Мрак остаeтся - Марк Энтони

— Я остаюсь здесь. Я уже знаю свою судьбу.

Сарет поглядел в спину Лирит, но Грейс не смогла понять выражения его глаз.

— Сюда, — пригласил он, и Грейс прошла за ним и Вани в фургон.

Глазам Грейс потребовалось время, чтобы привыкнуть к мраку тесного помещения. Потом она уловила легкое движение и различила худую, похожую на птицу фигурку, завернутую в одеяла.

Женщина, лежавшая на лавке, была очень старой. Точное определение возраста потребовало бы более близкого рассмотрения, но даже так Грейс была уверена, что ей перевалило за сто лет. Руки старухи походили на высохшие палки, нос — на клюв грифа, а вот глаза ее были живыми и ясными, как луна в полнолуние.

— Оставь нас, Сарет, — проскрипела старуха.

Грейс слышала, как его деревянная нога гулко застучала по деревянным ступеням. Она раскрыла рот, не зная толком, что хотела сказать.

— Закрой рот, девочка, и дай мне посмотреть на тебя, — произнесла женщина своим неприятным голосом.

Грейс поспешно закрыла рот.

— Ай-ай-ай. — Женщина покачала головой и заулыбалась, показывая единственный сохранившийся зуб. — Какая же ты худышка! Я думала, что ты совсем другая! Однако внешность порой обманчива, не так ли? — Она захихикала, касаясь своей почти лысой головы. — Теперь дай мне свою руку.

Пока Грейс пребывала в замешательстве, костлявая рука высунулась из-под одеяла, и тонкие пальцы сжали ее запястье с поразительной силой, притягивая к себе. Старуха перевернула руку Грейс ладонью вверх и принялась изучать ее. Затем снова захихикала:

— Да-да, я вижу это в тебе. Ты сильна, девочка. В конечном счете, возможно, ты даже сильнее всех остальных. Многие сломаются, прежде чем все завершится, но только не ты. Именно ты будешь сильнее всех. В этом твоя судьба.

Грейс с трудом могла дышать. Нет, старуха ошибается. Она не была сильной. Она чувствовала себя усталой, духовно сломленной, ненужной, как вещь, которой попользовались, сломали и выбросили прочь. Даже теперь она могла видеть тень, такую же голодную, как и те бестелесные существа в пустоте между мирами.

Она вырвала свою руку.

Старуха недовольно заворчала:

— Не думай, что я ничего не вижу. На тебе лежит тень более тяжелая, чем на других, — память о прошлом. Те, кто говорит, что прошлое не может вредить, — лгут. Оно может поглотить твою суть и оставить только пустую оболочку. Но, — старуха наклонилась ближе, ткнув пальцем в грудь Грейс, — только если ты позволишь ему.

Грейс с трудом пыталась найти слова.

— Но вы сказали, что верите в судьбу. Что, если у меня нет выбора?

— Перестань! — Старуха недовольно махнула рукой. — Судьба такова, какой ты сама ее сделаешь. Каждый день нам приходится выбирать по тысяче раз на день. Повернуть налево или направо? Выпить воды или вина? Судьба — это то, куда нас в конечном счете заводят наши решения. Не больше и не меньше. Если ты не можешь избежать судьбы, это не значит, что ты не можешь подправить ее.

Грейс в сомнении покачала головой, потом задумалась. Пожалуй, слова старухи не такие уж безумные. Эти рассуждения похожи на теорию хаоса, а не на волшебство.

Хаотичные системы безнадежно сложны. Ты знаешь это, Грейс. Бесконечное количество факторов сработают вместе самым непредсказуемым образом. Ты не можешь контролировать их, это тоже может быть судьба.

Несмотря на смятение, владеющее Грейс, слова женщины подарили ей крошечную толику надежды.

Вани опустилась на колени у постели старухи.

— Что ты увидела для него, аль-Мама?

— Кого ты имеешь в виду, дитя?

— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, аль-Мама. Тревиса Уайлдера.

Старуха пожала острыми плечами:

— А что, по-твоему, я увидела? Это он и есть. Ты это знаешь, так же как и я. Но он не такой, как я ожидала. На его руках нет знаков. Даже у младенца есть линии на руках, Вани, но не у него! — Она прищелкнула языком. — У этого человека нет ни прошлого, ни будущего.

Вани отпрянула, как будто старуха ударила ее.

— Значит, у него нет судьбы?

— Поэтому ты думаешь, что он подправить ее? — Старуха скрестила руки, и на ее костлявых запястьях блеснули браслеты. — Возможно, дитя мое. Я об этом не подумала. Или не посмела подумать. Моим старым костям не вынести таких тайн. Впрочем, как знать, может, ты права. Возможно, он действительно один из Бессудебных. Давно было сказано, что только они могут войти в покои, где спит Ору, и их разум не погрузится в безумие. И если он действительно один из них…

Вани и старуха зажмурились. Грейс с трудом шевелила пересохшим языком:

— О чем вы говорите?

— Идем, — сказала Вани, поднимаясь. — Мы должны дать аль-Маме отдохнуть.

Грейс запротестовала, но Вани уже подталкивала ее к выходу.

— Позаботься о ней, Вани, — проговорила старуха. — Он никогда не доберется до Города Тайн без нее. Ее будущее яснее всех других.

Занавеска сомкнулась. Грейс скатилась по ступенькам и оказалась среди качающихся деревьев итайя. Солнце село, и небо превратилось из темно-синего сапфира в желтовато-зеленую яшму. Из-за моря поднималась луна, в десятки раз большая, чем на Земле.

Сарет ждал их.

— Расскажите мне все, что она сказала.

Вани кивнула, взяла Сарета за руку, и они вдвоем стали прогуливаться по роще, о чем-то переговариваясь.

Грейс услышала за своей спиной вздох. Она обернулась и увидела Лирит.

— Где остальные? — спросила Грейс.

Взгляд карих глаз Лирит был устремлен в сгущающуюся тьму.

— Он ведь любит ее? О чем это она?

— Любит ее! Я уверена!

В волнении Лирит стала ходить взад-вперед.

— Тем лучше для него. Надеюсь; что они… что они будут счастливы, когда поженятся.

— Поженятся? О чем ты говоришь, Лирит? Юная колдунья кивнула в темноту.

— Вани и Сарет. Если они любят друг друга, разве они не поженятся?

Теперь Грейс поняла. Как же она сразу не заметила? Но опять же, можно прослушать сердце человека стетоскопом, однако нет такого инструмента, который позволял бы узнать, что творится в его душе.

Она коснулась руки Лирит.

— Вани и Сарет любят друг друга, потому что они брат и сестра.

— Брат и сестра? — Лирит не верила своим ушам. — Ты хочешь сказать…

Она отвернулась, закрыв лицо руками. Грейс показалось, что Лирит всхлипнула. Она обняла подругу.

— Грейс! Вот ты где!

Она обернулась, вместе с ней обернулась и Лирит. Это был Тревис. Он посмотрел на Лирит.

— А что ты?..

— У нас все в порядке, — быстро ответила Грейс. Тревис кивнул:

— Идем. Фолкен в ярости, он желает поговорить с Саретом. Похоже, они собираются сначала устроить нам пир. Я полагаю, не часто морниши — морндари — принимают в свой круг гостей, но уж если делают это, то с шумом.