Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

– Сколько времени тебе нужно? – спросил Ингвар.

– День, два.

Те двое помолчали, переглянулись. Для долгого ожидания им имело смысл вернуться в Забитицы. Но даже под шлемом было прекрасно видно, что мысль об этой задержке бесит Ингвара. Мистина сделал ему какой-то знак глазами – они знали друг друга куда лучше, чем их знал Эскиль, – и, видимо, получил разрешение отвечать.

– Хорошо, посоветуйтесь с людьми. – Мистина перевел взгляд на Эскиля и Гримара. – Но не забудьте им напомнить: если мы не договоримся, куда же вы уйдете отсюда, если с запада – мы, а с востока – Эйрик, жаждущий заключить вас в объятия и… раздавить, как улитку?

– Ну а вы пока подумайте о том, – Эскиль ответил ему таким же прямым взглядом, – что мимо нас вы не пройдете на Мерянскую реку, а если вам придется биться с нами, то Эйрик потом разделает вас, как улиток. А нам терять нечего – для нас в Валгалле уже накрыли.

Повернувшись, он направился за край засеки. Гримар Мороз пошел за ним, но Ингвар и Мистина не сразу тронулись с места, чтобы вернуться к своим людям.

– Э… Стой! – вдруг окликнул Ингвар.

Эскиль обернулся.

– На этом волоке сидит Несвет, мой сводный брат. Где он? Там у вас? Почему не приехал?

Эскиль полностью развернулся и встал перед Ингваром, широко расставив ноги для устойчивости, но в душе похолодел. Про Несвета и его сына он давно забыл. В его мыслях они были чем-то вроде репьев, которые он отодрал с подола Хельги и выбросил.

– Твой брат Несвет…

– Он первым напал на нас, – пришел на помощь Гримар Мороз. – Пока мы только вышли с Мсты и двигались на восток с лодьями. Налетел с дружиной и перебил наш передовой дозор, ни о чем не спрашивая. Мы и не знали, кто это. А когда узнали – было поздно.

– Он что… – Ингвар недоверчиво нахмурился, – убит?

– Убит, конунг, – равнодушно подтвердил Эскиль.

– А его сын? – с живостью спросил Мистина.

– И его сын. Но тебе, конунг, не стоит о нем скорбеть! – с несколько деланой наглостью Эскиль помешал Ингвару ответить. – Он был тебе хоть и брат, но не друг. Он перешел на сторону Эйрика. Об этом я знаю совершенно точно. Он породнился с Эйриком и принес ему клятву в войне с тобой, если она случится, быть на его стороне – против тебя. В этом нет никакого сомнения. Если бы его не убили мы, это пришлось бы сделать тебе. Иначе ты не сделал бы и шагу от Забитиц – на этом месте перед тобой сейчас стоял бы он.

Ингвар не нашел, что ответить. Было видно по глазам, как в мыслях его с грохотом сшибаются две мысли. Своего брата Несвета он видел один раз в жизни – две зимы назад, знал его за своего тайного соперника, и ни о какой скорби речи не шло. Но брат есть брат, тем более когда это человек из рода конунга, и месть за его убийство – непременная обязанность мужчины. Но если он и правда переметнулся к Эйрику… а варягов Эскиля сюда прислал сам же Ингвар… Он не задумывался, как Несвет встретит появление варягов, которые не имеют права рассказать, что присланы Ингваром. Но и не был готов к тому, что они первым делом его убьют.

Мистина снова сделал Ингвару легкий знак оставаться на месте и сам шагнул вперед. В его голове тоже боролось несколько мыслей, но других. Он отчетливо понимал: убийством Несвета, да еще и с сыном, Эскиль оказал Ингвару немалую услугу. Но вина варягов в этой смерти тоже несла Ингвару выгоду – право на месть. Мистина ясно видел этот расклад, но рассчитать все его следствия так быстро не мог даже он.

– Какие у тебя доказательства, что Несвет переметнулся к Эйрику, да еще принес ему клятвы?

– Он… породнился с Эйриком, и союз против Ингвара был условием этого бра… родства. Иначе сам Эйрик не соглашался на это, потому что не мог ему полностью доверять. Совсем незадолго до сва… до этого Несвет показал, что поддерживает тебя.

– Говори яснее, – мягко, но уверенно потребовал Мистина. – Откуда ты все это знаешь? В чем заключалось их родство?

