Слепец - Игорь Борисенко

– Ври больше! - ответил Морин, недоверчиво косясь на прозрачный кирпичик. - Кабы я не знал ничего про амулеты да талисманы… Ты вспомни, я ведь тоже на волшебника учился! Чтобы такой штукой управлять, надо самому иметь большую магическую силу, да еще и тренироваться потом немало.

– Хм… Может быть, с простыми амулетами так оно и есть, но этот - особый! Он такой могучий, что сам все делает, стоит мне только захотеть.

– И что, - Приставала воровато огляделся. - Это значит, и я тоже мог бы?

Ну вот, наврал на свою голову! - мысленно воскликнул Слепец. Стараясь выглядеть как можно честнее, он поспешил уверить приятеля:

– Нет, дружище, у тебя так не получится. Мездос настроил амулет на использование только одним человеком: мной.

– Я так и знал, что он на самом деле жадина и глупец! - воскликнул Морин, всем своим хитрым видом, однако, выражая полное неверие к последним словам Слепца. - А вдруг с тобой что случится, кто ж нас спасет?

– Да хоть кто! - с жаром заявил Слепец. - Сколько раз уже нас Фило спас!? А ты, вспомни, как ты пронзил копьем того злодея, что целил в меня из лука?

– Это все не то, - пробормотал Приставала и отстал, погруженный в свои мысли.

Слепец вгляделся вперед: выстроившись вдоль дороги, буки и хлебно-винные деревья легонько трепетали тысячами листочков, которые словно светились нежно-зеленым светом. Стволы и ветви были чернильно-черными, а шелковистая трава в густой тени под их кронами манила к себе.

– Спать хочется, - лениво сказал Слепец. Он вдруг понял, что давно уже должен лежать в мягкой постели, рядом с теплым камином, с набитым вкусным ужином желудком, а вместо этого скачет все дальше и дальше! Вместо постели - натершее с непривычки мозоль на бедрах седло, вместо сытного ужина - жалкий кусок холодного куриного мяса. А ведь он столько натворил всего за этот день! И за прошлые дни тоже. Усталость навалилась на плечи и свела мышцы ног, да так больно… Слепец почувствовал, что может запросто свалиться под копыта следующего за ним коня Приставалы. Тем временем Морг, заслышавший слова Слепца об отдыхе, крикнул ему:

– Потерпи немного! Скоро будет городок под названием Кривые Домишки. Там тебя накормят как следует, напоят чем-нибудь крепким и положат спать в теплую постель.

– Не верится в это, - пробормотал Слепец. - Наверняка, там нас ждет еще какая-нибудь гадкая заварушка! У меня же совсем нет сил. Того и гляди, рухну с коня…

С коня он не рухнул, и привала не было, потому что Фило внезапно почувствовал себя плохо. Вот он точно едва не выпал из седла. Увидев, как он жмется к шее коня, цепляясь скрюченными пальцами за гриву, Слепец приблизился и прикоснулся к щеке Мышонка тыльной стороной ладони. Кожа была не холоднее раскаленной печи!

– Лихорадка? - спросил Морг, когда растерянный Слепец сообщил о состоянии своего товарища остальным. - Вы не были на болотах недавно?

– Были, - испуганно подтвердил Морин.

– Ну точно, лихорадка. Правда, зимой ей редко кто болеет, - Морг взглянул на ярко белеющее в утренних сумерках лицо Фило. - Не повезло, значит, пареньку. Какой он худой у вас да слабый! Боюсь, не выдюжит, если в постель не уложить да травами не полечить.

Пришлось снова подгонять лошадей, чтобы как можно быстрее достигнуть города. Слепец и Приставала с затаенным страхом ждали проявления лихорадки у себя, но обоих, судя по всему, она обошла стороной. Лишь несчастный Мышонок, выживший после жутких ран, нанесенных бронированным чудовищем, мог умереть от банальной болезни… К счастью, скоро они на самом деле достигли маленького городка Кривые Домишки, который во мраке едва не спутали с грудой больших камней. В тамошней таверне отряд устроил совет. Слепец поведал о своих планах пересечь Реку и сразиться на том берегу с колдуном, отобравшим давным-давно его трон. После этого трое воинов заявили, что их смелости недостаточно для того, чтобы пытаться перейти Реку.

– Это даже кстати, - задумчиво сказал Слепец. - Фило не может ехать дальше, а я не могу ждать здесь его выздоровления… Поэтому я попрошу вас остаться с ним и проследить за лечением. В качестве платы возьмите вот этот большой мешок соли и несколько драгоценных камней.

Трое малодушных воинов клятвенно заверили, что выполнят это поручение в лучшем виде. Слепец подумал, что они, считавшие его могучим волшебником, не посмеют обмануть. Увы, проститься с Фило они не смогли, потому что Мышонку, уже уложенному в постель, стало хуже. Он постоянно метался в бреду, никого не узнавал и лишь кричал что-то бессвязно. Ждать, когда он придет в сознание, не имело смысла - лекарь заявил, что лихорадка может терзать тело больного и неделю, и две. Кроме того он обещал Слепцу вылечить его товарища… Постояв у постели больного на прощание, Слепец провел ладонью по его горячему лбу.

– Прощай, друг, - прошептал он и, как уже было не раз, пожалел, что не умеет плакать. Кожа Фило приобрела землистый оттенок, крупные капли пота непрерывно катились со лба на подушку, дыхание было хриплым и прерывистым. Не верилось, что такой измученный жизнью человек, как несчастный Фило, может выкарабкаться… Да и сам Слепец, и весь его отряд вряд ли могли похвастаться светлым будущим. Сколько шансов выжить у них? Никто не скажет точно.

С такими мыслями Слепец, Морин, Морг и два совсем молодых воина, Гевел и Кантор, покинули городишко через сутки после своего прибытия туда. Их путь лежал все дальше и дальше на север, по дороге, обсаженной не знающими зимы деревьями.

20.

Через две недели, миновав перевал, маленький отряд достиг очередной широкой речной долины, в которой лежала заваленная снегом страна Килтос. Высокие бока гор за их спинами слагались в хребет, уходящий на северо-восток. Другой, еще более высокий, лежал впереди и скрывал от взгляда близкий Северный Край Мира. Ступня самой огромной горы, чья вершина потерялась далеко в вышине, среди плотных облаков, загибалась к югу и ограничивала долину с запада. Кругом, куда ни глянь, везде царили черный цвет древних скал или белый, режущий глаз снег. Даже плотный сосновый лес на некоторых пологих склонах казался черным под непременными снежными шубами… Выше лесов виднелись только камни, мрачные и неприступные, с длинными языками ледников в глубоких складках между вершинами. Долина, зажатая между огромными хребтами, казалась их жертвой, изломанной и уничтоженной, брошенной умирать у ног победителей. Толстое снежное одеяло было ее саваном: наружу выступали только редкие хвойные рощи или же источенные злым ветром каменные столбы. Лишь вблизи, хорошенько присмотревшись, можно было разглядеть среди бесконечных сугробов извилистую полоску речки. Сейчас, зимой, она была очень тоненькой и жалкой. Узкая, бескровная рана на трупе долины…