Игрушка судьбы: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

— Не вижу, как это сделать, — сказал Хортон. — Конечно, можно бы попробовать холодный сон, но это почти наверняка убьет его. А ты как думаешь, Никодимус?

— Холодный сон рассчитан исключительно на людей, — ответил робот. — Как он действует на другие виды, не имею представления. Может, не слишком хорошо, а может, вообще не действует. Прежде всего, как быть с анестезирующим препаратом, приостанавливающим деятельность клеток перед тем, как подвергнуть их замораживанию? Для людей препарат почти безвреден, что и неудивительно, — он же разработан для людей. Но чтоб он воздействовал на другие формы жизни, в его состав, наверное, надо внести изменения. Скорее всего, изменения должны быть небольшими и очень тонкими. Я не оснащен для их проведения.

— Значит, ты полагаешь, что он умрет даже раньше, чем начнется замораживание?

— Подозреваю, что именно так.

— Но нельзя же бросить его здесь одного! — воскликнула Элейн. — Нельзя взлететь, а его оставить, как мусор!

— Можно бы просто взять его на борт… — сказал Хортон.

— Нет, нельзя, — перебил Никодимус. — Если я буду на борту, то не потерплю его. Я прикончу его в первую же неделю полета. Он царапает мне нервы, как наждак.

— Даже если твои маниакальные намерения не сбудутся, ему-то что за выгода? Не знаю, что замышляет Корабль, но могут пройти столетия, прежде чем мы сядем на какую-нибудь другую планету.

— Можно сделать специальную остановку и высадить его.

— Так поступили бы вы, — сказал Хортон, — Или я. Или Никодимус. Но не Корабль. Корабль, насколько могу судить, преследует более долговременные цели. И какие есть основания полагать, что мы отыщем другую подходящую планету через десять лет или даже через сто? Корабль провел в космосе целое тысячелетие, прежде чем обнаружил хотя бы эту планету. Не забывайте, наша скорость ниже световой.

— Ваша правда, — ответила Элейн, — Я действительно забываю об этом. В эпоху депрессии, когда люди бежали с Земли, они устремились во всех направлениях…

— На сверхсветовых кораблях.

— Нет, не на сверхсветовых. На кораблях разрывного времени. Не спрашивайте меня, как они действовали. Но у вас теперь есть какое-то представление…

— Крайне туманное, — признался Хортон.

— И тем не менее, — продолжала она, — на поиски землеподобных планет им требовались многие годы. Некоторые корабли исчезли — то ли в глубинах пространства, то ли во времени, то ли выпали из нашей Галактики. Что случилось с ними, установить невозможно. Они взлетели — и больше о них никто никогда не слышал.

— Теперь вы сами поняли, что проблема с Плотоядом неразрешима.

— Но, может, нам удастся все-таки разгадать загадку туннеля? По сути, Плотояд хочет только этого и ничего другого. Да и я тоже.

— Я исчерпал свои возможности, — высказался Никодимус, — У меня нет новых идей. Ситуация не сводится к тому, что кто-то взял и закрыл данную планету. Этот кто-то потратил немало сил на то, чтобы ее нельзя было открыть. Крепость скалы превышает любые естественные факторы. Ни один камень не может быть таким твердым. Кто-то сделал его сверхтвердым, и намеренно. Догадался, что кто-то другой может попробовать покопаться в контрольной панели, и принял меры.

— Значит, на планете есть что-то особенное, — заявил Хортон, — Есть же какая-то причина, по которой туннель решили заблокировать! Уж не клад ли?

— Нет, не клад, — уверенно ответила Элейн, — Чем оставлять клад, они бы утащили его с собой. Так что, скорее всего, не клад, а угроза.

— Ну почему нет? Кто-то спрятал здесь что-то для пущей сохранности…

— Не думаю, — отозвался Никодимус, — В один прекрасный день они решат забрать спрятанное, и что дальше? За— брать-то они его заберут, а как им отсюда выбраться?

— Они могут прилететь на корабле, — предположил Хортон.

— Не похоже, — заявила Элейн, — Куда вероятнее, что им известно, как обойти блокировку.

— Значит, по-вашему, такой способ все-таки существует?

— Склоняюсь к мысли, что способ есть, но из этого не следует, что мы сумеем найти его.

— Тогда, — заметил Никодимус, — дело сводится к тому, что туннель закрыли, чтобы кто-то не ускользнул отсюда. Кого-то или что-то заперли здесь, отрезав от остальных туннельных планет.

— Но если так, — подхватил Хортон, — кто это или что это? А если наше существо из куба?

— Может быть, — согласилась Элейн. — Не исключено, что его не только замуровали в кубе, но и привязали навсегда к планете. Вторая линия защиты на случай, если ему удастся вырваться из куба. Хотя в это почему-то трудно поверить. Уж очень оно красивое.

— Оно может быть красивым и одновременно опасным.

— Что за существо в кубе? — поинтересовался Никодимус, — Я о таком не слышал.

— Мы с Элейн нашли его в одном из строений в городе. Какая-то бестия, запертая в кубе.

— Живая?

— Трудно сказать наверняка, но, по-моему, живая. Чувствую, что живая. Элейн сумела ощутить ее на расстоянии.

— А куб? Из чего сделан куб?

— Из странного материала, — ответила Элейн, — если это вообще материал. Он останавливает тебя, а ты не ощущаешь ровным счетом ничего, словно никакого препятствия и нет…

Никодимус принялся собирать инструменты, разбросанные по гладкому каменному ложу тропинки.

— Стало быть, сдаешься, — констатировал Хортон.

— С тем же успехом могу и сдаться. Больше не могу ничего придумать. Моими инструментами с этим камнем не справиться. А значит, мне не снять защитную покрышку панели, будь это силовое поле или что-то еще. Я выдохся, если только у кого-нибудь не мелькнет свежая идея.

— А если поглядеть повнимательнее Шекспирову книгу? — предложил Хортон, — Вдруг всплывет что-нибудь новенькое?

— Шекспир сюда и близко не подходил, — усомнился Никодимус. — Да и не умел ничего, кроме как пинать туннель ногами и осыпать проклятиями…

— Я и не рассчитываю найти у Шекспира стоящие технические идеи. В лучшем случае какое-то наблюдение, подлинное значение которого от него ускользнуло.

Никодимус по-прежнему не избавился от сомнений.

— Даже если так, — пробурчал он, — не очень-то много начитаешь, когда рядом крутится Плотояд. Ему опять позарез захочется узнать, что написал Шекспир, а Шекспир в своих записках не слишком щедр на комплименты в адрес своего старого приятеля…

— Но Плотояда тут нет, — отметила Элейн, — Он не сказал, куда денется, когда ты прогнал его?

— Сказал, прогуляется. И что-то такое опять бормотал про магию. У меня сложилось впечатление, хоть и не очень четкое, что он решил собрать какую-то магическую дрянь — листья, корни, кору.