Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд

— Кто тебе это сказал? Чем смогу. У меня есть с ним общая память. И от памяти я не откажусь.

Эрцог, понимая, что его эмоции мешают лендслеру реанимировать генерала Абэлиса, поднялся, тяжело опираясь обеими руками о подлокотники кресла, и зашагал по кругу слепленного из технических «мостков» зала.

Лишь увидев, что комкрыла окончательно пришёл в себя, Локьё вернулся в кресло.

Колин Макловски сдвинул кресла максимально тесно, теперь он сидел рядом с Абэлисом, поддерживая его за плечо.

— И что, Айяна возьмёт его потом в храм? Не побоится? — спросил эрцог, сощурившись.

— Айяна полетит с Хагеном сразу. Она будет присутствовать при операции.

— Какая женщина! — Локьё покачал головой. — Где были глаза моего брата? Ну а ты? Кого ТЫ будешь предавать в этот раз?

Абэлис удивлённо посмотрел на лендслера. Похоже, он потерял нить разговора.

Хаген покачал головой и сжал губы так, словно эмоция пришла к нему раньше осознания смысла, чего в его случае просто не могло быть.

— Предавать? — наигранно удивился Колин. — Кого? Они сами вынудили меня стать командующим объединёнными силами Юга. Империя делегировала мне полномочия. Но где написано, что Юг должен подчиняться Северу?

Локьё посмотрел на лендслера пристально и рассмеялся. Беззвучно, почти без улыбки. Только слёзы потекли по щекам.

Колин с улыбкой пожал плечами. Мол, а ты как хотел? Зачем усложнять, если карты сами легли?

Но эрцог всё никак не мог остановить истерический смех. И слёзы тоже.

Он полез в карман за платком.

— Перестимулировали, значит, — подвёл он итог с таким равнодушным лицом, словно от решения лендслера не зависели ни целостность Содружества, ни жизнь самого эрцога.

Если бы не слёзы…

— А как же?.. — Комкрыла не знал, как сформулировать самый крамольный вопрос этого странного совещания.

— Как я решился на союз с хаттами? — помог ему Колин.

Абэлис сумел только кивнуть, сглатывая ком в горле.

— Это всё Симелин виноват, — хмыкнул Локьё, вытирая глаза. — Он должен был уничтожить архив. Другое дело, что мы тоже искали в архиве, но ничего не нашли.

— И не найдёте, — легко признался лендслер. — Часть этой мозаики была у меня в голове. Я отыскал в архиве всего несколько фактов, подтвердивших мои догадки.

— Значит, войну с людьми начали не хатты? — уточнил эрцог. — Иначе чего бы ты так подскочил?

— Войну начали мы, если понимать это в ваших терминах. — Хаген зажёг над рукой шар, в котором возникли знакомые очертания Земли.

— А в ваших? — поинтересовался Локьё с подчёркнутой иронией.

— Первые искусственные генерации объективно предполагали, что руководить людьми должны мы. Это было разумно. У нас нет эмоций. Мы мыслим логически.

— Человеческая часть Империи не поняла? — подсказал Локьё. — И оскорбилась?

Хаген кивнул.

— Мы желали вам только добра. В нашем его понимании. Рациональное правление, идеальный расчёт и планирование. Война началась как недоразумение. Мы полагали, что она закончится быстро. Мы были объективно умнее и технологичнее вас. Биологические особи превосходили нас в оперировании причинными связями пространства. Это было интересно, и не казалось критичным. Мы не собирались уничтожать популяцию людей, только установить в ней порядок, как мы его тогда понимали. Критичным оказалось то, что биологические особи оказались недоговороспособны.

— Так вы пытались договориться? — удивился Локьё. — Свидетельств об этом нет.

— Они есть в архивах Империи.

Колин коснулся спецбраслета, формируя архив, и Локьё кивнул, принимая файл.

— Кое-что мы привезли. Ты можешь оценить сам смысл предвоенных переговоров, — пояснил лендслер.

— Юг в них не участвовал? — уточнил Локьё.

— Нет, — подтвердил Хаген. — Этот вопрос не был вопросом колоний. Они управлялись самостоятельно. Мы пытались для начала унифицировать только земную управленческую машину. Столкнувшись с резко негативной реакцией, мы долго не отвечали на военную истерию военным путём. То, что Земля будет уничтожена этой войной, наши учёные просчитали сразу. Мы пытались остановить бессмысленное убийство, но нас просто не стали слушать, и нам пришлось защищаться. Тогда мы не сумели понять, почему так вышло. Мы слишком резко оторвались от человеческого понимания мира. Слишком стремительно.

Хаген замолчал.

— И вы уничтожили Землю, потому что не понимали людей? — потрясённо спросил Дайего.

— Мы вместе её уничтожили, — поправил Хаген. — Вы и мы.

— И те, и другие были землянами, Дайего, — подсказал Колин. — Война началась между землянами. А потом, на фоне хаттской истерики, втянулись Южная часть Империи и Содружество. Пропаганда была на высоте: живые машины, стремящиеся уничтожить весь род человеческий. Южане не понимали, что происходит. Не знали, что хатты не хотят воевать. Не знали они и о том, что часть хаттов отступила за изменённые земли. Гадрат. Рваная рана пространственной аномалии. Это и есть место нашей прародины, Дайего. Там когда-то была Земля.

— Так значит Солнечная система — это система Джи-8? — переспросил генерал Абэлис и повернулся к Локьё. — По-вашему — Кога?

Дайего спрашивал эрцога, но ответил Колин.

— Да. Это система Кога. Жизнь в ней уцелела на спутниках газовых гигантов. Эрцоги до сих пор совершают паломничество по этим космическим ледышкам — Ивэри, Токар, Меда… А когда-то — Европа, Ганимед, Ио…

— А название — Земля? Оно куда делось?

— Это обычная бюрократия, Дайего. Видимо, наши предки решили, что странно писать на звёздных картах «Земля, Солнечная система», когда стало так много земель и так много солнц. Появились условные обозначения сначала для внутреннего пользования, а потом они постепенно стали всеобщими. Я проверял, какое-то время на звёздных картах двухтысячелетней давности встречается и так, и этак. Вот это я тоже могу тебе показать. Хатты всегда были землянами. Это часть гамбарской группы учёных, создавших искусственный интеллект. Они создали первый искусственный разум. И пытались создать такое же идеальное управление. А все управленцы, которые были тогда у власти, должны были уйти, сдать свои посты тем, кто лучше сделан руками или природой. Но власть — это то, что люди почти никогда не могут отдать добровольно.

— Но земляне не победили бы хаттов, если бы на помощь не пришли колонии! — тошнота отступила, и генерал Абэлис выпрямился в кресле. — О чём они думали? Нельзя же умирать за власть!

— Можно, Дайего. Стремление к власти — один из базовых инстинктов людей. Он блокирует разум, когда игрушку хотят отнять. Но мы-то здесь даже не знали, за что воюет Империя. Мы пришли и победили. Мы были уверены, что сражаемся за существование людей как вида. Хатты не поняли причин такой страшной человеческой ярости. И отступили. Иначе люди могли превратить в Гадрат всю галактику. Мы-то сражались за выживание.

— А Уходящие? — Генерал Абэлис откашлялся, ощущая, что снова ступает на скользкую почву хаттов и вшитой в него реакции на них. — Это тоже… они?

— Уходящие? — Локьё фыркнул. — Нет, тут всё гораздо проще. Это люди. Они всё знают. Но уверены, что решать и разбираться должны