Ранний Азимов (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

— Так написано во всех моих книгах.

Макданлоп вскинулся.

— Ага! Опять вы. Бестолочь! Надо же хотя бы иногда думать, что сочиняете!

— Вы сами настаивали. Говорили, что читательницы будут без ума.

Грэму было все равно. Ох уж эти женщины! Он горько усмехнулся. Обаяшку им подавай!

Макданлоп вздохнул.

— Да, читательницы. Куда же без них? Но, Грэм, мне-то как быть? Дело не только в моей жене. Ей принадлежит половина акций «Макданлоп, инк.». Если она уйдет от меня, я потеряю контрольный пакет. Подумайте об этом, Грэм. Это катастрофа для издательского мира.

— Грю, старина. — Грэм издал глубочайший вздох, даже ногти у него на ногах сочувственно завибрировали, — Мы с вами товарищи по несчастью. Представляете, Джун, моя невеста, полюбила этого слизняка. И он тоже полюбил ее, потому что она — прототип Летиции Рейнольдс.

— Какой-какой тип? — переспросил Макданлоп, смутно подозревая какое-то оскорбление.

— Не важно. Моя жизнь погублена,— Он отважно улыбнулся и проглотил недостойные настоящего мужчины слезы; впрочем, первые две слезинки все же успели сорваться с кончика его носа.

— Мой бедный мальчик! — Издатель судорожно стиснул руки Дорна.

— Загнанный в угол этим бездушным чудовищем, — сказал Грэм.

— Угодивший в капкан, как немцы в России, — подхватил Макданлоп.

— Жертва адского коварства, — всхлипнул Грэм.

— Именно, — Макданлоп оглаживал Грэму руку такими движениями, как будто доил корову, — Вы должны продолжить писать книги о де Мейстере чтобы он вернулся обратно в ад, где ему самое место. Верно?

— Верно! Но тут есть одна загвоздка.

— Какая?

— Я не могу писать. Теперь он настолько реален, что я не могу затолкать его обратно в книгу.

Тут-то Макданлоп понял, откуда на полу взялись груды изорванной бумаги. Он схватился за голову и простонал:

— Моя жена! Моя корпорация!

— Остается еще армия, — напомнил Грэм.

Макданлоп поднял глаза.

— А «Смерть на третьей палубе», рукопись, которую я отправил вам на доработку три недели назад?

— Не считается. Это в прошлом. Она уже повлияла на него.

— Но она же не была опубликована?

— Все равно. Именно в ней я упомянул о призывной комиссии. Ну, там, где они признали, что он может идти в армию.

— О, у меня бы он пошел куда подальше.

— Макданлоп! — Грэм Дорн подскочил и ухватил издателя за лацканы. — Может быть, у меня получится внести в рукопись кое-какие исправления.

Макданлоп надрывно закашлялся и слабо захрипел.

— Можно вставить в рукопись что угодно.

Макданлоп начал задыхаться.

— Мы еще можем все исправить.

Макданлоп посинел.

Грэм тряхнул лацкан и все прочее, что к нему прилагалось.

— Может, скажете хотя бы что-нибудь?

Макданлоп вырвался и проглотил ложку сиропа от кашля. Потом прижал руку к сердцу и слегка похлопал по груди. Попгом покачал головой и пошевелил бровями.

Грэм пожал плечами.

— Ладно, не хотите разговаривать — не разговаривайте. Я сам все исправлю, без вас.

Он отыскал рукопись и опасливо примерился к пишущей машинке. Пальцы исправно шевелились и почти не скрипели в суставах. Грэм застучал по клавишам быстрее, еще быстрее, пока не набрал свою обычную скорость. Машинка весело стрекотала, над ней вилось привычное облачко беловатого дыма.

— Получается! — воскликнул он.— Я не могу писать новые книги, но могу вносить исправления в старые, неопубликованные!

Макданлоп склонился над его плечом. Он то и дело забывал дышать.

— Быстрее, — подгонял его Макданлоп, — быстрее!

— Я и так еду тридцать пять миль в час, — строго сказал Грэм. — Быстрее не положено. Еще пять минут.

— А он точно там будет?

— Он постоянно у нее торчит. На этой неделе ни одного вечера не пропустил. — Дорн сплюнул мелкое крошево, в которое уже стер все передние зубы от постоянного ими скрежетания. — Но помоги вам бог, если ваша секретарша не оправдает наших надежд.

— Мальчик мой, уж на мою-то секретаршу ты можешь положиться.

— Исправленную рукопись нужно прочесть до девяти часов.

— Если ее не настигнет скоропостижная смерть, она ее прочтет.

— С моей-то везучестью скоропостижная смерть непременно ее настигнет. А она поверит?

— Каждому слову. Она же видела де Мейстера. Она знает, что он существует.

Взвизгнули тормоза, и сердце у Грэма облилось кровью от жалости к каждой молекуле резины, которая стерлась с шин.

Он взбежал по лестнице. Макданлоп поковылял следом.

Дорн нажал на кнопку звонка и ворвался в дом. Реджинальд де Мейстер, который стоял прямо за дверью, едва не получил указующим перстом своего создателя прямо в глаз, и лишь скорость реакции спасла его от превращения в мифического одноглазого героя.

Чуть поодаль стояла Джун Биллингс, молчаливая и смущенная.

— Реджинальд де Мейстер, — зловещим тоном пророкотал Грэм, — настал ваш последний час.

— Ох, мальчик мой, — сказал Макданлоп, — у вас все получится.

— Чем, — поинтересовался де Мейстер, — я обязан столь драматическому, хотя и туманному заявлению? Я, знаете ли, в недоумении.

Он изящным жестом закурил и улыбнулся.

— Привет, Грэми, — боязливо поздоровалась Джун.

— Изыди, коварная.

Джун засопела. Она чувствовала себя будто какая-нибудь книжная героиня, раздираемая противоречивыми чувствами. Естественно, она упивалась всем происходящим.

Поэтому она дала волю слезам и сделала несчастное лицо.

— Возвращаясь к нашему разговору, — устало спросил де Мейстер, — из-за чего весь сыр-бор?

— Я переписал «Смерть на третьей палубе».

— И?

— Исправленный вариант, — продолжал Грэм, — в настоящее время находится в руках секретарши Макданлопа, девушки в стиле мисс Биллингс, моей бывшей невесты. То есть она из тех девушек, которые стремятся к состоянию идиотки, но пока еще его не достигли. Она поверит в каждое слою.

— И?

Голос Грэма стал угрожающим.

— Возможно, ты припомнишь некую Санчу Родригес?

Впервые за все время Реджинальд де Мейстер содрогнулся.

Сигарета выпала у него изо рта, но он поймал ее.

— Ее убил Сэм Блейк в шестой главе. Она была в меня влюблена. Право же, старина, вечно ты втравливаешь меня во всякие переделки.

— Погоди, ты еще узнаешь, что такое настоящая переделка, приятель. В исправленном варианте Санча Родригес не умерла.

— Умерла?! — послышался пронзительный, но отчетливый женский голос. — Я ему покажу «умерла»! Где тебя носило целый месяц, ты, изменный коварщик?

На этот раз де Мейстер не поймал свою сигарету. Даже не попытался. Он узнал гостью. Для стороннего наблюдателя, возможно, это и была обычная грациозная латиноамериканка с темными сверкающими глазами и длинными поблескивающими ногтями, но для де Мейстера это была Санча Родригес — восставшая из мертвых!