Брат-зверь - Игорь Дроздов

«Повешусь, — билось в голове, — непременно повешусь. Вот судьба, крыса помойная. Махнула хвостом и исчезла».

Как уже всем ясно, Алексей не знал, где живет Николай.

На следующий день Николай и словом не обмолвился о бывшем между ними разговоре. Веселился, смеялся, злился как прежде. Задавал вопросы, восхищенно слушал ответы и спорил, спорил, спорил.

Алексей отвечал невпопад. Половину из того, что ему говорили, пропустил мимо ушей. Глазами постоянно следил за Николаем. Вдруг он покажет какой-нибудь знак, говорящий, что надежда еще может потрепыхаться. Ученый продолжал обращать на него внимания не больше чем нужно для работы. Алексей едва дождался конца рабочего дня, встретил Николая на выходе.

— Слушай, — начал он, — насчет вчерашнего разговора. Может…

— Какого разговора? — Николай сделал откровенно удивленное лицо. — Никакого разговора не было. Вчера я просто пожелал тебе спокойной ночи вот и все.

На следующий день в лабораторию пришел Эдуард Степанович. Как всегда при его появлении все забегали быстрее, клавиши компьютеров защелкали чаще. Все говорило: вот видите — мы работаем, мы пашем, и все для вас, любимый начальник.

— Николай, — услышал Алексей громкий голос директора, — развертывай аппаратуру, будем продолжать работу с «Творцом». Сегодня к полудню подвезут объект для мира номер пять.

Николай решительно закачал головой.

— Что такое? — нахмурился директор.

— Я не буду над этим работать, — ответил Николай.

— Что?

— После того, что случилось с предыдущими объектами, я больше за такое не возьмусь.

— Послушай, — улыбнулся Эдуард Степанович. — Я тебя понимаю. Мы все понервничали. Думаешь, мне самому легко было? Но надо продолжать.

— Я уже сказал, — четко отчеканил Николай, — над этим я работать не буду.

Брови директора опасно сошлись на переносице.

— Мне кажется, здесь не место говорить об этом, — сказал он. — А вот у меня в кабинете… Пройдем.

Они ушли. Алексей настороженно ждал. Прошел час, два, семь. Потом раздался сигнал окончания рабочего дня. Николай так и не появился. Не вышел он и на следующий день. И еще через день. И еще.

А потом на его место пришел другой человек. Такой же требовательный, но не такой дружелюбный. На вопрос Алексея о предыдущем главном ученом ответил, как ударил.

— Быстро работать, если не хочешь последовать за ним.

Посмотрел на его работу. Послушал.

— Это что такое? — сказал он. — Я не пойму, как человек вашей компетенции мог вообще быть допущен к такой работе?

— Я теоретик, — гордо ответил Алексей.

— Теоретик должен знать хотя бы термины.

— С меня требуют работу, а не языковыламывающие фразы. Терминами блещут те, кто не блещет больше ничем.

Главъученый побагровел.

— Поговорим у директора, — проговорил он сквозь зубы.

— Поговорим.

Он ушел. Через полчаса появился снова. Алый как помидор. Бросил в сторону Алексея раскаленный взгляд. Был бы тот материальным, спалил бы и пепла не оставил.

Алексей понял, что ему надо срочно что-то предпринимать и доводить дело до логического конца. А то будет поздно.

ГЛАВА 31

По комнате ходил невысокий лысый человек. Голова его постоянно двигалась из стороны в сторону. Алексей вспомнил, что звали этого человека Дикен, и когда-то он служил его жене. Он еще немного понаблюдал за ним и переключил экран на следующий мир. От контраста сначала показалось, что весь экран черный, только покрыт белой сыпью. Затем Алексей разглядел изломанный горизонт каменистой планеты. Разбитый остов звездолета. Копошащихся рядом спасателей, до сих пор неизвестно что ищущих. Разглядел, и сразу на душе стало муторно. И так при виде сего пейзажа воспоминания неважные, а тут еще вспомнилось, что Николай любил наблюдать за этим миром. Где же он сейчас?

Начальник отдела искоса посматривал на Алексея. Глаза злые-злые, но видно после внушения, сделанного ему Эдуардом Степановичем, вредить не решается, но гад ведь заложит при первом же случае.

Алексей нажал кнопку под номером один. Сразу подметил изменения в зале. Кто-то вымел все, вымыл, почистил гардины. Старый ковер вместе с костями выбросили, на его место постелили новый. На стенах горели факелы. Так же горело несколько канделябров. Ярче всего освещено место трона. Тот стоит золотистый. Кажется, светится изнутри.

На часах пикнуло шесть, и сразу по ушам ударил сигнал. Алексей быстро поднялся. Экран выключать не стал, хотя сердце постоянно тревожно екает. В ночь остается аспирант, наблюдает. Обо всем происходящем докладывает утром. А уж если будет что интересное, хоть три часа ночи, вызовет и притащит в лабораторию. Правда, такого еще ни разу не было.

Кроме наблюдений за экраном Алексей сегодня больше ничего не делал. Убирать нечего, консервировать тем более. Можно было уйти поскорее. Не любил Алексей задерживаться на рабочем месте, если уж работа окончена. В числе первых он пошел к выходу.

Но кроме этого был у него еще один резон уйти быстрее.

Несмотря на наличие живых охранников, Алексей отметился еще у каждой двери пропуском. С облегчением сунул пластиковую карточку в жадный зев последней двери перед приятной прохладой улицы. Дождался пока приборчик бипнет и моргнет зеленым глазком. И вышел на свободу. Сразу исчезло ощущение назойливого взгляда в спину. В лаборатории просматривался каждый угол, и видеокамеры можно было встретить везде, даже казалось в самых неподходящих для этого местах. А Алексею не нужно было сейчас чужое внимание. Эту роль он хотел сыграть инкогнито.

Он прошел примерно половину пути до общежития. Потом свернул и затаился среди тополей, подальше от фонарей. Через несколько минут двери научного центра распахнулись, и на улицу вылилась вторая волна торопившихся домой работяг. Большинство направилось к основным воротам в город. Остальные пошли к общежитию. Алексей прижался за деревом, пропуская толпу.

Вскоре поток иссяк. Начали появляться одиночки. Те, кто предпочитает чуть задержаться, но закончить дело. Те, кто вообще предпочитает работу всему остальному. Такие шли самыми последними, и Алексей был на сто процентов уверен, что нашлись такие, что до сих пор работают, а в маленьких, примыкавших к лабораториям, клетушках, их ждали расправленные кушетки и нередко дожидались только к утру.

Но и этих следовало пропустить. Одиночки эти часто сбивались в пары. Спорили вполголоса, а если нет, все равно находились в зоне видимости друг друга.

Прошел еще час. Прохлада переставала казаться приятной. Алексей начал ощутимо подмерзать. Более того, вкралось мерзкое чувство, что он просидел здесь напрасно. Что больше никто не появится.