Тень Саганами - Дэвид Вебер

Наступившая тишина была напряжённее — и холоднее — чем прежде. В глазах Александры Тонкович пылала ненависть. Ненависть, отметила дама Эстель, тем более сильная, поскольку Тонкович было настолько непривычно обнаруживать в политической схватке слабость собственного положения. Она привыкла к политической борьбе в одиночной звёздной системе, привыкла держать вожжи — или в качестве непосредственно главы государства или же в качестве толкача правящего политического истеблишмента. Она не привыкла воспринимать другие звёздные системы и их лидеров как равных. И ещё менее привыкла к горькому осознанию того, что и она, и вся её звёздная система могут расцениваться кем-то вроде Звёздного Королевства Мантикоры как незначительные, надоедливые, отсталые, без которых можно без малейших проблем обойтись.

Чем бы ни завершилась аннексия, дама Эстель Мацуко знала, что только что создала себе лично непримиримого врага на всю жизнь. Что её только радовало. Она искренне полагала, что лучшей оценкой человека являются его враги.

Она снова позволила тишине повисеть, затем послала Тонкович маленькую, прохладную, вежливую улыбку.

— Желаете ли вы, чтобы я отдала приказ капитану Терехову и "Гексапуме" прибыть на Сплит и оказать содействие вашему правительству? — учтиво поинтересовалась она.

— Лоретта, какой из курьеров сейчас дежурит? — спросил контр-адмирал Хумало.

— Мне кажется, "Судьба", сэр. Лейтенант Куэйл. Могу я спросить, почему вы хотите это знать?

— Потому что мы собираемся послать его на Монтану, — ответил Хумало. Они с капитаном Шоуп обменялись красноречивыми взглядами, после чего контр-адмирал пожал плечами. — Кроме Нордбрандт в этом некого винить. И это далеко не первый случай, когда несчастный корабль Флота вынужден мотаться туда-сюда. На этот раз даже политиков не обвинить.

— Да, сэр. — Шоуп некоторое время сидела, делая вычисления в уме, затем наклонила голову к своему боссу. — Как вы полагаете, сэр, много ли сделают Терехов и Ван Дорт за ближайшие одиннадцать дней?

— Лоретта, я перестал верить в чудеса тогда же, когда и в Санта-Клауса, — Хумало рокотал как рассерженный кабан. Затем он фыркнул и покачал головой. — Полагаю, что они могли бы добиться определённого прогресса и в настоящий момент я готов удовлетвориться всем, чего бы ни удалось достичь. Однако я не представляю, как они могли бы за это время добиться чего-либо существенного. И если у них будут успехи, то мы, вероятно, порушим большую их часть тем, что без всякого предупреждения выдернем их из системы.

— Похоже, тут вы правы, сэр, — вздохнула Шоуп. — Я полагаю, что баронесса Медуза пошлёт вместе с приказом о передислокации также и официальные депеши и инструкции?

— Вы полагаете совершенно верно, — выдавил кислую улыбку Хумало. — В данном случае, в основном, действительно не наше дело задаваться вопросами, что да почему. Так что готовьте Терехову приказ, предписывающий максимально быстро доставить Ван Дорта на Сплит и оказать ему на Сплите любую помощь, которая может быть предписана инструкциями временного губернатора.

— Есть, сэр, — ответила Шоуп. — Я займусь этим.

Глава 37

Невооруженный аэрокар прилетел на оговорённое место встречи точно в оговорённое время.

Стивен Вестман, скрестив руки на груди, стоял прислонившись к дереву и наблюдал за его прибытием. Для организации этой встречи потребовались целых два дня осторожных контактов и секретных переговоров, и в выбранном им месте имелась определённая уместная ирония, хотя разделить её со своими "гостями" он не сможет. Последним из иномирян, с которым он здесь встречался, был человек по кличке "Зачинщик", цели которого несколько отличались от целей этих иномирян. Вестман было интересно, найдут ли Ван Дорт и сидящие в аэрокаре манти пейзаж столь же завораживающим, как и Зачинщик.

Аэрокар сделал круг над местом встречи, а затем изящно приземлился метрах в семидесяти от Вестмана. Взревели останавливающиеся турбины и Вестман выпрямился, опуская руки. Луи Паласиос тоже хотел принять участие во встрече, однако Вестман его не взял. Хотя лидер ДНМ полностью доверял честности главного маршала Баннистера, Бернардусу Ван Дорту он верил несколько меньше. И он никогда не имел дела с мантикорцами — не считая, с весёлым смешком поправил он сам себя, тех инспекторов, с которыми он встретился на перекатах реки Шайлер. Судя по тому, что ему было известно, манти могли бы потягаться в вероломстве с солли.

