Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй - Александр Свечин

Но японская демонстрация уже сделала свое дело — разжижила русские силы на противоположном крыле, где предстояли решительные действия. Тем не менее трудно рекомендовать демонстративное наступление в большом масштабе, как средство подготовки операции. Слишком много отдается на произвол случайности, слишком много энергии теряется даром, и усложнившаяся операция может получить развитие, совершенно чуждое ожидаемому нами. В данном случае демонстрация отчасти объясняется трудностью обходного движения III японской армии в узкой полосе между русским флангом и нейтральной границей. Но если бы эта армия для решительного удара, вместо 3 дивизий, 2 резервных бригад, 2 кавалерийских бригад, могла быть увеличена вдвое за счет назначенных для демонстрации сил, операция получила бы более стройный и выдержанный характер. Японцам удалась их хитрость, но зато на участке решительных действий у них резко почувствовался недостаток сил.

26 февраля начался маневр 3-й армии; в течение 3 дней он развивался и привел к развертыванию ее у Сыфонтая с продолжением оперативного охвата правого русского фланга на 10 км в глубину; русская конница без боя уходила перед японцами; но так как русские загибали назад свой правый фланг, уклоняясь от охвата, то охватывающее движение японцев продолжалось на пространстве между р. Хуньхэ и Пухэ. Куропаткин спешил собрать крупные силы на северном берегу р. Хуньхэ, на удобной позиции от селения Салинпу до селения Тутайцзы. I Сибирский корпус был спешно возвращен назад; был сформирован новый резерв главнокомандующего в составе 3 сводных дивизий от X корпуса, от VIII корпуса, от XVII и I армейского корпуса. Эта «творческая» организационная деятельность по составлению сводных резервов, включавшая в них и маршевые роты, продолжалась Куропаткиным весьма активно в течение всей операции; она влекла к ломке постоянной организации, к путанице, но, главное, не могла обеспечить немедленного притока свежих сил; сводные резервы собирались медленно. Под рукой у Куропаткина был только XVI корпус, уменьшившийся до состава одной дивизии: одна бригада была командирована в тыл из-за появления там японских разъездов, а другая бригада выдвинута по мандаринскому большаку, идущему из Мукдена в Синминтинь, к селению Каолитунь, на р. Ляохэ; последняя командировка бригады генерала Биргера была вызвана слухами о появлении японцев в Сияминтине; действительно, оттуда японцы подготавливали снабжение продовольствием охватывающих частей 3-й японской армии.

На фронт Салинпу — Тутайцзы двинутые Куропаткиным резервы могли начать подходить только 3 марта, одновременно с выходом из него частей 3-й японской армии. Развернуться здесь мы могли бы только в условиях встречного боя. Таковой и был начат XVI корпусом утром 3 марта. В течение дня он мог быть усилен еще 2 дивизиями, а к ночи мы располагали бы и I Сибирским корпусом. Командование севернее р. Хуньхэ объединял командующий 2-й армией генерал Каульбарс, оставивший свой штаб (начальник штаба генерал Рузский) при остатках 2-й армии на южном берегу р. Хуньхэ и прибывший осуществлять командование севернее р. Хуньхэ всего с одним офицером генерального штаба; а войска в его распоряжении к утру 4 марта должны были собраться в количестве 112 батальонов и 366 орудий, значительной частью в импровизированных сводных соединениях. Встречный бой не входил в багаж представлений о военном искусстве, которым располагал барон Каульбарс; для последнего встречный бой представляя только беспорядок, только возможность, предоставляемую неприятелю, бить нас по частях. Поэтому барон Каульбарс приказал XVI корпусу оборвать начатый встречный бой и отходить от Салинпу к Юхуантуню. На линии Мадяпу — Юхуантунь — Хоуха имелась укрепленная позиция, прикрывавшая Мукден с запада и северо-запада. Сбор войск на этой позиции действительно являлся обеспеченным, но она вовсе не преграждала путей для развития охвата 3-й японской армии. Загиб этой позиции ставил наши войска внутрь дуги, описываемой японским охватом, что представляло большую опасность.

