Всемирная история. Том 1. Древний мир - Оскар Йегер

Гладиатор.

Терракотовая статуэтка из музея Борджа в Веллетри.

Только тут Марий принял, наконец, давно предлагаемый ему триумф, которого он вполне заслуживал, освободив Италию от варварских скопищ и избавив государство от опасности. Его встречали в Риме и в войске с восторгом, называя то «вторым Камиллом», то даже «Ромулом». И действительно, положение, занятое им во главе общества, было очень важным и даже исключительным: он был первым среди всех римских полководцев, четыре года подряд сосредоточивал в своих руках и высшую государственную власть и предводительствование войском и, тем самым, сумел приобрести со стороны войска беспримерную привязанность. В то же время он был и вождем политической партии: ослепленный честолюбием, заблуждаясь насчет своих способностей, постоянно окруженный льстецами из народной партии и легко поддававшийся их лести, он тоже задумал играть важную политическую роль и, чтобы иметь возможность выполнить это, стал в шестой раз в 100 г. до н. э. добиваться выбора в консулы.

Ради этой цели он соединился с двумя темными личностями, в ту пору стоявшими во главе народной партии и мутившими народ: с Гаем Сервилием Главцией, добивавшимся преторства, и Луцием Аппулеем Сатурнином, вторично добивавшимся трибунства. Все они достигли своих целей: выборы, какими бы то ни было средствами, прошли благоприятно для них, и Сатурнин, отчаянный демагог, но человек действительно способный, взялся за обширную законодательную деятельность в духе идей Гракха. Он ввел аграрный закон, по которому требовалось разделение между гражданами кельтской территории по ту сторону По, отвоеванной Марием у кимвров. Затем и фрументарный закон, понижавший цену на зерновой хлеб для граждан, которые хотели его употребить для посева, до минимальной цены 0,83 асса (примерно 39 г серебра) за определенную меру (modius). Кроме того он предложил заселение обширных земель в заморских странах. При распределении земель заслуженные солдаты войска Мария должны были стоять на первом плане, причем италийские союзники приравнивались в правах с римскими гражданами, тем более что и сам Марий во время войны собственной властью раздавал права полного римского гражданства италийским частям войска. Все эти законы прошли и были утверждены, несмотря на кое-какие возражения трибунов и религиозные препятствия, выставленные на вид сенатской партией. К аграрному закону, кроме того, был присоединен еще один параграф, рассчитанный, главным образом, на то, чтобы как можно больше принизить сенат, а именно: сенат был обязан в течение 5 дней присягнуть в том, что этот закон будет приведен в исполнение, а те из сенаторов, которые не захотят принести эту присягу, теряют право на присутствие в сенате. Но именно тогда, когда дело дошло до принесения этой присяги, Марий поколебался: он не был одарен красноречием и способностью руководить политическими прениями, да, кроме того, на него нетрудно было подействовать обращением к его чувству справедливости или лестью, приятной для его тщеславия. Он вступил в переговоры с обеими партиями, но наконец присяга все-таки была вынуждена у запуганного сената, и один только Метелл Нумидийский (некогда бывший начальником Мария) отказался принести присягу и покинул Рим. Но оказалось, что Марию не под силу было именно теперь удержать твердой рукой бразды правления в страшно взволнованном городе, и править народом, и направлять его к определенным целям. Он был слишком хорошим солдатом, чтобы выпутаться из этой мудреной политической смуты. Оба демагога вскоре убедились в том, что они в нем ошиблись, и принялись за политику по-своему, не выбирая средств для достижения целей. Так, например, при консульских выборах на 99 г. до н. э. соперник Главции Гай Меммий[61] был убит среди бела дня на одной из римских улиц. Городу стала угрожать полная анархия. Вследствие этого, всадническое сословие вновь сблизилось с сенатом, и все, кому был дорог общественный порядок, стали взывать к власти. Марий не мог уклониться от этого призыва, для него самого, привыкшего к солдатской дисциплине, анархия представлялась чудовищной, и когда дело дошло до формальной уличной битвы против шаек Сатурнина и Главции, Марий как консул должен был во главе правительственной силы и партии порядка выступить против тех, кто способствовал его возвеличению и все еще называл его своим союзником. Должно быть, в надежде на его снисхождение они и сдались, но Марий не мог их спасти: захваченные в плен анархисты были убиты в тюрьме своими яростными противниками, «друзьями порядка». Оба они погибли 10 декабря 100 г. до н. э. Гораздо более важным последствием этих событий было то, что народная партия убедилась в полной политической несостоятельности великого полководца. Появление Мария в каких бы то ни было высших должностях оказалось на будущее совершенно невозможным, т. к. и торжествующая, и побежденная партии относились к нему с одинаковым пренебрежением. Он посчитал лучшим на некоторое время совсем скрыться с политического горизонта и удалился в Азию, между тем как Метелл Нумидийский возвратился в Рим из своего краткого изгнания, которое провел на острове Родосе. Итак, вот уже в третий раз со времени гибельного трибунства Тиберия Гракха партия сената одержала победу, и эта победа была наиболее многозначительной: Марий обладал по отношению к Гаю и Тиберию Гракхам преимуществом, которого они не имели — в его руках была воинская сила, и его положение было совершенно исключительным. И все же он потерпел поражение.

