Республика воров - Скотт Линч

– Господин Лазари, вот тут последние донесения… – начал Никорос, роясь в папке бумаг. – Вчера ночью контору Кавриля ограбили, в Понта-Корбессе, стащили кое-какие бумаги и списки избирателей. Во всех храмах провели благодарственные службы, принесли дары каждому из Двенадцати: Морганте – плеть и серебряный циркуль, Азе Гийе – шелковый саван, Преве – сердце голубки…

– Никорос, – прервал его Локк. – Я человек богобоязненный, мне известно, каким богам какие дары приносят. Лучше скажите, не случилось ли каких неприятностей?

– Все прошло замечательно, но из-за дождя людей было немного. В общем, всем в городе известно, что мы свой священный долг исполнили и попросили благословения богов.

– Ну, раз молнией никого не поразило, значит все в порядке. А теперь скажите, известно ли вам какое-нибудь укромное местечко недалеко от Вел-Веспалы, чем ближе к гостиному подворью «Черный ирис», тем лучше. Что угодно – пустующий дом, подвал или погреб…

– Надо подумать, – пробормотал Никорос, потирая усталые глаза. – В трех кварталах от «Черного ириса» есть бесхозная бакалейная лавка, владелец разорился, а покупателя пока не нашлось. А зачем вам это?

– Да так, хочу повторить свою проделку у Вражьей таверны, только чтоб на этот раз вонючим алхимическим дымом подворье на целый день затянуло. Вот разузнаю, когда им это больше всего помешает, и устрою пожар. Только до того времени горючее масло и алхимические порошки надо куда-то припрятать. Бесхозная бакалейная лавка прекрасно подойдет.

– Несомненно. Как вам будет угодно.

– Да, Никорос, только об этом ни одной душе не упоминайте. Эта тайна ведома только нам с вами и всевышним богам. Ясно вам?

– Да, господин Лазари.

– Превосходно. Ну, ступайте, делом займитесь, а я с Дексой поговорю.

– Господин Лазари! – воскликнула Декса, приветственно взмахнув сигарой. – Похоже, дел у вас невпроворот. Это радует. О чем вы хотели со мной поговорить?

– О совершенно секретном деле, – прошептал Локк в облако дыма. – Вы все укромные места в Исла-Меллии знаете… Мне нужен подвал какой-нибудь или дом пустующий, чтобы припрятать там…

Серебряные струны дождя рассекали темноту. За час до полуночи под погасшим фонарем на окраине Мара-Картени тщедушный человек и здоровяк, кутаясь в непромокаемые плащи, не сводили глаз с особняка Проницательности Ловариса.

– А вот и она, – сказал Локк.

Из задней двери особняка выскользнула темная фигура, укутанная в плащ, и направилась на север, к центру города.

– А если это ловушка? – спросил Жан.

– Я все предусмотрел. – Локк взвалил на плечо пустой деревянный ящик. – Тут неподалеку стоит карета с зеленым алхимическим светильником, в ней два кучера и два охранника. Если заметят, что мы в беду попали, сразу же нас подхватят и к Жостену отвезут.

– Неплохо придумано. – Жан поднял второй ящик. – Надеюсь, что заметят. А еще надеюсь, что больше нам таких опасных дурацких затей устраивать не придется. С такой неосторожностью мы никогда еще не работали.

– Может, нас Многохитрый Страж благословит за то, что мы его усердно развлекаем, – вздохнул Локк. – Ну, пойдем. Мы же грабители-домушники, все должны сделать, как уговорено.

Два дня спустя небеса смилостивились, и дождь прекратился. Легкий ветерок с Амателя осыпал кожу поцелуями прохладного шелка, Вел-Веспалу омывали молочно-белые струи лунного света. Жан Таннен, не скрываясь, подошел к парадному входу гостиного подворья «Черный ирис».

Охранники, явно опасаясь растрясти мозги, распахнули перед Жаном двери. В прихожую вышел Вордрата.

– По-моему, один из нас спит и видит сон, – заявил секретарь, останавливая Жана в трех шагах от двери. – Точно знаю, что не я. Так что уносите свою сонную жопу куда-нибудь подальше, а здесь не воняйте.

– Между прочим, я посланник, – заметил Жан. – Пришел к госпоже Галанте по сугубо личному делу. И она меня примет без предварительного уговора.

– Вот если на колени встанете и ноги мне облобызаете, – ухмыльнулся Вордрата, – может, я ей о вашей просьбе и доложу.

– Любезный друг Вордрата, – с улыбкой сказал Жан. – Несомненно, вы заслуживаете всяческих похвал как секретарь Верены, знатный мудозвон и долболом. Но, согласитесь, для моих кулаков вы очень удобная мишень.

– А вы – грубая скотина, Каллас.

