Хабибулин Юрий - Юрий Хабибулин

— Обязательно поговорю, — Татьяна тряхнула головой и только тут заметила, что я бессовестно глазею на выскочившую из-под полотенца грудь. Поправлять полотенце не стала. Кокетливо спросила

— Ты что это отвлекаешься? Может, хватит о феминистках?

Но я слушал с интересом и она продолжила

— Их очень мало. Никто из нормальных женщин этих сумасшедших не поддерживает и никуда не избирает. Они сами стараются пролезть во всякие общественные организации, государственные структуры. Нормальные женщины, такие как я, например, — Татьяна ослепительно улыбнулась и чуть опустила вниз верхний край полотенца, открывая ещё большее пространство для обозрения, — хотят иметь нормальную семью, мужа, много детей, хороший дом, любовь и заботу в нём.

И ещё, нормальные женщины верят в Бога и соблюдают Божьи заповеди. Соглашаются с главенством мужа в семье. Надеются на совместную жизнь с одним мужем до самой смерти…

А феминистки, кстати, в Бога не верят! Они атеистки, хотя и скрывают это. Лозунг их главной идеологической атаманши, кажется, её звали Андреа Дворкин, звучит, по-моему, так: "Над нами ни Бога, ни господина!" Их цели — самим хорошо устроиться в жизни, ни о ком не думать и жить за счёт обманутых мужчин. И обычных нормальных женщин. Потому они и пытаются на западные деньги менять российские законы, дурить бедным и наивным девушкам головы, разрушать семьи и веру в Бога. Да, эта Андреа Дворкин, кстати говоря, лесбиянка.

— Говоришь — хватит о феминистках, а сама остановиться не можешь. Но, я удивлён. Ты, оказывается, много о них знаешь. Кстати, хотел тебя спросить, а скольких детей ты бы хотела иметь?

Танька не задумалась ни на секунду

— Троих! Хотела бы и больше, но я уже старая… Может получиться так, что вообще ни одного не смогу родить… Потому и ходила в эту гадскую консультацию. Узнать.

— В следующий раз пойдём вместе. Только заранее наведём справки, чтобы больше не попасть в живодёрню. Договорились?

Таня слабо кивнула.

Я подмигнул ей и продолжил

— И ещё. Помнишь наш с тобой разговор о ребёнке? В тот первый раз, когда ты меня… м-м… соблазнила? Утром.

— Ну, ещё бы! — Татьяна мечтательно закатила глаза и кокетливо повела плечами, чуточку выпячивая грудь.

— Так вот, если даже тебе по медицинским показаниям запретят рожать, то мы с тобой можем взять приёмных детей. Как ты на это смотришь?

Татьяна вспыхнула. Она посмотрела на меня долгим благодарным взглядом, поцеловала и лукаво спросила

— Слушай, а тебе не кажется, что уже пора спать? Мне холодно и очень хочется… м-м… мужского тепла.

Я не возражал.

Глава 48

Танька так сладко спала на боку, уложив ладошки под щёку, посапывая и разметав золотые волосы по подушке, что у меня не хватило духу будить её и гнать на работу. В конце концов, начальник я или нет? Пусть человек отдохнёт, выспится, оправится от вчерашнего потрясения. Таких уж срочных дел на сегодня у моего заместителя, насколько я знаю, нет. А если появятся — сам справлюсь.

Быстренько привёл себя в порядок, приготовил и выпил пару стаканов свежего морковно-свекольно-яблочного сока, немного "зелёного коктейля". Сварил всмятку и съел пару яиц. Всё по Маршавину и вкусно! Это даже такому как я, "генетически идеальному" человеку со сверхспособностями эндорфов на пользу. А потом, внутреннюю чистоту и порядок в организме надо поддерживать каждый божий день, иначе, никакие инопланетяне, сверхвозможности и чудеса не помогут.

Я оставил на столе запасной комплект ключей от квартиры, взял сумку с составными частями хен-хая и убыл на службу.

На работе сразу же с головой окунулся в текущие вопросы. Кого-то надо отправить в командировку, кому-то срочно прочитать и завизировать материал в номер, с кем-то договориться по телефону об интервью, прислать фотокорреспондента… Всё, как обычно. Даже перерыв на обед не удалось сделать.

Только в конце дня, когда поток забот, наконец, схлынул, я почувствовал какую-то неясную тревогу, лёгкое беспокойство.

Танька так и не появилась в течение всего дня. И не позвонила.

В чём дело? Спит до сих пор?

С трудом досиживаю до шести часов, выгоняю сотрудников по домам и запираю редакцию. Иду домой с нехорошими предчувствиями.

По дороге автоматически отмечаю, что белого тополиного пуха в воздухе и на улицах в этом году стало значительно меньше. В городе затеяли грандиозную программу по озеленению, занялись кронированием и распиловкой на дрова гигантских старых тополей, посадкой вдоль улиц новых пород деревьев, которые не вызывают аллергий и не создают лишнего мусора на обочинах дорог, мостовых, вокруг жилых микрорайонов.

Хорошее дело! Давно было пора этим заняться, исправить ошибки полувековой давности.

Осторожно, чтобы не наглотаться белых пушинок, втягиваю носом июньский, густой и горячий воздух. Он насыщен тысячами тонких пряных ароматов цветущих фруктовых деревьев, нежной молодой листвы, колкой смолистой хвои.

Уже привычно, с грустью, отмечаю, как запахи живой природы смешиваются в невообразимый удушливый коктейль-амбре с "техническими испарениями" цивилизации, основной компонент которых — отвратительные выхлопные газы от десятков и сотен тысяч автомобильных двигателей.

Судя по тому, что смрад и горечь преобладают, цивилизация побеждает жизнь…

Всё вокруг: порывистый ветерок, крытые остановки транспорта с мусорными урнами, скамеечки и дорожки в сквериках и парках, воняют парами бензина, отработанного машинного масла, протухшим пивом, сгнившим жжёным табаком. Валяются неприбранные бутылки, жестянки, опустошённые картонные упаковки из-под продуктов, окурки. Дворники, конечно, работают, убирают, по мере сил.

Но, ведь чисто не там, где убирают, а там, где не сорят.

После того, как хен-хай "вычистил" мой организм, да, пожалуй, даже раньше, наверное, ещё и до того времени, как я стал следовать оздоровительной программе Маршавина, мне стало особенно больно и неприятно видеть и ощущать разрушение естественной среды обитания людей, их физического и психического здоровья.

Хотя я стал на порядок сильнее, энергичнее, способнее, чем был раньше, это не заставило меня чувствовать себя избранным и далёким от проблем окружающего человеческого муравейника. В мозгу и в печёнке сидели так же прочно, как и во время службы в спецназе, установки — "Мы одной крови!" и "Никто, кроме нас!", а, значит, я должен сделать для своего мира, всё, что смогу, воспользовавшись, полученными мною от эндорфов, возможностями.

Надо разобраться с грудой накопившихся проблем, выбрать и решить сначала первоочередные, жизненно-важные, а потом и все остальные.