Открылась боковая пассажирская дверь, и из неё выбрался Тревор Баннистер. Острота боли, которую испытал Вестман, впервые за много месяцев увидев своего старого друга, поразила его. Он спросил себя, не испытывает ли Тревор то же самое, однако лицо главного маршала, когда он быстро, но внимательно осмотрел окрестности, а затем повернулся и медленно направился к "хозяину" встречи не выражало ничего.

— Добрый день, Тревор, — произнёс Вестман.

— Стив, — кивнул Баннистер в ответ, затем заломил назад свой стетсон и окинул взглядом Новомиссурийский Каньон. — Неплохой пейзаж.

— Выглядит как надо.

Они обменялись быстрыми взглядами, и Вестман улыбнулся.

— Не заметил никакой ужасной засады?

— И не ожидал. — Баннистер снял шляпу и провел ладонью по седеющей рыжей шевелюре. — Тебе следовало бы задуматься о том, что сидящие в этом аэрокаре люди тоже поверили тебе на слово, что им гарантирована полная безопасность, — заметил он. Вестман выглядел удивлённым и главный маршал фыркнул. — Они не монтанцы, Стив. По сути дела, это старшие представитель тех антихристов, против которых ты сражаешься. Однако они поверили тебе на слово. Задумайся, что бы это значило в плане того, можешь ли ты на самом деле доверять их словам.

— Учту, — кивнул Вестман. — Но всё равно, бесчестный человек может верить в то, что человек чести сдержит своё слово. Обратное не обязательно верно.

— Думаю, в этом что-то есть, — уступил Баннистер. Затем он нахлобучил шляпу, обернулся и махнул рукой остальным пассажирам аэрокара.

Вестман смотрел, как они вылезают. Даже на таком расстоянии Ван Дорта было легко узнать по его росту. Кроме того, Вестман встречался с рембрандтцем и раньше. Воспоминание горчило как незрелая хурма, и Вестман коротко поморщился, прежде чем перевёл взгляд на остальных прибывших.

Бородатый мужчина рядом с Ван Дортом тоже был белокур и голубоглаз. Фактически, с некоторой долей скрытого веселья подумал Вестман, место переговоров казалось переполненным высокими голубоглазыми мужчинами. Однако когда иномиряне приблизились, и он взглянул в глаза Терехова, веселье исчезло. Он понял, что к этому человеку не стоит относиться несерьёзно.

Концентрация Вестмана на этих двух мужчинах поглотила всё его внимание до тех пор, пока они почти совсем не подошли. Только тогда он взглянул и на последнего появившегося из аэрокара человека, и последние остатки веселья испарились. Его предупредили, что Ван Дорта и капитана Терехова будет сопровождать один помощник, мантикорский гардемарин, девушка. Как сказал связной Баннистера, нечто вроде самого младшего лейтенанта. Но никто не сказал ему, на кого она похожа и, несмотря на всё незаурядное самообладание Вестмана, его взгляд метнулся к лицу Баннистера.

Главный маршал обернулся к нему, снова бесстрастный как сфинкс, и Вестман внутренне содрогнулся. Ощущение при виде темноволосой, темноглазой, атлетически сложенной девушки смахивало на удар под дых. Особенно когда он увидел её стоящей рядом с Ван Дортом.

— Стив, — произнёс Баннистер профессионально нейтральным тоном, — знаю, что ты уже знаком с мистером Ван Дортом, однако я должен представить тебе, — он сделал жест в сторону мантикорского капитана, — капитана Айварса Терехова, командира КЕВ "Гексапума". А также, — он указал на девушку, почтительно стоящую позади Ван Дорта и Терехова, и его голос не дрогнул даже на мгновение, — гардемарина Хелен Зилвицкую.

— Добро пожаловать, — отозвался Вестман, отбрасывая свою реакцию на появление девушки. — Хотел бы сказать, что рад вас видеть, господа, однако я никогда не был силён в вежливой лжи. Ничего личного, однако вид вас обеих на земле Монтаны при любых обстоятельствах определённо не заставляет меня рукоплескать от восхищения.

— Главный маршал Баннистер напомнил мне, что в разговоре вы отличаетесь прямолинейностью, — сказал Ван Дорт с улыбкой, смахивающей на искренне весёлую. — Меня это устраивает. По сути дела, меня самого, бывало, обвиняли в излишней прямолинейности.

— Надеюсь, вы не поймёте меня неправильно, — произнёс Вестман. — но это не единственное, в чём вас обвиняли. Особенно на Монтане.

— Уверен, что так оно и есть, — согласился рембрандтец. — Собственно, будь я монтанцем, я, вероятно, питал бы изрядную… недоброжелательность, скажем так, по отношению к Рембрандту и Торговому Союзу.