Насколько наши начальники плохо отдавали себе отчет в опасности этого внутреннего оперативно-тактического положения, являвшегося первым шагом к допущению тактического окружения, видно из поведения генерала Биргера. 3 марта он возвращался из Каулитуня к своему корпусу, который вел тогда встречный бой у Салинпу. У селения Тафаншин дорога к Мукдену оказалась прегражденной генералу Биргеру кавалерийской бригадой, охранявшей левый фланг 3-й японской армии. Положение Биргера представляло огромные оперативные выгоды, так как он оказался в охватывающем японский охват положении. Надо было бы всячески усилять его бригаду, придать ей всю нашу бездействующую конницу, находившуюся поблизости; его бригада должна была стремиться во что бы то ни стало сохранять свои сообщения непосредственно на север или северо-восток, к Телину, так как она представляла именно тот драгоценный уступ, которого не хватало русской группировке. Биргер это не понял. Он вел бой не с тем, чтобы нанести японцам частное поражение, а только с тем, чтобы самому пробиться в Мукден; а пробиваться — это плохая тактика. Биргеру не удалось открыть себе прямой путь в Мукден; тогда в ночь на 4 марта он двинулся обходными, северными путями; его бригада частью разбрелась; все же 5 марта большая часть его бригады собралась внутри охваченного японцами пространства, близ Мукдена. Биргер увеличил собой количество окружаемых войск, но чувство локтя было восстановлено, что очень радовало как Биргера, так и Каульбарса.

В связи с отходом севернее р. Хуньхэ наш фронт южнее Хуньхэ также загнулся теперь от селения Мадяпу на станцию Суятунь и селение Шахепу. Охватывающее движение 3-й армии энергично поддерживалось фронтальными атаками частей 1-й, 4-й и 2-й армий, одержавших только небольшие успехи в западном секторе, между р. Хуньхэ и железной дорогой, где мы сражались уже не на заблаговременно укрепленном фронте. Сокращение линии нашего фронта южнее Хуньхэ, позволившее Куропаткину выделить большие силы генералу Каульбарсу, позволило и японцам перевести 2 дивизии 2-й армии на левый берег Хуньхэ; это открывало возможность 3-й охватывающей японской армии продлить свой охват далее на север. Ойяма, ввиду очевидной пассивности русских южнее р. Хуньхэ, получил возможность усилить 3-ю обходящую армию и своим резервом — 3-й дивизией. Первоначальный охват 3-й армии оказался недостаточно глубоким. Перед ней обнаружилась сильно занятая укрепленная позиция русских. Недостаточность сил, направленных первоначально в охват, теперь приходилось искупать очень деликатным, медленным маневром — распространением вдоль русского фронта на север. Оставив жидкую завесу перед фронтом Каульбарса, местами даже допустив разрывы на фронте, командующий армией генерал Ноги выводил отдельные части с фронта и передвигал их позади боевой линии на север; каждый день приносил нам удлинение японского левого фланга; заботу о прорывах, оставляемых южнее, генерал Ноги возлагал на армию Оку и прибывавшие подкрепления.

Успех маневра Ноги, представлявшего своеобразный фланговый марш перед фронтом Каульбарса, был возможен только при условии полной пассивности русских. Самый вялый переход в наступление сковал бы японцев, лишил бы их возможности совершать боковые движения перед нашим фронтом, позволил бы нам выиграть время и упорядочить отпор. Японцы были уже сильно истощены. Куропаткин понимал это и в промежуток от 5 до 7 марта настойчиво требовал от барона Каульбарса, располагавшего большими силами, перехода в наступление.

Каульбарс мог бы перейти в наступление, только ударив на японцев на всем фронте. Но боязнь фронтальных атак заставила его изобрести сложный план выигрыша у японцев фланга на севере и контр-охвата японцев нашим правым флангом. Каульбарс считал крайний фланг Ноги еще у Салинпу, а он был уже у Ташичао, протянувшись почти на переход дальше. Каульбарс хотел нанести главный удар своим правым флангом, но направлял резервы на левый, где генерал Церпицкий хотя и успешно отбивал отчаянные атаки дивизий Оку, нагромождавших на замерзшей земле бруствера из своих трупов, но молил о помощи. Сам переход в наступление, согласно приказу Каульбарса, должен был состояться 6 марта, но был обставлен предпосылками: движение фронта зависело от успеха движения крайнего правого фланга ударной группы. На крайнем фланге наступал 1-й Восточносибирский стрелковый полк. Ему нужно было продвинуться до селения Ташичао, на 5 км вперед, чтобы создалось исходное положение для движения других частей в атаку. А так как этот прекрасный полк, несмотря на поддержку его 6 другими батальонами, смог только овладеть селением Цуанванчэ, т. е. пройти лишь половину указанного ему для занятия исходного положения пути, то общий переход в наступление так и не состоялся. А продвинуться 1-й Восточносибирский полк не мог, так, как при полном бездействии на других участках, японцы легко сосредоточили против единственно наступающего русского участка достаточные резервы. В штабе Куропаткина понимали причины неудачи и составили доклад: «Надо просить командующего 2-й армией (барона Каульбарса), чтобы он дрался действительно армией, а не очередными войсками на глазах прочих войск, стоящих, как говорят, свидетелями, прямо в изумлении от неполучения не только приказаний, но и разрешения идти вперед».