Порочное влечение - Сандра Бушар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже знакомый душераздирающий свист в ушах появился на фоне белой пустоты, окутавшей все вокруг дымкой обманчивого спокойствия и умиротворенности. Тут же две светловолосые девочки с серыми глазами и пухлыми губами протопали мимо маленькими ножками в красных сандалиях с тихим и приглушенным не то смехом, не то плачем... Это было чем-то вроде неожиданной вспышки во время долгого разглядывания пустоты и именно она заставила меня резко и испуганно распахнуть глаза и наткнуться взглядом на белый потолок.
Сперва мысли разбегались быстрее, чем я могла их зафиксировать и осознать, обдумать, понять... Было странно, страшно и необъяснимо больно на душе. Кроме того, физически я чувствовала себя очень-очень плохо: дышать удавалось как-то необычно тяжело и сложно для ноющих легких, в самом теле была невыносимая слабость и даже мысль встать с кровати казалась чем-то на грани фантастики. А еще пугала неизвестность: где я, что происходит, и, главное, – как вообще попала в больницу. В том, что я именно в ней, сомнений не возникало.
— Детка, слава Богу, хоть ты проснулась… — хриплый голос Виолы вывел меня из оцепенения и между тем упал кувалдой на голову, возвращая болезненные воспоминания: взрыв, пожар, всеобщая паника, отключение света, недостаток воздуха… Видимо, меня слишком сильно затрясло, потому что теплая ладонь женщины легла мне на запястье и она тихо прошептала: — Ну-ну… Тебе нельзя нервничать.
— Роберт… — каждая буква отдавала пылающей болью в легкие. Было ощущение, что из тела выкачали всю влагу, да еще и покопались там знатно, так как ныло все до судорог.
Молчание Виолы слишком затянулось и я, преодолевая адскую слабость, все же слегка приподняла голову и натолкнулась на ее полный боли взгляд. Именно так смотрят на безнадежно больных, осужденных на пожизненный срок или тех… у кого только что умер близкий человек.
"Господи, только не это! Нет!" – какой-то шаманской мантрой крутилось у меня в голове, моля, чтобы этот фильм ужасов поскорее закончился и я проснулась в своей постели на личном этаже Роберта.
Жидкость, которой в моем организме и так осталось, по ощущениям, немного, внезапно скопилась в глазах и заслонила обзор, не давая рассмотреть Виолу более детально. Единственное, что мне удалось уловить – на ней было то же платье, что и в роковой день, но волосы были заметно растрепаны и отсутствовал всякий макияж, по крайней мере, тот "роковой", что я видела в "Кашемире". Значит ли это, что я не "проспала" и суток?
— Все не так ужасно, как ты себе напридумывала, Полина. Расслабь лицо и начни уже, черт побери, дышать! — откашлявшись, женщина попыталась сказать это бодро, но ее дрогнувшая на запястье рука и осипший от волнения голос говорили, что дело как раз очень даже нехорошо: — Роберт жив. Пока, во всяком случае...
— И только это вас и спасает! — тяжелый голос за спиной женщины заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Виолу, кстати, тоже заметно повело и она медленно повернула голову в сторону неприятного голоса, источник которого мне разглядеть не представлялось никакой возможности: — Наслаждайтесь последними свободными деньками, Полина Мышка. И, да, с пробуждением. Надеюсь, вам хорошо спалось.
— Вам обязательно говорить ей все это в таком состоянии? — до неприличия резко выпалила Виола и тут же повернулась к обескураженной мне, нервно сжав руку, тихо и успокаивающе сказала: — Начнем с хорошего, дорогая. Роберт жив пока и, так как уже прошло два дня с корпоратива, опасность от немцев далеко.
— Пока? — зажмурившись, я выдала эти четыре буквы, больше похожие на скрип замочной скважины, с таким трудом, что слезы все же брызнули из глаз.
— Полина, дело в том, что в тех местах, где одежда была пропитана алкоголем, у него ожоги третьей степени. Но ты не переживай: руки, ноги, лицо – первая степень, а все остальное - вторая. Нужна была пересадка кожи, но мы все это уже решили... Теперь дело за докторами и его подсознательным желанием жить! — женщина выдавала мне информацию медленно и легко, словно хотела посеять обманчивый флер неважности разговора, но каждое последующее слово ударяло в голову новым булыжником, затягивая меня куда-то в пропасть своих самых страшных кошмаров: — Еще этот дурацкий дым... пока я бегала за подмогой, он чертовски сильно наглотался его... Вот скажи мне, зачем ТЫ кричала, как сумасшедшая, и побежала в VIP-отсек его спасать? Ты пострадала больше всех, после Роберта и стоявших впритык к самодельной бомбе, из-за своей глупости. Господи, если бы еще и ты погибла, мне было бы страшно ждать пробуждения Шаворского-младшего...
На минуту я зависла не в силах воссоздать в памяти сказанные Виолой слова, ведь воспоминания заканчивались картиной полыхающего Роберта, а дальше… только больница. А вот новый знакомый снова разрушил затянувшееся молчание следующей порцией "правды":
— Все декорации, мебель и отдельные части интерьера были пропитаны специальным горючим спиртом, не имеющим такого ярко-выраженного запаха, как, например, самогон или водка, а слегка уловимый аромат, чем-то схожий с незамерзайкой. Это новая фармацевтическая химия. И знаете, где проводят подобные эксперименты? Вот неожиданность! В больнице, откуда вы сбежали в день проишествия. Естественно, это совпадение, правда, Полина?— голос мужчины был обманчиво спокойный, вежливый и обходительный. Перед глазами так и стояла улыбка это мерзкого человека, кем бы он ни был, с его нелепыми идиотскими намеками: — Кроме того, именно в тот момент, как ВЫ вошли в клуб, камеры наблюдения волшебным образом перестали записывать и, что бы вы сейчас не придумали себе в оправдание, проверить мы это не можем все равно, увы. Есть только остатки вашего больничного халата и тапок на месте взрыва самодельной бомбы.