– А вы по-прежнему щеголяете панталонами в облипку… – Жан притворно зевнул. – Вот я сейчас возьму тех же двух заложников, что мой приятель недавно прихватывал, а вы оцените разницу в силе его и моих пальцев.

Вордрата привел Жана в знакомую обеденную залу, предупредил, что ждать придется долго, и с силой захлопнул дверь.

Жан неторопливо расхаживал по зале, проверяя, нет ли где засады. Четверть часа спустя дверь распахнулась.

В обеденную залу вошла Сабета, вся в черном: черная рубашка, черные панталоны, черный, шитый серебром камзол с серебряными пуговицами, тяжелый черный плащ. Растрепанные рыжие локоны рассыпались по плечам, шею обвивал небрежно повязанный белый шейный платок, на сапогах блестела свежая грязь.

Уже не в первый раз Жана охватило странное смятение: образ Сабеты, сохранившийся в его памяти, не соответствовал облику стоящей перед ним женщины, словно бы действительность была призрачнее воспоминаний пятилетней давности. Для него самого пять лет прошли постепенно и незаметно, а на Сабету словно бы обрушились разом. Разглядывая пометы неумолимого времени на ее лице, Жан и сам смутно ощутил груз прожитых лет. Сильно ли он изменился в ее глазах?

Он вздохнул, отгоняя мрачные мысли. Жан склонен был предаваться философическим размышлениям о делах сердечных и умозрительных, но длительные занятия боевыми искусствами научили его сначала исполнять необходимое, а рассуждения откладывать на потом, если выживет.

Сабета, захлопнув дверь, сложила руки на груди:

– Если так будет продолжаться, Вордрате придется добровольно стать евнухом – в целях собственной безопасности.

– Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем ему яйца нужны.

– Между прочим, у него семеро детей.

– Не может быть!

– Вот и я удивилась, когда узнала. Похоже, он с одинаковым рвением исполняет и свой супружеский долг, и служебные обязанности законченного мудака. Так что не смей его калечить.

– Не буду, клянусь Многохитрым Стражем! – Жан извлек конверт из кармана камзола. – А теперь, вот, зачем я, собственно, пришел… Не буду за него говорить, но… В общем, на это он несколько дней потратил, ночи не спал, все маялся, с чего бы начать…

– Знакомая история. – Сабета взяла конверт, и Жан заметил, что рука ее чуть подрагивает. – И это… все?

Если бы она произнесла вопрос усталым тоном, то Жан понял бы, что встреча окончена, но в голосе Сабеты звучали грусть и обида.

– Увы, вежливость и любопытство в данном случае несовместимы, – вздохнул он.

– Мы с тобой друг другу не чужие, – возразила она.

Раздумывая, что сказать дальше, Жан снял очки, неспешно протер стекла о рукав камзола и наконец произнес:

– Видишь ли, по-моему, два дорогих мне человека оказались во власти слов чужака. Все, что наговорила Терпение, – чистая ложь! Ох, прости, я не поучать тебя пришел. Но ты же понимаешь, что…

– Ты доставил его послание, а теперь пытаешься устроить его дела, – поморщилась Сабета. – Кто ты сейчас? С Жаном я бы поговорила, а вот Локков посланник… Он свое поручение выполнил и должен удалиться.

– Еще раз прошу прощения. – Жан сообразил, что задушевной беседы не выйдет, пока они будут стоять друг перед другом, как противники на поединке; он выдвинул стул из-за стола и сел. – Ты же знаешь, я всегда о нем радею. Я о вас обоих радею. А сейчас мне очень стыдно… Давно надо было тебя навестить – по старой дружбе. На нашей первой встрече я был с тобой слишком… холоден.

– Тебе не до того было.

– Ты мне льстишь.

– Ну, мне же пришлось на тебя двадцать головорезов науськать, чтобы вас в плавание отправить. – Сабета села, закинула ногу на ногу. – Увы, к сожалению, иначе нельзя было. Ты не думай, я не обрадовалась, когда узнала, что ты нос сломал.

– Ты предоставила в наше распоряжение роскошный корабль. Мы сами решили его покинуть. Не скрою, я тогда очень рассердился, но потом понял, что это исключительно ради дела.

– Пожалуй, ради дела я несколько перемудрила… – Сабета рассеянно затеребила перчатки. – Топорики твои придержала шутки ради, а потом Локку их вручила, чтобы он тебе их передал, будто ты при нем что-то вроде лакея или слуги… Я вовсе не хотела тебя задеть.

– Да ну тебя! Сабета, можно подумать, я из хрупкого фарфора сделан. Мы же с тобой… не враги, а друзья, просто давно не виделись. А если кто-нибудь сможет выдумать худшие обстоятельства для встречи после долгой разлуки, я свои сапоги горчицей обмажу и проглочу. Не жуя.

– А вот теперь ты мне льстишь, – вздохнула она. – Мне тебя недоставало… и в дружбе, и в делах.