2.Гнев теократов.Прогулка по Порталам - Анастасия Машевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жал задержался с ответом. Он перевел взгляд на Данан, которая о чем-то переговаривалась с Рангзибом.
Все когда-нибудь заканчивается.
— Да, — сказал он, не глядя на гнома. — Пожалуй, сейчас это лучшее, что я могу сделать.
Но могло закончиться позже.
У брата Данан путники задержались почти на неделю.
В Калагорн впоследствии прибыли вечером. Добравшись до лестницы, ведущей в донжон, Рангзиб первым спешился с коня, подошел к ступенькам и…
Данан спрыгнула с лошади и неверующе уставилась на открывшуюся картину. Рангзиб скинул мантию. Расстегнул ремень. Наклонился и, один за другим, стянул сапоги. Поежился. Ну уж очень холодно! Обернулся к Данан и изобразил жестом, что замерз. Чародейка, прочистив горло и стерев с лица нелепую ухмылочку, сотворила Прогревающее заклятие и направила к те’альдинцу. Тот заметно приободрился и продолжил раздевание.
На акт добровольного зимнего самопожертвования сбежались все, кто сновал неподалеку. Тех, кто сновал подальше, громкими криками позвали первые.
Рангзиб, между тем, уже остался без штанов и рубахи. Хольфстенн ржал от души. А те’альдинец набрал полную грудь воздуха, громко заявил:
— Рангзиб из дома Далмат умеет проигрывать пари! — и рывком под всеобщий "Ах!" стянул исподнее.
Данан прикрыла глаза рукой, но все-таки украдкой сквозь пальцы, посмеиваясь, посматривала, как щеголяя всем, чем наградила его природа, Рангзиб с настоящей чародейской и родовитой гордостью, опираясь на посох, поднимается в донжон.
Пока собравшаяся толпа зевак провожала Рангзиба внутрь, аплодируя и выкрикивая что-то одобрительное (Рангзиб раскланивался и призывал поддержать его еще), Хольфстенн уже сполз на землю и смаргивал слезы смеха. Данан не удержалась и, приблизившись, не сильно пнула друга под задницу.
— Не обмочись от счастья!
— Д… Да… Данан, — кое-как сквозь беззвучный до вибрации смех обратился Стенн, — бить лежачего — это грех!
Точно, решила чародейка и пнула еще разочек.
— А оценивать жизнь друга в пару оголенных яичек не грех?!
Она смотрела строго еще несколько секунд. Затем ее сведенные брови дрогнули раз, другой — и командор, наконец, тоже зашлась смехом.
В тот день был отличный праздничный вечер, каких у них не случалось уже очень давно. Правда Унре не дал командору повеселиться с самого начала.
Маг задержал командора разумным доводом, что перво-наперво нужно обследовать состояние. Закончив, Унре авторитетно, как телемант, заявил:
— Командор, боюсь, вы больше не можете позволить себе находиться вблизи исчадий Пустоты. По крайней мере долго. Думаю, все свои пособнические вылазки вам теперь следует поручить кому-то из офицеров ордена.
Данан скуксилась:
— Но я собиралась с весной съездить в Руамард! У Даангвула день рождения, и я уже заказала подушку-пердушку! А там исчадия совсем рядом и…
— Я вас предупредил, — сказал Унре. — Зная ваше упрямство, могу предположить, что вы не прислушаетесь, если я возьмусь отговаривать. Но помните, что прямых столкновений с Пустотой вам отныне лучше избегать.
Чародейка вздохнула.
— Ладно, я поняла. Пойдем?
Унре согласился, но в дверях нос к носу столкнулся с Хольфстенном. Переглянувшись с командором, чародей оставил Данан с гномом наедине. Стенн, закрыв изнутри дверь, бодрым шагом направился в комнаты и с размаху плюхнулся на кровать.
— Какая мягкая!
— Можешь поспать в моей постели, — сдерживая улыбку, расщедрилась женщина. Она едва направилась к двери, когда Хольфстенн приподняля до сидячего положения.
— Как ты?
Данан опустила голову. Какой простой вопрос! Какой сложный ответ…
Хольфстенн умел спрашивать.
А она, хоть и умела отвечать так, что не подкопаешься, все же помнила нагоняй, который однажды устроил ей этот коротышка. Поэтому на сей раз не отшучивалась.
— Странно. Иногда… Иногда, Стенн, я вспоминаю вещи, которые со мной никогда не происходили. — Она тоже подошла к кровати и села рядом с другом. — Места, в которых я никогда не бывала. Дворец, который я никогда не видела. Разговоры с эльфами и людьми, которых я не знала. Я помню то, что никогда не было моей жизнью. И от этого мне страшно.
Стенн не знал, что можно ответить на такое признание.
— Я бы сказал, любому было бы страшно. Но не уверен, что любой справился бы с этим.
Он замолк, и Данан покосилась на гнома с изумлением:
— И что? Это все? Никаких дурацких советов? Вроде "Попробуй надраться как следует" или "Погуляй по замку без штанов, как Рангзиб"?
Стенн усмехнулся:
— Я бы посоветовал тебе как следует надраться и потрахаться. Но, думаю, сейчас это для тебя не лучший путь.
— Пожалуй. — В ее улыбке сквозила обычная грусть.
— Не расстраивайся, Дан, я, — гном стукнул себя ладошкой по груди, — точно люблю тебя. Без всяких сомнений. И буду любить всегда. Наверное, теперь я могу так говорить.
— Бесспорно.
Гном чуть запрокинул голову. Оперся на выставленные назад руки и вздохнул:
— Ты правда хочешь, чтобы я уехал в Кадфаэль?
— М-м, не хочу. — Данан повторила его позу и покачала головой. — Но сейчас хороший шанс. Такого еще долго не представится.
— Твоя правда. Однако… оставлять тебя одну…
— Кто сказал, что я одна? — Чародейка поглядела на гнома. — У меня есть Рендел. Да и Рангзиб остается. И потом, я же все еще… — она запнулась, — все еще командор Смотрителей Пустоты.
— Держись за это, — посоветовал Стенн. — Держись, как держались Тальвада и Редгар, чтобы не сойти с ума. И не кисни, ладно?
— Мне, должно быть, не к лицу.
— Мы с Жалом будем тебя ждать в Керуме. Каждый год.
— Ждите. Но не забывайте, что для любого из вас в Калагорне открыто. Даже тогда, когда меня нет здесь.
— Само собой.
— Дать тебе знать, когда я соберусь в Руамард к Даангвулу?
— Еще спрашиваешь? — воскликнул гном и, хлопнув себя по ногам, решительно встал. — Предлагаю вообще запланировать это, как важнейшее ежегодное событие!
Данан выгнула бровь.
— Унре только что сказал…
— При всем уважении, что он понимает в веселье?
Данан улыбнулась и встала тоже.
— И правда.
Только у двери Хольфстенн позволил себе еще одно замечание:
— Он вернется.
— Кто? — «Жал или Тай?»
— Кто-то из них двоих точно. Вот увидишь. Вам всем надо немного времени.
— Не хочу думать об этом сейчас.
— Как скажешь. — Они вышли в коридор, и Хольфстенн вновь извергся блестящей идеей:
— Слушай, а ты
