей факт, и осознание этого начнет менять их мышление. Но я не могу сделать так, чтобы это произошло в одну ночь.

Мышь притворно улыбнулась.

— Именно этих слов я и ожидала от Правительницы.

— Что это значит?

— Вы можете себе позволить велеть гилдринам в квадах быть терпеливыми. Вам со всем этим нет необходимости сталкиваться. Ненависть вам не страшна. — Она сделала неопределенный жест и оглядела комнату. — Это место защищает вас от всего.

— Ты бы удивилась, — сказала ей Мелиор, вспоминая разговор с Премелем, который произошел в тот день, когда она узнала о его предательстве, — если бы узнала о том…

— Что вы имеете в виду?

Правительница покачала головой:

— Не обращай внимания. Значит, то, что я — гилдрин и Хранительница, не имеет никакого значения для таких, как ты, потому что я теперь руковожу Налем и мне не приходится сталкиваться с предубежденным к себе отношением каждый день. Это твое личное мнение?

Та уклончиво пожала плечами и отвела взгляд:

— Так могли бы сказать и гилдрины в квадах.

— Это самое нелепое, что я когда-либо слышала! Ты что, думаешь, я могу забыть, через что мне пришлось пройти за двадцать шесть лет своей жизни? Ты думаешь, что раз я стала Правительницей, я уже не такой гилдрин, как раньше?