Бури - Галина Мишарина

— Ты права, Шанталь. Но пойми меня: я боюсь, что Тит и его сёстры причинят тебе вред. Всем нам… Я хочу разобраться с ними раз и навсегда. А уже потом — обещаю — мы с тобой наверстаем упущенное. К тому же ты слишком слаба, чтобы я утащил тебя в спальню и выпустил наружу накопившуюся страсть. Потерпи, милая. — Он провёл по её щеке рукой.

И снова удивился: вместо того, чтобы пробурчать что-то нелестное и отвернуться, Шанталь тихо вздохнула и прижалась к его руке. Тёплые губы тронули его ладонь.

— Я помогу тебе найти этих гадов, только скажи, как.

— Не хочу, чтобы ты помогала. Я не позволю тебе рисковать.

— Я смогу прочитать мысли…

— Не надо, — покачал головой Владрик. — Мои дары позволяют всё делать самому. Я доверяю тебе, но помощь не приму. Ты ещё не окрепла.

— Владрик, я всё хотела спросить…

— О чем? Снова про мой несносный характер и женщин, которых я знал? — весело сощурился он.

— Нет, — покачала головой Шанталь. — Про твой дар создавать вещи. Как ты это делаешь? То есть… Я не могу понять: как? Откуда ты знаешь, как сделать золото или бумагу, или занавеску? Что ты чувствуешь, когда с легкостью творишь предметы?

— Видишь ли, милая, каждая материя имеет свою энергию, свой вкус, ощущение и чувство. Железо ощущается иначе, чем, к примеру, ткань. Они все разные и по-разному звучат. Тебе приходилось во сне что-то обнаруживать в кармане, когда ты в этом нуждалась? И чувствовать, что ты мыслью создала эту вещь себе в помощь?

— Да, было такое, — кивнула девушка.

— Здесь те же самые ощущения. Я представляю предмет, перед тем, как создать его, но не цепляюсь за детали. Я ищу чувства, энергии, токи вещей. Что-то получается лучше, с чем-то приходится повозиться. Простые вещи вроде твоего платья вспыхивают как искры, над ними я не колдую подолгу. А вот дом — это уже сложнее. Тем более что он сам как огромный кусок энергий, которые важно гармонично сочетать одну с другой. Как мозаика — собираешь, но при этом руками не дотрагиваешься. Трогаешь сердцем, создаёшь мыслью. — Владрик провёл пальцами по её плечам.

— А что миры? Откуда ты так хорошо их знаешь? — задала она еще один важный вопрос.

— Промежуток отвечает мне. Он делится знаниями, когда задаешь правильные вопросы. Миры не похожи не только внутренним устройством, они различаются своей внешней позицией. Есть подвижные и устойчивые, сбалансированные и не очень. Есть и такие, где равновесие опасно нарушено. Туда лучше не соваться. К примеру, Ли-Ар-Тан, где я тебя купил — он неустойчив. Однако по сравнению с некоторыми другими ещё весьма неплох.

— Понятно, — кивнула она. — Моя покупка тоже была запланированной?

Владрик улыбнулся.

— Я не драчун, Шанталь. Я забрал тебя самым безопасным способом.

— И злился.

— Конечно. Ты бы себя видела! Эта нелепая поза, это, будь оно неладно, дурное платье, которое твою фигуру испортило на фиг! Но лицо… Ох, милая, да в зазеркалье у всех крышу снесло! Ты была прекрасна: сильная, смелая, высокомерная. К тому же путешественники излучают особую энергию. Все тебя хотели, и я бесился от этого.

— А я решала, как стану своего покупателя убивать… — тихо рассмеялась она. Владрика пленил этот нежный смех, но он не хотел больше задерживаться возле Шанталь. Когда она любопытничала и задавала вопросы, и тем более так смеялась, он желал её до безумия.

— Мне пора, милая, — сказал он и, наклонившись, быстро поцеловал её. — Жди здесь и не горюй, скоро всё наладится.

И оставил её дома одну. Он знал, что Тит сюда больше не сунется и знал, что сражаться придётся на вражеской территории. Он был готов к этому, а вот Шанталь нет. Из неё получилась бы никудышная воительница, и не потому, что она была слаба. Она ещё не поняла, за что им придётся сражаться, а без понимания лезть в пекло он бы ей не позволил ни в коем случае.

Когда он впервые увидел Шанталь, она не произвела на него особого впечатления. Ну, красивая, хотя и не такой красотой, которая ему нравилась. Да к тому же резкая, грубоватая и гордая. Он не любил таких девушек, ему нравились сильные и нежные, которые не прятали свою страсть и определились в жизни, четко зная, чего хотят. Шанталь не знала, да и нежности в ней, на первый взгляд, не было вовсе. И всё-таки она чем-то привлекла его. Наверное, в нём проснулся интерес: что же скрывается под маской обмана, которую она нацепила? Её сухость оказалась напускной, раздражение произрастало из чего-то глубоко личного, а вспыльчивость являлась следствием эмоциональной усталости. Но она умела чувствовать, и Владрику стало любопытно, что будет, если выдавить из неё крайние, негативные и злобные эмоции? Всё произошло как он и предполагал: девушка сдалась. Она была и агрессивной, и податливой, но противоречия сделали Шанталь в его глазах ещё более привлекательной. Он мог с лёгкостью охмурить почти любую женщину, но хотел не просто получить от упрямой странницы симпатию или склонить её к близости. Его целью была любовь. Он хотел, чтобы Шанталь полюбила его, хотя сам её не любил. Он не умел любить, он не подпускал к себе любовь. Ему было непонятно само это слово.

Но он попался, наступил в свой же капкан. Тогда, когда вёл её за собой к лифту, доверчиво жмущуюся к его боку. А потом и дома, во время ужина. Или когда он занялся с ней любовью и увидел её истинную. Такую, которой мог дорожить. И вот теперь ей угрожала опасность, и он собирался во что бы то ни стало устранить всякую возможную угрозу.

Он не знал, как назвать то, что чувствует к ней. Владрику хотелось слепить из неё образ, похожий на тот, что снился ему. И пока что ему удавалось это делать. Он создавал…

Оставшись одна, Шанталь не обиделась. Её накрыло тягучей волной спокойствия и отрешённости. Она перестраивалась на новый лад, училась быть целостной и потому словно спала, не замечая времени. И только увидев на стуле оставленную Владриком рубашку, она встрепенулась. Пусть Ода болтает, что в голову взбредет, и считает это истиной. Шанталь нуждалась во Владрике, желала его. И это было её счастьем.

За окном сгущались сумерки, и девушке стало страшно. Нет, темнота не входила в коллекцию её страхов, просто во мраке труднее было ориентироваться в чувствах, темнота закрывала доступ к прямому видению мира. Шанталь вышла на крыльцо, надеясь насытиться звуками и немного успокоиться, но шелест травы и поскрипывание ступеней напугали её ещё сильнее.

— Владрик! — позвала она в темноту.

Ей ответил одинокий сверчок. Шанталь почувствовала, что хочет пробежать по дому и везде зажечь свет. Она почти решилась убрать дрожащие пальцы с перил, когда услышала в доме чьи-то шаги. Это стало последней каплей. Ей захотелось немедленно убежать прочь — пусть в Промежуток или даже домой, под защиту знакомых с детства стен… Но она справилась со страхом. Проскользнула в кухню и, сдёрнув со стены сковородку, спряталась за тумбой. Если человек этот не скажет ни слова — значит, это чужой. Владрик бы окликнул её по имени.