Он видел, что Эскиль отвечает на вопросы о Несвете неохотно, и зорким глазом оценивал, не ложь ли это все.

О Хельге Эскиль и правда говорить не хотел. Предпочел бы вовсе не называть ее имени. Но он тоже понимал: он стоит перед человеком, чьего брата и племянника убил своей рукой, да еще этот человек – конунг, да еще и без того не дружески к нему настроенный. Если он сейчас даст Ингвару повод увидеть в нем кровного врага, то никакие соглашения станут невозможными. Ингвар не примет его в союзники, но и уйти не даст.

– Несвет женил своего сына на племяннице Эйрика. Дочери Арнора Камня. Свадьба свершилась после дней Фрейи[50], и он привез ее сюда. Здесь мы ее застали…

– Она жива? – спросил Мистина, помня, что мужчин этой семьи нет в живых.

– Да. Ей не причинили никакого вреда. Она рассказала об этом их союзе. Которому сама служила живым доказательством.

– Можем мы ее увидеть?

– Нет. Ее здесь давно нет. Эйрик выкупил ее, и она уехала к нему еще до Середины Лета.

– И как мы можем знать, что это правда? Прости, Тень, – Мистина изобразил кривую улыбку левой половиной рта, – но дело слишком серьезно, чтобы верить одним словам.

Эскиль подумал немного. Вздохнул, медленно поднял руку – зная, что при малейшем его движении Ингваровы телохранители приготовятся сделать выпад, – и с трудом вытащил из-под пластинчатого доспеха, памяти о Гераклее, толстую серебряную цепь. На кольце между драконьими головками висел кусочек желтого янтаря с природным отверстием.

– Вот этот камень, что называют «глаз Одина»… Твоя мать, Ингвар конунг, госпожа Сванхейд, подарила его Хельге дочери Арнора. А она… оставила мне. Не знаю, видел ли ты этот камень у твоей матери… но это правда.

В глазах Ингвара было сомнение: он не видел этого камня, да и сама Сванхейд его много лет не видела, пока не вспомнила о нем и не откопала где-то на дне ларя перед расставанием с Хельгой. Но Мистина поверил: не тот Эскиль был человек, кто мог бы придумать про кусок янтаря с дырочкой, который одна женщина подарила другой, а та – ему.

– Почему же он у тебя? – мягко, вкрадчиво спросил Мистина.

Прекрасно зная цену высокого рода, он не предполагал в племяннице Эйрика любовной склонности к варягу, но имел привычку докапываться до дна.

– Я… подарил ей один очень дорогой перстень, который привез из Грикланда. Золотой, со смарагдом и жемчугом. В возмещение ее печалей и тревог, потому что она… достойная женщина, и я не хотел причинять ей зла. Она пожелала отдариться и сочла «глаз Одина» самым подходящим даром.

Мистина бросил Ингвару взгляд, означавший «похоже на правду», и чуть заметно кивнул. Он видел, что Эскиль, хоть и говорит неохотно, не пытается почесать нос или прикрыть ухо, как делают люди, когда произносят или слышат ложь.

– Ну, если так… – медленно ответил он. – Ты оказал конунгу услугу, избавив его от предателя. Не останавливайся на полпути.

– Многие сказали бы, что мы уже сделали достаточно, – вставил Гримар.

– Поговорите с людьми. Завтра или через день конунг ждет вас в Забитицах. Надеюсь, мы еще повоюем в одном строю.

Мистина махнул рукой на прощание и вместе с Ингваром пошел прочь.

Некоторое время они шагали молча, каждый обдумывал услышанное.

– Ты, черт языкастый, что ли, простил им Несвета? – спросил Ингвар шагов через десять.

– Это же я, а не ты. Ты еще можешь передумать. Слушай, Тень вроде поцапался с Несветом в ту зиму, когда ты без меня был в Хольмгарде, – припомнил Мистина, – или я что-то путаю?

– Что-то такое было… У Тородда спросим… Ётуна мать! – Ингвар вдруг остановился. – Да они же за девку и поцапались! За дочь Арнора Камня! Несвет хотел ее за сына взять, а Тень влез, я, говорит, тоже участвую… Нет, не сначала Тень… – Ингвар с трудом восстанавливал в памяти замыслы и разговоры почти трехлетней давности. – Ётунов гад! Да