Предметы, необходимые для торговцев.

Таблички для записи счетов (brevira rationum), журнальные книги (diurni), денежная мошна, коробка (scrinium или capsula) с рулонами, т. е. рукописями с этикетками, и деньги или, скорее, жетоны для счета.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Двадцатилетняя и междоусобная войны. — Война с союзниками и полное единение Италии. Сулла и Марий: первая война с Митридатом; первая междоусобная война. Диктатура Суллы

(100-78 гг. до н. э.)

В данный момент правительственная мощь сената возросла более чем когда-либо, и истинная государственная мудрость — столь редкая между людьми — предписывает победителю в подобные минуты несомненно одержанной победы непременно удовлетворять справедливым требованиям побежденных. Только такой целительной и примиряющей политикой и оказывается возможным вновь возвратить потрясенное государство и общество к прежнему здоровому состоянию. Но дело в том, что для подобной политики необходим первоклассный государственный деятель — муж, подобный Солону, например, — а такая политика была не по плечу сенаторской олигархии, которая в большинстве состояла из посредственных, ограниченных и потому именно чрезвычайно задорных политиков. В их среде существовало известное количество вполне способных и по-своему даже честных и патриотичных деятелей второстепенного значения, но выдающихся не было. Самым выдающимся из всех деятелей сенатской партии был в то время Луций Корнелий Сулла, но он еще не обладал авторитетностью признанного главы партии. Он еще раз доказал свои блестящие воинские способности в войне с варварами, сначала под начальством Мария, потом под начальством Катула, но оба раза только в положении человека подначального. В данный момент он не занимал никакой государственной должности.

Сулла

Предполагаемое портретное изображение. Мраморный бюст в музее Кьярамонти.

Дела в ближайшие годы шли кое-как: выборы происходили правильно и заканчивались без всяких анархических происков, благодаря тому, что долговременная привычка пользоваться политическими правами в определенных, традициями установленных формах в Риме никогда не утрачивалась. К тому же во внешних отношениях всюду господствовало полное спокойствие, а в 99 г. и сицилийская война с восставшими рабами была закончена.

В политических агитациях и процессах, конечно, не было недостатка, и два важных вопроса постоянно выступали на первый план: реформа судов и отношение к союзникам. С тех пор как большие государственные процессы разбирались присяжными судьями от всаднического сословия, правосудие не улучшилось и оставалось таким же, каким оно было при судьях-сенаторах. Жители провинции находились в дурном положении с тех пор, как гибельное влияние богатства и могущества уничтожило прежнюю, древнеримскую законность. И правители провинций, и акционерные общества, откупившие в Риме право на собирание податей, постоянно обогащались за счет бедных провинциалов. В законах, специально предназначенных для защиты их интересов, конечно, не было недостатка; но беда была в том, что уже нельзя было найти судей, которые способны были бы беспристрастно и бескорыстно применять эти законы. Когда же судами овладели люди, близко стоявшие к финансам, то оказалось, что именно тот добросовестный чиновник, который зорко следил за плутнями сборщиков податей и защищал интересы подданных римского народа, больше всех рисковал попасть под суд. Так был в процессе 92 г. осужден «за вымогательство» честнейший человек Публий Рутилий Руф,[62] и это тем более наделало шума в обществе, что суд оправдывал людей, на которых были возведены самые тяжкие обвинения. В большинстве случаев провинциалы не жаловались на происходившее в провинции, не надеясь найти ни суда, ни расправы. Более жгучим и важным был вопрос об отношении к союзникам. Численная пропорция граждан и союзников италийского племени в точности не известна: можно, однако, на 400 тысяч полноправных граждан, способных носить оружие, положить, по меньшей мере, 500 или 600 тысяч союзников. Не подлежит никакому сомнению, что они принимали участие в великих победах, создавших это изумительное царство, и что в войнах, веденных Римом, на их долю постоянно выпадало выполнение наиболее трудных задач; вот почему они, конечно, и не помышляли о том, чтобы их можно было смешивать с жителями провинций или с «чужеземными подданными» иных, внеиталийских национальностей, и их италийской национальной гордости было очень больно видеть, что в Риме римские чиновники начинают обращаться с ними все более и более высокомерно. Но, увы, все попытки реформ, начиная со времен Гая Гракха, терпели крушение именно в этом вопросе, и положение союзников только ухудшалось от этих попыток. Несколько раз в 126, 122 гг. до н. э. в Риме применялась строгая мера высылки из города всех не римских граждан; а в 95 г. до н. э. был принят строгий закон против всякого присвоения права римского гражданства, открытого или приобретенного путем лукавства, и этот закон был проведен одним из умеренных людей. Как же были в Риме настроены все остальные правители по отношению к притязаниям союзников!